–А почему отстанут?– любопытный донельзя Аввраам переспросил тут же. Его напарнички-первогодки тоже навострили уши – интересно же! И правда – почему?
–Потому что – знаю!– хохотнула половчанка.– Я ж местная, забыли? Когда-то у госпожи Костомары в челядинках жила. Добрая была госпожа, а вот братья ее – те еще ерпаганы!
–Кто-о?– на этот раз даже сотник подивился новому слову.– Что еще за ерпаганы такие?
–Насмешники, супостаты, злыдни,– пояснила дева.– Так по-нашему, по-степному…
Сотник качнул головой:
–Гляжу, не особо ты их жаловала…
–Как и они меня… Думаешь, господин, просто так вдова тебе меня подарила? В том числе – и от братьев своих упасла… Говорю ж – добрая… Стойте-ка!– половчанка резко осадила коня у развилки.– Здесь направо когда-то Орясьевы выселки были… полувымершие. Пара верст. И Нимеево – деревенька… Если осталась еще.
–А ты откуда…– начал было Авраам-Меча.
–От верблюда!– степная красавица резко осадила парня и хмыкнула.– Забыл? Я ж местная… почти… Господин сотник? Ты говорил – кого поспрошать…
–Молодец, Лана,– довольно кивнув, Михайла махнул рукой.– Заворачиваем!
–Ой! Нет, нет, мой господин!– тут же запротестовала половчанка.– Зачем такой толпою? Напугаем только всех. Да и не выйдут они к нам – спрячутся, разбегутся…
–Тоже верно,– сотник задумчиво взглянул на Лану.– Что предлагаешь?
–Вдвоем пойдем, с Войшей… Можно еще кого из младших… Да хоть его,– девчонка кивнула на Авраама.
Тот сразу приосанился, выпятил грудь:
–Я готов, господин сотник!
Конечно, попросился и Глузд… раз уж там степная красотка! Миша подумал-подумал, да и махнул рукой. Однако задачу поставил – конкретную:
–Возьмешь с собой еще двоих. Затаитесь в кустах, недалече. Ежели что не так – вмешаетесь и нам знак дадите. Кукушкою покричите и – сразу – кречетом.
–Есть, господин сотник!– радостно вытянулся Глузд.
Девушки быстро переоделись – в обычные длинные рубахи, запоны, бусы и все такое прочее. Авраам тоже стащил кольчужку, подкольчужник…
–Рубаху другую надень – нахмурился Ермил-десятник.– Тут вон – ржа, тут – протерлась… Понимающему человеку сразу видать – никакой ты не смерд – воин!
«Гражданского» платья взяли с собой две переметные сумы – и мужского, и женского. Как раз вот на такой случай.
Авраам быстро переоделся… и с большой радостью сбросил сапоги:
–Босиком пойду… а то по сапогам… заметно.
–Ладно – удачи!– прощаясь, помахал рукой сотник.– Надеюсь, хоть кто-то на выселках тех остался…
–Думаю, скоро мы… Пошли, вой!
Лана инструктировала на ходу:
–Мы – из Ратного, смерды. Идем в гости. В Нимеево – деревенька тут недалеко есть. Я там многих знала…
–Лучше не просто так в гости,– быстро соображала Добровоя.– Нынче у нас – Наталья-овсянница. Овес косить начинают. Вот, попросили помочь. Ну, и праздник потом – как водится.
–И правда – праздник!– Авраам с ликованьем подпрыгнул.– Овса сноп во дворе ставят – хоровод! Потом всех деженем угостят – славно!
Звонкие голоса затихли за кустами вербы…
Дежень… Миша тоже вспомнил – толокно, замешанное на кислом молоке или на воде с медом… С непривычки вполне можно и захмелеть. Потому обычно с овсяными блинами подавали. Ну да, на Наталью-овсянницу – так…
В ожидании возвращения разведки сотник приказал спешиться, но коней не стреноживать и пастись на луг не пускать. Мало ли – вдруг да срочное что? Не снимали и кольчуг, лишь только шлемы. Выставив дозор, ратники уселись под деревьями, в тени, вытянули ноги… Все эти парни, как уже видавшие виды, так и первогодки, сейчас были в любой момент готовы вскочить в седла, выхватить копья и мечи, помчаться, куда укажет сотник… В любой момент. Быть может – уже сейчас, в этот самый миг… Или чуть-чуть позже…
Так вот и ждали – весьма напряженно, расслабляться было нельзя, земля-то кругом – чужая, да река недалеко, а уж оттуда – всякий залетный люд. Лодейщики, артельщики… тати…
Вроде бы подремывая, Михайла все посматривал на тень от невысокой осинки, вроде как на часовую стрелку смотрел. Дойдет во-он до того пенька – это уже с полчаса примерно. А до муравейника – и час будет. Две версты туда, потом – обратно. Там еще, если кто есть – поговорить, расспросить. На все про все – где-то часа полтора, два… так примерно…
Сотник прикрыл глаза, подумывая, как еще помочь Костомаре? Может быть, открыть у вдовы какую-нибудь мануфактуру? Построить на реке мельницу и… Скажем – ткани. Тогда овцы нужны… Лен – дело невыгодное, лен у каждого есть… Да и шерсть, в общем-то, тоже… Только ведь хорошее сукно делать – это не только шерсть нужна, еще и станки, и уменье, и навык, то, что называют профессионализм. И те, кто таковыми умениями и навыками обладает – рабочая сила. Коей, вообще-то, надо зарплату платит. А как говорил товарищ Карл Маркс, цена товара – рабочая сила складывается… складывается… складывается…
Миша проснулся в кинотеатре. Шел какой-то старый фильм, еще черно-белый… Похоже, какой-то советский детектив с молодым Александром Збруевым… Ах да – «Два билета на дневной сеанс», кажется, так называется… Там злодеи в кинотеатре встречались… вроде бы как невзначай – на соседних местах, в зале…
Э, э, зачем он девчонку-то ударил?! Вот ведь гад!
–Господи сотник! Господин!
Кто-то тряс за плечо… Ермил!
–А? Что? Кино кончилось?
–Вернулись, господин сотник! Поговорили, говорят, кое с кем.
Вернулись… Ах, вернулись? Вот же славно-то, наконец! А сколько времени-то прошло уже? Ну да, судя по тени – как раз часа два… Это что? Он два часа прокемарил?!
–Вернулись – хорошо! Переоделись уже?
–Переодеваются, господине.
О ходе вылазки доложила ее инициатор – Лана. Как всегда – кратко, по существу. Некая Маланья-девка, людинка, то есть девушка лично свободная и еще, в силу малолетства, незамужняя, пожаловалась в беседе на некоего соседа, рыбака – мол, приставал как-то да пытался залезть под рубаху. Звали рыбака Мировидом, в крещении – Федором, ну да на крестильное-то имечко он как-то не очень откликался. Так вот этот Федор проживал в трех верстах от Орясьевых выселок, как пояснила Маланья – «на деревне», а в деревне той была всего-то одна изба, точнее сказать – усадебка или дворище, и принадлежала она этому самому Мировиду-Федору, некогда платившему подати боярину Журавлю, а ныне – напрямую туровскому князю.
–Маланья сказала – бедновато жил. Как и они сами – на выселках. Там же семья еще…– пояснив, половчанка продолжала далее:– У нее там с младшим сыном этого Мировида шуры-муры были. Да потом он другой ленту прислал – в Журавли. И про Маланью стал всякое говорить… А она – про него… Тут же и сам Мировид приставал – по словам самой Маланьи… Ну, как бы то ни было, а рассорились – вусмерть. Так вот!
