Они ползали подколючей проволокой, спасались отбезжалостных патрулей, прятались отполиции, ездили накрышах вагонов, тонули вморе, прорывались сквозь пограничные кордоны. Выжить идобраться доцели втаких условиях мог далеко невсякий сильный мужчина, неговоря уже оженщинах идетях. Неудивительно, что именно молодые самцы исоставляли здесь абсолютное большинство: здоровенные лбы, бездельничающие днем ивыходящие наохоту ночью, попримеру дикого зверья втех местах, где имвыпало родиться, расти, насиловать, грабить иубивать. Ведь практически закаждым изних тянулся длинный шлейф преступлений– ужасающих дляцивилизованного европейца, новполне обыденных сточки зрения самих «нелегалов», мобилизованных вту илииную банду ввозрасте десяти-двенадцатилет.
ВРиттергат они попадали разными путями. Кому-то посчастливилось просочиться сквозь официальное сито иммиграционных властей, тоесть предстать перед сочувственным лицом соответствующего чиновника и, изложив выдуманную историю жизни, заполучить авторитетную германскую ксиву, место вобщежитии, талоны напитание иденежное пособие. Наряду счистенькой биографией, благоприобретенной взамен прежней– грязной иусыпанной трупами,– «несчастный беженец» обычно придумывал себе нетолько новое имя, ноидругой возраст, беззастенчиво скидывая соспины достаточное количество лет, чтобы сойти занесовершеннолетнего итаким образом слупить сневерных глупцов дополнительные льготы инадбавки.
Подвергать сомнению показания пошедшего начетвертый десяток мужлана смозолистым отавтоматного приклада плечом итатуировками «Аль-Каиды», «Исламского Государства» илибандитской армии «Боко Харам» считалось крайне бесчеловечным, ичиновник, смущенно прикусив губу, записывал бедняжку шестнадцатилетним. Германские власти полагали, что «беженцы» станут искать работу, выучат немецкий исо временем преобразятся вдобропорядочных граждан. Новышло иначе: иммигрантские общежития мгновенно превратились врассадники наркомании, насилия ибандитизма. Столкнувшись сугрозой ареста, суда итюрьмы, «беженцы» попросту снова «теряли» документы ипереезжали вместа типа Риттергата– внадежде пересидеть тут годика два, азатем, обнулившись, опять отправиться виммиграционные органы, чтобы сызнова вешать им науши лапшу уже сдругим именем идругой биографией.
Наряду с«беженцами», которые уже совершили свой первый забег вкачестве официально признанного жителя Европы, вдомах обретались иреальные «нелегалы», пробравшиеся через кордоны вобход неслишком ретивых пограничников иеще никогда недержавшие вруках заветного документа сгерманским орлом. Эти зарабатывали нажизнь изготовлением грязной наркоты, мелкими грабежами, карманными кражами иуличной торговлей ремешками «отВерсаче», сумками «отЛуиВиттона», часами «отРолекса» ипрочим контрафактным мусором. Более серьезные персонажи успели встроиться вобщеевропейскую сеть импорта иперепродажи «живого товара» ииспользовали Риттергат какперевалочную базу длявременного содержания одураченных ипохищенных девушек свостока континента, атакже изАзии иАфрики.
Впоследние месяцы кэтой пестрой ораве прибавились еще инесколько десятков украинок– некоторые изних сдетьми,– сбежавших отвойны ирассматриваемых даже самыми ничтожными «нелегалами» какзаконная добыча, заведомо положенная черному мужчине завека угнетения проклятыми белыми колонизаторами. Эти несчастные женщины прибыли вГерманию навполне законных основаниях, нопочему-то неудержались вбеженских центрах, подергались туда-сюда и, совсем потеряв ориентацию, докатились витоге доРиттергата– предпоследней остановки подороге насамоедно.
