—Он прав, мамины блюда самые вкусные.
—Ну так, я хотела чтобы тебе тоже понравилось,— она смотрит на меня, с ног до головы, оценивающе,— а давно вы вместе живете?— вот же, они уже знают, что мы живем вместе, а своим я не сказала, побоялась, как в таком можно признаться? Да меня папа сразу расстрелит.
Жанна, отчество которой я не осмеливаюсь спросить, ловит мой растерянный взгляд, забирает у меня кухонное полотенце:
—Не надо смущаться,— она мило мне улыбается,— мы сразу поняли что что-то не так, когда Герман перестал приходить домой, хотя бы для того, чтобы ночевать. А уж когда он начал потихоньку вывозить из дома свои вещи, все стало ясно.
—Я… Мы… я хотела просто повстречаться, а Герман… он… его не устраивал такой вариант отношений… и мы… и он потихоньку переехал ко мне. Вот,— я выдыхаю.
—Успокойся, не волнуйся ты так. Я знаю Германа, он уперты. Или все или ничего. А еще…— я улыбаюсь, он не только упертый, он упрямый, стоит всегда на своем, либо все будет так как он сказал, лбо никак не будет,— а еще он очень ревнивый.
—Ревнивый?
—Да.
—Вот как? И как вы это узнали?— он же мне говорил, что никого не любил, а ревнуют только любимых. Как Жанна поняла, что он у нее ревнивый?!
—Ты не подумай, он никого не любил, ни с кем никогда нас не знакомил, и домой никого не приводил, правда. Он великий собственник!— она улыбается,— это в нем с детства. Мы раньше жили в многоэтажном здании и каждый вечер выходили гулять во двор. У нас было очень много детишек, мы мамочки сидели на лавочке, беседовали, а дети игрались. И когда чей то малыш просто подбегал ко мне, Герман тут же бросал все и бежал следом. Отпихивал чужого ребенка и обнимал меня, забирался мне на ручки, говорил, чтобы не смели и близко подходить ко мне,— смеется,— один раз он даже укусил соседского ребенка, за то что я ему просто вытерла сопли, он кричал тогда, что у него есть своя мама,— я смеюсь.
—Так у него с детства выработалась привычка кусаться,— говорю и тут же прикусываю язык. Вот же ж дура! Жанна смотрит на мою водолазку, улыбается., но ничего говорит. Слава Богу. Я из-за покраснений на шеи и груди вынуждена ходить в водолазке.
—Ну что позовем наших мужчин? Вроде все готово,— протягивает мне прихватки,— доставай гуся из духовки, выложи гуся вот на эту тарелку и положи в центр стола, а я зову мужчин.
Знакомство с его родителями проходит просто безупречно. Мы после обеда убираем со стола, вместе. Под ворчания Германа, после, с его отцом одеваемся и выходим к пруду. Более красивого места я в жизни не видела. Кусочек рая, хоть и самодельного. Я уже представляю, как тут будет весной. Кругом зелень, деревья уже все в цветах и карканье уток, плавающих в пруду.
—А вы правда думаете завести уток?
—Да, я уже их купил, но привезут через две недели, надеюсь распогодится, и конец февраля не будет таким морозным.
—А они, им не будет холодно?
—Нет конечно,— он улыбается,— они специально выращены под наши погодные условия,— он делает паузу,— Корикова?
—Ааа?
—Ты бы могла подумать, что будеш моей невесткой?— его вопрос заставляет меня каменеть и задрожать,— я знаю что говорю. Если Герман тебе привез к нам домой и познакомил, у тебя нет шанса избавиться от него и от нас,— он мило улыбается,— ты уже наша невестка, иначе быть не может, я знаю своего Германа. Он весь в меня!
—Об этом рано говорить, ну что я ваша невестка..
—В самый раз, поверь! Знаешь,— он смотрит вдаль,— не зря мне захотелось построить этот пруд именно в этом году, то есть прошлой осенью, хотя я хотел его построить когда уже этот оболтус женится, но чутье, понимаешь, не подводит меня никогда, построил не дождавшись, пока он женится. И тут ты, понимаешь? Скоро ты подаришь мне заветных внуков, которые будут резвится тут со мной. Сразу говорю, я их буду баловать,— голос при этом становится строгим,— Чтобы ты уже заранее была готова и сильно не ругалась, когда мы будем вместе с ними пакостить. Я как ребенок, мечтаю о том дне, когда стану дедом.
Боже!
—Я о детях не думаю, да и Герман…ю мы еще не готовы стать родителями. Не думаем об этом,— он недовольно смотрит на меня, будто я сказала что-то плохое, открывает рот, чтобы возразить мне, но не успевает.
—Папа!— мы оба поворачиваемся на голос Германа, который несется в нашу сторону без куртки и шапки!— ты решил заморозить мою жизнь?— он подходит и крепко меня обнимает.
—Кроме тебя здесь никто не заморозится,— мы смеемся и возвращаемся в дом, где нас уже ждет вкусный горячий чай и как выяснилось, фирменный пирог Жанны, который она готовит только в особых случаях.
Значит сегодня для них особый случай?
—Я вот не понимаю,— опять говорит отец Германа.
—Чего ты не понимаешь?— интересуется Герман.
—Почему вы,— он смотрит на нас, отпивает чай,— имея такой большой дом, живете неизвестно где?
—Я бы рад, не раз предлагал Алене переехать,— отвечает Герман, пожимая плечи,— есть каждый день мамины завтраки и ужины я не против никогда.
—То есть, только из за завтраков?— возмущается бедная женщина.
—Нет конечно, мама! Ты же знаешь, как я вас люблю!
—Дочка,— они все смотрят на меня, у меня же чуть кусок пирога не застревает в горле.
Да, Герман каждый день уговаривает меня переехать к нему. К его родителям. Даже готов купить другую квартиру, большую, на случай если я не хочу жить с его родителями. Но я не могу. Как так? Переехать к его родителям жить, в качестве кого? Я так не могу! Мои родители до сих пор не знают, что мы живем вместе. Для них мы встречаемся. Хотя Герман перевез ко мне почти все свои вещи.
И все. Как я могу переехать к ним? Никак. Я не готова. Думаю и Герман не готов к более серьезным отношениям, чем сейчас. Нас все устраивает и так. Меня точно устраивает все так, как есть.
—Я хочу, чтобы мои внуки родились в этом доме,— говорит Виктор Васильевич,— хочу видеть как они растут. Первые шаги, зубки, первые слова, первые двойки, принесенные из школы, все в их жизни,— я смотрю на довольного Германа и просто удивляюсь, как для них все просто. Переехать к ним и родить внуков. Без брака? Да?
Мне на минутку становится не по себе, я стараюсь не показывать свои эмоции. Но и к браку я не готова. Да и помню еще слова Германа, что он не обязан женится, если порвал девственнсоть. Что-то подобное он говорил тогда. В машине, когда мы застряли в сугробе. Не знаю почему сейчас я вспомнила ту ночь. Вздрагиваю, когда моей рки касается Герман.
—Все в порядке?
—Конечно, только одного из всего, я не понимаю,— все трое смотрят на меня, в ожидании услышать что-то серьезное, но я тактично меняю тему,— почему вы думаете, что они будут приносить двойки?— смеются.
—То есть с остальным ты согласна?— спрашивает Герман.
