—Барвинок!— выдохнула чересчур громко и зажала рот ладонью. Сказанное слово зазвенело по комнате и вспыхнуло восторгом в глазах Рейнара.
—Мадам Виктория Ларус, твоя пра-прабабка и одна из Повилик,— подтвердил мужчина, а девушка ощутила, как перехватывает дыхание. Гарнье смотрел на нее безотрывно, ловя каждую реакцию, читая, как открытую книгу. Непроизвольно она скрестила руки на груди и попыталась прикрыть ладонью татуировку — защитный жест, беспомощный и жалкий в закрытой комнате наедине с незнакомцем. Избранная древним пророчеством, но не ощущающая себя особенной, девятнадцатилетняя художница во все глаза смотрела на широко улыбающегося загадочного искусствоведа. Один на один с тем, кто знает больше, чем говорит, там, где никто никогда не будет искать — разумом она понимала, что должна испугаться, но Рейнару хотелось верить — таким искренним было его лицо и бездонной синь глаз. А еще в обращенном на нее взгляде сквозил неподдельный научный интерес и что-то отдаленно похожее на заботу.
Не дожидаясь дальнейших вопросов, Гарнье поманил за собой к витрине, откуда вынул потертый блокнот в кожаном переплете. Изысканный растительный орнамент оплетал форзац. Бережно, с почти священным благоговением, мужчина протянул предмет девушке. Одного взгляда Полине оказалось достаточно для понимания, что перед ней.
—Писание,— прошептала она и осторожно открыла записи столетней давности. Память давно завядшей Повилики зудом любопытства заскребла под кожей. Пережитое Викторией Ларус манило прочесть между строк, заглянуть в воспоминания, раскрыть секреты, погребенные вместе с мадам Барвинок. Дар Полины требовал взглянуть хоть одним глазком: завороженно перебирала девушка хрупкие пожелтевшие страницы, хмурила лоб от незнакомых ритуалов, мысленно кивала, встречая известные, и старательно отгоняла прочь то и дело вспыхивающие перед глазами образы чужого прошлого. Со стороны она выглядела отрешенной, точно готовый погрузится в транс медиум, и Рейнар поспешил переключить внимания на себя. Мужчина аккуратно забрал блокнот из подрагивающих ладоней, мысленно удивившись, как еще минуту назад прохладные пальцы, сейчас обжигали внутренним жаром.
—Этот гримуар, или, как ты сказала Писание, попал мне в руки три года назад в рамках исследования для получения докторской степени. Он оказался среди вещей одного коллекционера, приобретенных на аукционе корпорацией «Баланс». Так я узнал пророчество о клематисе. Десятая с конца страница, посмотри,— и раскрыл записи в нужном месте.
Действительно, на указанном листе красивым каллиграфическим почерком значились навсегда опечатавшиеся в Полининой памяти слова: «В час особой нужды, когда древо зла раскинет ветви над миром, и в тени его пропадет надежда на свет, раскроется веер клематиса. Защищая одних, других обречет он на гибель. Те, кто с жизнью простились воскреснут и встанут на страже. Испытание верой обрушится на Повилик.»
—При чем здесь я?— Полине хотелось скинуть груз тайны, довериться привлекательному молодому доктору наук и, возможно, наконец-то понять, что означают распустившиеся на ее плече цветы родового знака. Но с начала поры расцвета, с первой страницы полученного от бабки Писания, с уединенных разговоров с матерью, девушка знала: само существование Повилик — секрет, за разглашение которого можно поплатиться жизнью. Едва ли в настоящее время фанатики кинут их стебли в священный огонь, но все же общество никогда не будет готово принять тех, кто одним своим существованием оспаривает привычные нормы. Девушка уже позволила лишнего и выдала себя с головой, но теперь жалела об опрометчивости поступка и пыталась уйти в отрицание.
—Ты — одна из Повилик, младшая, насколько могу судить,— в голосе Гарнье послышалась усталость, словно он надеялся избежать утомительного убеждения.— Ваш род прослеживается до середины шестнадцатого века. Вы — потомки загадочной Повилики и барона Замена, волшебные создания, связанные с растениями,— Рейнар мальчишеским жестом запустил ладонь в светлые волосы.
Полина нервно хихикнула, одновременно желая, чтобы этот разговор никогда не происходил, и чтобы мужчина избавил ее от признания, сам рассказав всю суть:
—Фантастический бред! Почему я должна вас слушать, доктор Гарнье?— она пыталась придать тону ехидной стервозности, но на деле чувствовала, как теряет твердую почву под ногами, а голова начинает кружиться от переживаний и нехватки кислорода.
—Потому что тот, кто написал эту картину такой же…— Рейнар указал на мрачное полотно за спиной,— как и я…
Полина опешила, замотала головой, отгоняя слова, точно назойливых мошек.
—Дурацкая шутка! Повилики — женщины, а вы мужчина! Или…— Полина не сдержалась, запоздало хлопнула себя по губам, но, вмиг сдавшись и признав поражение, вопросительно уставилась на Гарнье. Рейнар торжествующе улыбался:
—Определенно мужчина, на всю Y хромосому,— хмыкнул тот, наслаждаясь растерянностью собеседницы и полученным признанием. Однако быстро посерьезнел, видя, что девушка не настроена веселиться, и добавил: — У прародительницы Повилик родилась не только дочь. Был ребенок от другого…
—От Матеуша,— имя любовника Первородной само сорвалось с губ. До сих пор во сне Полину изредка посещали видения о страстной запретной любви баронессы и художника.
На красивом мужском лице удивленно выгнулась бровь. Но Полина не заметила мимолетной реакции. Она уже верила — всем сердцем принимала еще не рассказанную историю. Потому что исподволь всегда знала, помнила произошедшее пятьсот лет назад. Родовая интуиция подсказывала правду. Симпатия к Рейнару получила внезапное красивое объяснение — между ними существовала давняя связь. «Наверно поэтому его аромат такой родной и знакомый?» Вслух девушка сказала:
—Даже если это так, почему о вас ничего не было известно почти пятьсот лет?
—Наши линии развивались обособленно. А потом появилась ты.
—Я появилась девятнадцать лет назад,— теперь в ее голосе звучал вызов.
—Знаю. Кстати, с днем рождения и прости, что встречаешь его в таком странном месте с весьма подозрительным спутником. Надеюсь, я смогу загладить вину?— синие глаза лукаво блеснули.
—Посмотрим,— милостиво буркнула Полина, хотя не ощущала ни капли злости, только жгучее любопытство.
Не дожидаясь дальнейших вопросов, мужчина продолжил:
—О Повилике я слышал давно, но считал это забавной семейной легендой, пока родственник, буквально одержимый нашим генеалогическим древом, не настоял на теме моей диссертации. Отказаться я не мог — он оплатил мое обучение.
—Тот человек с разноцветными глазами?— девушка вспомнила недавнюю встречу.
—Да, мой дядя, один из учредителей корпорации «Баланс». По началу я не понимал что общего может быть между искусством, цветами и нашей родословной, но потом записи мадам Ларус связали воедино многие нити. А обнаруженная дядей коллекция заставила искать ту, на чьем теле распустился боевой веер.
—Не сходится. Предсказание туманно. Кто угодно мог оказаться клематисом. Или у вас встроенный радар на таких как я?— Полина плотнее сжала губы и скептически прищурилась.
