—А зачем? Что происходит?
—А затем, что кое — кто насвинячил там.
—Так, я уехал, меня Оля ждет,— я понимающе киваю ему,— вечером ждем тебя дома, приедешь?
—Куда я денусь,— Вано смотрит на Катрин.
—Удачи тебе девочка!— с этими словами он заходит в лифт, оставляя меня одного с ней.
—Милый,— она усаживается рядом, кладет руку на мою, я одергиваю и встаю с места,— я понимаю, я наврала, но а как мне надо было тебя вернуть?
—Ты дура или прикидываешься?
—Зачем ты так, мы все таки любим друг друга, помиримся и все простим друг другу.
—Любим?— я смеюсь в голос,— ты когда тут развлекалась не пойми с кем, не просыхая, не думала о любви? Аа?
—А что мне надо было сделать? Ты меня оставил одну!
—Катрин! Ты хоть сутками напролет сиди тут и оправдывайся, мне все равно, между нами все закончилось,— смотрю на нее сверху, и не понимаю, как я вообще жил с ней? Как? Где были мои глаза? Да она же открыто флиртовала со всеми моими друзьями, только вот я, полный придурок, ничего не замечал,— проваливай!
—Герман, не надо так со мной! я согласна полететь с тобой в Россию.
—Я не согласен, я! Встала и ушла!— она продолжает сидеть и моргать глазками,— ну же!!!! Или ждешь, чтобы я тебя выпроводил?
—Ты не такой жестокий!— начинает часто моргать,— Или же…— она встает, когда я приближаюсь.
—Или…
—Герман..- она хватает с дивана свою сумочку.
—Прощай Катрин, Катя-Катерина!
—Мы потом поговорим,— она нажимает кнопку лифта,— когда ты успокоишься.
—Я спокойный, очень, сука, спокойный!
Катрин уходит, я вздыхаю, заваливаюсь на диван.
Сообщения один за одним приходят на телефон, я разблокирую экран, в надежде увидеть имя Алены, но там Катрин.
Все не угомонится, оправдывается, пока не блокирую ее номер. Достала!
Парни из строительной компании приезжают быстро. До вечера справляемся с задачей. Потом мы заключаем договор с их начальником, я передаю им ключи от квартиры и прошу первым делом сменить входную дверь. Они снимают мерки при мне и обещают, что уже завтра будет стоять другая дверь. Я вношу часть денег, за материал и з их работу, прощаюсь и еду к другу. Чертовски голоден. За весь день не переставал набирать Алену. Не отвечала.
На работе Людмила Марковна сказала, что она месте. Правда сказала, что Алена написала заявление об увольнение. Дурочка моя. Я вернусь и обязательно поговорю с ней, объясню что и как. Знаю, должен был изначально обо всем рассказать, но рядом с ней кроме как о сексе я ни о чем не способен думать. Я же люблю ее, как вчерашний пацан влюбился в нее! Теперь я это точно знаю.
За все время нахождения в Париже, всего пять дней, я неоднократно пытался связаться с ней. Безрезультатно. На работу ходит и безупречно, как всегда, выполняет свои обязанности, и как мне сказала Людмила Марковна, ждет моего возвращения, чтобы я подписал ее заявление.
Ага, сейчас.
Я за эти пять дней не раз просил Юру проследить за Аленой. Проводить незаметно к дому. мало ли, зимой рано темнеет, мне было так спокойней. Юра хоть и ворчал, но провожал, незаметно. Она никуда не уезжала, строго после рабочего дня возвращалась домой. Моя девочка.
А по возвращению домой, я не смог открыть своим ключом дверь в ее квартиру.
После сто пятидесятого, безрезультатного звонка, я начинаю тарабанить дверь.
—Алена,— говорю как можно спокойным голосом, не хочу спугнуть, но клянусь, это для меня пиздец как сложно, потому что она не выслушав меня, сделала выводы, додумала остальное, обиделась, и сменила замок, черт возьми. Если так пойдет, то мы можем открыть выставку дверных замков и входных дверей. Я понимаю, сам виноват, надо было обо всем ей рассказать, но уже получилось как получилось. Что теперь не впускать меня надо?
—Алена, открой дверь, пока твои ворчливые соседи не проснулись!— это уже кричу, терпения все меньше и меньше. Стучу!
—Дальше не старайся, я уже проснулась,— слышу голос старушки за спиной. Неохотно поворачиваюсь и давлю улыбку!— ай! Это опять ты?
—Снова Я!
—Не могу сказать, что рада видеть тебя!— хмыкает старушка, на вид миловидная, но противная. В прошлый раз, когда я ломал замок, тоже выходила, ворчала и грозилась вызвать полицию, если я в тот же миг не перестану вламываться в чужую квартиру. Только после долгих уговоров, она молча зашла к себе в квартиру. Тогда я сказал, что просто поругался со своей девушкой. Знали бы стольких мне сил и терпения понадобилось, чтобы убедить ее в этом. Около ста комплиментов это точно,— что, хочешь сказать опять поругались?
—Я ничего не хочу сказать! Не собирался во всяком случаи,— ложу руки в карман, расслабленно смотрю на то, как старушка двигается в мою сторону.
—Ты что за негодяй такой? Ааа?— она при этом тычет пальцем мне в грудь, я прокашливаюсь от услышанного, прихожу в легкий шок, вот так просто можно кого-то оскорблять, да?— сколько можно обижать девочку, чтобы та не открывала тебе дверь и через день меняет замок? Это же огромные деньги! Ты хоть знаешь, как она работает? С утра до ночи вкалывает не пойми где! Я только вижу ее ранним утром, когда она уходит на работу, и поздним вечером, когда возвращается. Где твоя совесть, аа???
—Да не обижал я ее! С чего вы взяли?
—Разве стала бы она сейчас закрываться от такого, так ты? Хватит, уходи, дай людям отдыхать!.
—Я не мешаю никому! Идите спите!
—Да ты, как чокнутый стучишь! Если не уйдешь, придется вызвать полицию, и не надо мне говорить, что я красивая и молодая, не прокатит, как в прошлой раз. Ясно?— если честно, ее речь вызывает у меня смех, я сдерживаюсь, как могу.
—Ясно. Но Я не уйду, вызывайте кого хотите!— отворачиваюсь от нее и опять стучу,— Алена, если ты не хочешь, чтобы я снес эту дверь вместе с рамкой, то открой ее.
—Ух ты какой, рыцарь недоделанный!— ворчит старуха,— ну ну, давай ломай, а я буду глядеть на все это.
—Алена!— я кричу, уверен, что она стоит за дверью,— открывай! Мы с…— гляжу на старушку,— как вас звать?
—Наглец! Отойди от двери!
—Как ваше имя?
—Чо повторяешь по несколько раз? Ангелина Семеновна!
—Алена, если ты не откроешь я пойду к Ангелине Семеновне! Открывай!
—Иж ты чего захотел! Я не пущу тебя к себе, даже и не подумаю!
—Ална!— ставлю палец на звонок и не убираю, даже когда старушка пытается отнять мою руку от звонка.
—До чего же упертый, тьфуй ты!— она только отступает, дверь открывается,— ну слава Богу, доченька!
—Здравствуйте,— Алена мило улыбается соседке,— простите, что потревожили вас, этого больше не повторится.