Полиции яне видела здесь вовсе, ноговорили, что примерно раз вполгода власти затевают операцию позачистке того илииного дома. Какправило, этому предшествует длительная судебная тяжба между строительными подрядчиками, жаждущими начать запланированные работы покапремонту, илевыми– втом числе ианархистскими– организациями, которые всеми правдами инеправдами оттягивают выселение. Новот постановление суда вынесено, ина Риттергат волна заволной накатываются сотни людей вполном воинском обмундировании: каски ибронежилеты, щиты ищитки, дубинки ипротивогазы.
Вокруг здания выставляют мощное оцепление, надкварталом повисает облако слезоточивого газа, иначинается штурм, сравнимый лишь сбитвой между футбольными болельщиками «Бейтара» и«Хапоэля». Защитники дома упорно отстаивают свое законное право набеззаконие, носилы слишком неравны: захваченных вплен «нелегалов» одного задругим выводят наулицу изагружают вполицейские автобусы.
–Расисты! Колонизаторы! Фашисты! Работорговцы!– скандируют собравшиеся вокруг анархисты, забрасывая оцепление градом щебня, позаимствованного сближайшей стройки.
Полиция мужественно терпит, отгородившись щитами ивремя отвремени оттаскивая всторонку раненых.
–Мыеще вернемся!– кричат своим защитникам «нелегалы», прижавшись носами кзарешеченным окнам,– нидать нивзять символ угнетенных, нонеуклонно встающих сколен народов Азии иАфрики.
Иведь возвращаются– если неквечеру, то наследующий день. Выселенное здание по-прежнему охраняется ментами, нопустых домов вРиттергате пока хватает. Проходит неделя, выселенцы перемещаются вновое гнездо, ивквартале опять воцаряется внешнее спокойствие– доследующего раза. Именно внешнее– какбезмятежная гладь текущей вджунглях реки: так сразу ине скажешь, что происходит подровной поверхностью воды, вбурлящем, кровавом, скрытом отглаз аду пираний икрокодилов.
Казалосьбы, главной целью властей должно былобы стать уничтожение анархистского гнезда– ведь его обитатели активнейшим образом препятствовали полицейским рейдам, подстрекали «нелегалов» изабрасывали ментов камнями. Поидее их иследовало выселять впервую очередь. Но, судя порассказам самих анархистов, сквот оставался неприкосновенным втечение многих лет; некоторые старожилы тусовались там пополтора-два десятилетия. Почему? Какэто стало возможным? Паралич городских властей? Импотентность полиции?
–Дядюшка Со…– многозначительно подмигнув, ответил намой недоуменный вопрос кто-то изанархистов.– Дядюшка Совыкупил длянас это здание. Менты ихотелибы выбросить нас кчертям, нонемогут. Право собственности… Мыбьем врага егоже оружием!
Так яуслышала это имя: «Дядюшка Со»– впервый, нодалеко нев последний раз. Анархисты произносили его довольно часто, посамым разным поводам иссамыми разными интонациями: иногда снадеждой, иногда ссожалением, иногда свозмущением, ночаще всего сблагоговейным придыханием. Дядюшка Сопозаботится… Дядюшка Содаст денег… Дядюшка Созащитит… Куда смотрел Дядюшка Со?.. Почему непопросили Дядюшку Со?.. Итак далее, итому подобное. Повсем признакам, именно оттуда, издобрых рук Дядюшки Со, ипроистекал золотоносный ручей, ради которого я прилетела вМюнхен.
Чтобы поставить наэтом потоке запруду иперенаправить золотишко внаши пруды, требовалось дляначала найти самого Дядюшку. Увы, все мои попытки прояснить что-либо относительно его полного имени, местонахождения, гражданства, источника средств ипрочих личных деталей неизменно натыкались нанедоуменное пожатие плечами.
–Зачем тебе?
–Датак, просто, излюбопытства,– улыбаласья.– Может, инам вПалестине пригодится.
–Честно говоря, камрадка, мытут исами безпонятия,– отвечали мне.– Дядюшка СоиДядюшка Со, точка. Этим все сказано…
