Колбята Лосенков усмехнулся:
–Да врут все! Не разгуляться тут разбойному люду – сторожи везде! Ну, мы ж тебе про Младшую стражу рассказывали.
–И все равно – боязно!– поежившись, призналась паломница.
–Боязно ей…– Ерш повел плечом.– Так что ж ты одна-то?
–Да не одна! Отстала…– Забава с досадой махнула рукой.– Невдалеке, на опушке, малины поесть осталась… Сказала, что догоню. Ага, догнала… Если б не вы – посейчас рыб бы кормила.
–Это уж точно!
–Ага-а.
–Тсс! Слышите?– снова вздрогнула дева.– Кричал кто-то!
–Да выпь!
–Не очень на выпь-то похоже… Вы б, дядечки, все ж затушили костер.
–Да он и так не очень-то и горит, шает. А без костра… Ты что же, комаров не боишься? Не кусают, что ль?
–Кусают… Да лучше уж комары, чем лихие люди! Говорят, где-то тут, на реке, недавно пятерых зарезали! Слыхали, может быть?
–Да так, краем уха. Мы ж сами из Турова идем.
–И я оттудова… И подружки…
–Что-то не дождались тебя твои подружки…
–Может, ищут уже… У Гнилого ручья ждать сговорились. А тогда день был, солнышко – не страшно… Ой! Вот опять! Слышите? На реке вроде как весла…
–Да рыба это… У Гнилого ручья, говоришь? Так он тут, рядом… по бережку всего ничего.
–Так я и пойду!
–Да куда ж ты, на ночь-то глядя? Утром уж и пойдешь…
–Ой, дядечки…
* * *
Узкий челнок-однодревка, выбравшись из камышей, неслышно скользнул к омутку…
–Все,– шепотом скомандовал Глузд.– Убирай весло, Кирьяне…
–Так, может, еще…
–Убирай, кому говорю!– парнишка перешел на злой шепот.– Всю рыбу спугнешь.
–Так рыба-то дальше!
–Сам ты дальше… А ну, давай бродец!
–Что, здесь будем?
–Ну да. Давай-ка, забросим…
Оба сноровисто выбросили сеть, потянули…
–Теперь помалу греби!
–Знаю…
–Тащи, давай! Ага, ага… Вот-вот-вот…
В вытащенной сетке блеснула серебром рыба.
–А ты говорил – нету!
–Да разве ж это рыба? Ой, Глузде, туман… Давай-ка крючки проверим.
–Давай… К берегу греби…
Еще с вечера поставленные у самого бережка крючки принесли добычу – белорыбицу, язей и пару уклеек. Не бог весть что, но…
Над дальним лесом занималась заря. Светало. Серебрились росою высокие луговые травы. Прямо на глазах таял утренний, не очень-то и густой, туман. Уходил, расползался по ручьям да оврагам, без следа исчезал в первых же лучах показавшегося жаркого солнца.
Сидя в лодке, парни разбирались с уловом. Ту, что пожирнее, побольше, клали в плетеную корзину, аккуратно переложив заранее сорванной крапивой, чтоб не стухла рыбка-то, мелочь же насаживали отдельно на кукан – кошкам.
–О! Добрая щучка!
–А ты погляди, какой язь!
–Вот не зря мы… Чу!
Парни вдруг застыли, прислушались… Рядом, за излучиной, всплеснула какая-то крупная рыба!
–Небось, щука или сом!
–А может, и осетр?
–Может…– сглотнув набежавшую слюну, шепотом согласился Глузд.– Давай-ка, Киря, ее – острогою… Осторожненько подплывем и…
–Ага…
Согласно кивнув, Кирьян неслышно опустил в воду весло и быстро погнал челнок к излучине.
–Осторожно! Д-да тихо ты, не плескай!
Прихватив острогу, Глузд проворно нырнул в осоку, выбрался к плесу, отведя от глаз высокие камыши и тяжелые батончики рогоза…
И застыл!
На мелководье, на плесе, фыркая от удовольствия, купалась юная дева! Тощеватая, но так ничего себе, стройненькая, супругой грудью… Нельзя сказать, чтоб Глузд нагих девок в глаза не видал – бегали с ребятами к баням и так вот, на реку, подглядывали… Девки замечали… но что-то не особо стеснялись, если и визжали, то больше так, напоказ, без злости.
Вот и эта…
Нырнула… вынырнула… встала, пригладив белокурые волосы… Обернулась…
–Ой! Ты кто?
Девица ничуть не смутилась, правда, прикрыла лоно рукою, но глянула этак насмешливо, с прищуром – мол, ходят тут всякие, купаться честным девушкам не дают.
В отличие от юной купальщицы, отрок сильно смутился и покраснел. Даже, наверное, убежал бы, кабы не оставшийся в лодке напарник. Ну, ведь правда и есть: одно дело, когда свои, знакомые, девки, и совсем другое – эта…
–Может, отвернешься? Оденусь…
–Ага…
–Так как тебя звать-то?– натянув рубаху прямо на мокрое тело, снова осведомилась незнакомка.
Отрок туповато моргнул:
–Млад… Младший урядник Глузд… я…
–Кто-о?
–Ну это… из Младшей стражи… воин.
–Что-то на воина не похож!– ехидно усмехнулась девчонка.– Коли воин – меч твой где? Кольчуга?
–Все есть! Где надо,– Глузд наконец справился со стеснением и гордо выпятил грудь.– Из Младшей стражи я – понимать надо!
–Из стражи-и? Гляди-ко!– подбоченилась дева.– Из Ратного, что ль?
–Из Михайлова городка… А Ратное – рядом.
–Ой, как славно-то!– девчонка неожиданно обрадовалась и, подхватив брошенную на узкий пляжик одежку, шагнула в камыши, к отроку.– Я туда и иду! С подружками… паломницы мы. У вас же там церковь?
–Да-а. Красивая…
–Вот! Ты подружек моих, часом, не видел?
–Паломниц? Нет,– Глузд озадаченно повел плечом.– Может, они верхней дорогой пошли…
–А у вас есть и верхняя?
–У нас много чего есть!
–Ох…– усевшись на плоский камень, вздохнула дева.– Они ведь к заутрене толок. Потом дальше пойдут. А я вот, может, и останусь… Пожалуй, до самых торжков. Торжки тут у вас скоро будут…
–Ну-у… Не так чтобы скоро… В хмурень-месяц – ромеи его сентябрем кличут.
–Да знаю, не дура… Ой…– девушка вдруг резко перекрестилась и потупила взор.– Прости, коль обидела.
–Да ладно…
–Я при церкви бы пожила, коль не прогонят. Молилась бы, помогала… Не прогонит батюшка ваш?
–Не прогонит – он добрый.
–Вот славно!– паломница обрадованно всплеснула руками.– А меня Забавой звать… Ого! Кто это еще?
Между тем за спиной Глуда замаячил напарник, Кирьян. Заметив полуодетую девушку, улыбнулся:
–А я думаю, Глузде, ты тут с рыбами разболтался? Вот так рыба!
