—Вы не люди,— говорю я, чувствуя, как по моим щекам льются горячие слезы.— Она не сделала мне ничего хорошего, но даже я не желаю ей смерти. Почему вы такие жестокие?
Я поворачиваюсь к инквизитору и вижу что теперь на его лице нет и тени улыбки.
Он подходит к лежащей на земле и трогает ее руку.
—Мертва,— говорит он низким глухим голосом в котором слышится искреннее сожаление.
—Она сама выбрала свою судьбу,— шипит Крессида и безучастно смотрит на мертвую Матильду.
—Надеюсь, она придет к тебе сегодня во сне, стерва,— еле слышно говорит инквизитор, так что расслышать могу только я и настоятельница.
—Уберите ее,— говорит она, и сестры быстро подхватывают бездыханное тело и уносят с площадки.
Последней подхожу я, чувствуя, что ноги мои совершенно одеревенели от холода, а пальцы рук едва слушаются. Так что, когда мне дают моллюска, я едва не роняю его на землю.
—Осторожнее,— шипит, Крессида,— дарами не разбрасываются.
Я раня пальцы до крови, раскрываю острые створки и вижу пульсирующего синим светом моллюска, похожего на сгусток полупозрачного бесформенного желе.
—Оно живое,— говорю я шепотом.
—Конечно живое, как и ты,— говорит настоятельница. И оно будет жить в тебе, охраняя твою чистоту и согревая тебя.
—Или убьет меня?
—Если море так решит….
Я раздумываю, не выбросить ли моллюска в море и не попытаться ли убежать сейчас. Но кольцо сестер плотно сомкнуто, да и инквизитор не отрывая глаз смотрит на меня, словно поедая глазами вид моего обнаженного тела.
Я бы, возможно, смутилась, если бы холод не сковывал все мое существо безжалостными тисками. Но теперь, кажется, словно это и не я стою здесь, не меня кусают холодные порывы ветра и не я только что заглянула в глаза смерти.
Я осторожно слизываю языком светящийся сгусток и глотаю его, стараясь не думать, не чувствовать, не ждать ничего.
На вкус он словно глоток ледяной соленой воды из моря.
Я чувствую, как спустя мгновение по всему телу начинает разливаться тепло. Зрение словно бы прочищается и все вокруг становится светлее и ярче.
Я перестаю дрожать и чувствую, словно меня окутывает волна теплого дыхания идущая изнутри моего тела.
—Что ты чувствуешь?— спрашивает Крессида.
—Я чувствую тепло.
Крессида берет меня за руку и подводит к краю площадки.
В нескольких метрах внизу о стену бьются беспокойные волны, разбиваясь на тысячу брызг. Они почти долетают до меня, я почти чувствую мелкие холодные капли на своей коже.
—Ты видишь эту светящуюся точку?— спрашивает КРессида, указывая куда-то в море.
Я приглядываюсь и вижу вдали, едва заметный огонек, светящийся в сгущающихся сумерках.
—Я вижу.
—Там твое новое имя, там твоя новая жизнь, там твое спасение. Если море позволит, ты получишь его.
Со всех сторон к нам подходят сестры.
—Если кто-то поплывет на берег, а не к мояку, того ждет смерть,— говорит Крессида — Примите судьбу достойно.
В следующее мгновение я чувствую, что меня с силой дергают и я лечу вниз, навстречу безжалостным ледяным волнам.
25
Еще в полете я делаю один судорожный вдох и море хватает меня смертельно холодной хваткой, вышибая из меня все тепло, что оставалось и весь воздух, что я успела вдохнуть.
Я распахиваю глаза и вижу, как в воду, одна за другой падают остальные девушки. Я вижу как одна из них, мне сложно разглядеть кто именно, сразу же камнем идет на дно. Она извивается всем телом, пытаясь выплыть наверх, но ее словно бы тянет вниз какая-то сила. А спустя мгновение, достав до самого каменистого дна, она расслабляется и замирает. Я только молюсь, чтобы это не была Клем.
Пусть она выплывет, пусть не сдастся! Назло им жестокому морю, назло злой судьбе, назло всем безжалостным людям.
Я вижу, как девушки рядом со мной кричат, но из их ртов вырываются только пузырьки воздуха.
И тут я понимаю, что большинство из них попросту не умеют плавать. Если бы даже они смогли выжить, попав в ледяное море, они попросту не знают, как удерживать тело на воде. Я же, проведя детство у реки, умела плавать с самых юных лет…
Выплываю на поверхность и смотрю на вершину здания, на котором находится площадка. Сестры выстроились в ряд, в их руках горят свечи, а настоятельница что-то кричит, монотонно и распевно.
Меня разбирает злость и ярость. Мне хочется забраться по отвесной стене и утянуть проклятую старуху в море, чтобы она сама ощутила этот яростный невыносимый холод.
—Ведь никто же не выживет. Ведь все же погибнут…
Я пытаюсь посмотреть вперед, туда, где должен находиться свет маяка, но не вижу ничего, кроме волн. Я надеюсь увидеть хотя бы одну из девушек, которая выплыла так же, как и я, но не вижу ни души. Только безжалостное темное море, вой ветра и подвывания мерзкой старухи.
—Убийцы! Это невозможно сделать!— кричу я, глядя на них, набираю в легкие воздуха и погружаюсь в воду с головой.
Я должна попробовать спасти хоть кого-то. Не знаю, откуда во мне силы, и почему я сама до сих пор могу двигаться, почему я не пошла ко дну, но сейчас об этом думать нет смысла.
Я хватаю первую попавшуюся девушку и выплываю с ней на поверхность. Она не дышит, сердце ее не бьется. Я в ужасе отпускаю ее, понимая, что ничего не смогу сделать. Но тут же ныряю за следующей. Должна же была выжить хоть одна.
Я поднимаю на поверхность еще одну девушку, такую же бездыханную, как и первая, и заглядываю ей в лицо. Это не Клем, и в ней тоже нет жизни.
Чувствую, как по моим ледяным щекам льются слезы бессильной злости и отчаяния. Смотрю на площадку и понимаю, что волнами меня отнесло уже далеко от берега.
—Пожалуйста!— кричу я неизвестно кому и ныряю снова.
Без особой надежды я хватаю какую-то из девушек за руку и с восторгом чувствую, что она отзывается на мое прикосновение. Едва различимо, но она цепляется за мою руку и поднимает голову.
Ободренная этим я словно бы обретаю новый запас силы и вытаскиваю девушку на поверхность.
Она начинает кашлять и выплевывать воду.
—Проклятая сука!— говорит клем.— Я убью эту мерзкую тварь и их всех, я клянусь тебе.
—Ты жива!— с восторгом кричу я, пытаясь перекричать шум волн.
—Я не умею плавать, проклятье!— отвечает она.
—Я помогу тебе, помогу, только держись за меня, только не отпускай.
Я держу одноуй рукой Клем, а ногами изо всех сил пытаюсь плыть прочь от берега, туда, где должен быть этот проклятый маяк.
