—Девочки!— в кабинет заходит Робик, его первого вызвали к боссу из нашего кабинета.
—Ну как?— мы все волнуемся, нет, не волнуемся, нервничаем и психуем. Работать и находиться в спокойном состоянии, в такой обстановке невозможно.
—У меня все чисто,— облегченно вздыхает и падает на свое место,— следующая Алена.
—Я?
—Да,— пожимает плечами.
—Я не хочу, я не готова, пусть кто-нибудь другой идет. Валя, иди ты, у тебя же все готово?
—Готово, но он ждет тебя. Я не пойду, а то еще получу. Извини,— она пожимает плечами, и я прекрасно понимаю, что она права, поэтому хватаю со стола папки и выхожу из кабинета, с дрожащими ногами плетусь на ненавистный этаж, в ненавистный кабинет, к ненавистному боссу.
Стучу в дверь.
Тишина.
Опять стучу, опять тишина.
Тогда я решаю чуть приоткрыть дверь и спросить:
—Можно?
—Ты что спрашиваешь?
—В смысле.
—Ну можешь заходить без стука. Я же тебя жду!
Я ничего не понимаю, но захожу. Закрываю за собой дверь, и остаюсь стоять на месте. Крепче прижимая к груди папки. Герман Викторович развалился на своем кресле, нога на ногу. На нем черная рубашка и черные брюки. Расслабляет галстук, потом и вовсе снимает его, кидает в кресло, которое стоит неподалеку от его стола. Я много раз была в этом кабинете, но никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Коленки заметно дрожат.
—Проходи, чего стоишь на месте?— он сам подходит ближе, обходит кругом, останавливается напротив, разжимает мои пальцы, забирает папки,— так-то и вид лучше.
—Герман Викторович, я еще не все успела подготовить.
—Я в курсе. А еще в курсе того, что с августа месяца ты никак не найдешь время, чтобы внести в компьютер продажу крупной партии плиты за границу.
—У нас тогда не было света. По всему городу. Виктор Васильевич в курсе, как прошла продажа.
—Я тоже в курсе. Однако, ты получается не выполняешь свои обязанности?
—Я выполняю, но. работы много..
—У тебя нет полчаса внести данные, договора в компьютер?
—У меня все это есть на бумагах, тогда мы оформили все без электронных писем, из-за проблем со светом.
—Алена…Корикова, свет был уже на следующий день.
—Да, но заказы были день за днем, я не успевала,— будь ты неладен Герман босс, Виктор Васильевич разрешил тогда не вносить, сказал, главное на бумагах вся сделка фиксирована. А этот докопался! Все это время он то и дело ходит вокруг меня, рассматривая моя фигуру. Слава Богу сегодня на мне джинсы и белая рубашка, но она просвечивается, и прекрасно видно кружева бюстгальтера, куда он то и дело заглядывает, когда оказывается передо мной. Не знаю, что происходит, но от его взглядов я краснею и смущаюсь, чего со мной в принципе никогда не было.
—Значит у меня недотраХ?— он стоит сзади меня и дышит мне в шею. Я прекрасно ощущаю на своей коже его горячее дыхание.
—Что, простите?
—Недотрах говорю?
—Я… я не это имела ввиду. Я… извините.
—Козел значит?
—Но… Герман Вик..-я замолкаю, когда его рука убирает мои волосы в бок.
—Хочешь исправить ситуацию с недотрахом?
—Что?— я выпучиваю глаза, разворачиваюсь,— да как вы можете такое предлагать?
—А как ты можешь определить мой не дотрах? Аа?— он опять смотрит на вырез моей рубашки.
—Я … я извинилась же.
—Надо подумать, как тебя наказать,— он делает умное лицо, опять обходит, и возвращается на свое кресло.
—Наказать?
—За свой ротик, каждый должен нести ответственность.
—Я извинилась.
—Этого недостаточно! Оо!— он делает умное лицо,— Я придумал. Ты будешь печь торт на корпоратив!
—Что? Я не умею печь торты.
—Я это тоже знаю, из твоего дела. Там в графе хобби написано: любимое хобби — велосипед. И отдельно большими буквами: ненавижу готовить, и печь торты. А почему ненавидишь печь торты?
—Это не имеет никакого отношения к работе.
—Мой не дотрах тоже не имеет никакого отношения к работе. Так почему?
—Не люблю работать с мукой, потому что все вокруг в муке. Если это все, то я пойду,— я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он в два шага догоняет.
—Стоять, я тебя не отпускал.
Стою. К нему спиной, разворачивается не собираюсь.
—До завтра все должно быть в компьютере. Поняла?
—Хорошо,— дергаю ручку двери, чтобы открыть, но его рука ложится сверху, прижимает, сильно,— что еще?
—Корпоратив будет, это я чтобы ты не переживала.
—Я не переживаю,— мне тяжело дышать, когда он просто стоит сзади и дышит в спину.
—Но он у нас в этом году будет проходить по-другому.
—По какому? По французски?— нет бы мне сейчас закрыть свой рот, но я же не могу! За что меня многие и не любят, за прямоту.
—По-русски,— он хмыкает,— я снял большой ресторан, закрыл на сутки, для всего коллектива. Но восемнадцать человек поедут в горы, встречать новый год в горах.
—Что за нововведение?— я все таки разворачиваюсь к нему, и он опять пялится на мою грудь, и я решаю, что больше не буду носить просвечивающиеся рубашки. От греха подальше.
—Потому что домик в горах на восемнадцать человек. Я собирался там встретить новый год с друзьями, но. увы и ах, придется с вами. А я не привык отступать от своих планов, только лишь потому что папе приспичило внезапно уйти с поста. Это наш первый новый год вместе. В смысле в моей новой должности, а ваш с новым боссом и правилами.
—И кто эти восемнадцать человек?
—А вот это будешь выбирать ты.
—Я не буду никого выбирать.
—Будешь. У тебя остренький язычок, справишься.
—Но как? Я не смогу, сами выбирайте,— я опять разворачиваюсь, хочу уйти, но мне не дают.
—Жду список к вечеру у себя на столе. Ты будешь однозначно, печь там торт, остальных семнадцать выбери сама.
—Там? В том домике?— я злюсь. Моей злости нет предела. Я не умею печь, тем более в чужом доме.
—То есть остальных семнадцать ты уже готова выбрать? Останется вопрос только с тортом?— он нахально смеется.
—Вы мне столько дел задали на вечер. Я запуталась.
—Ничего сложного. Внесешь все договора по продаже плитки в компьютер, потом приготовишь список. А торт приготовишь там. Все очень просто!
Глава 3
Наполеон.
