–Пределов нет– столько, сколько потребуется. Когда умрете, холодной ночью вас несогреет благородная жертва. Скажите мне, что я неправа. Скажите, что непозволилибы умереть всему народу, еслибы это могло вернуть вашего сына.
Тяжелый взгляд остановился намне.
–Чего вы хотите?
–ВКое, вкомнате смертвецом, вы смотрели намои руки.
–Да, смотрела.
–Азачем? Ожидали увидеть тотже знак, что уКочо?
Вглазах Ханы вспыхнуло неподдельное удивление, чутьли неиспуг. Взгляд метнулся кдвери.
–Ичто там зазнак?
–Длинная изогнутая линия, похожая назмею.
Облегчение? Она словно осела.
–Я незнаю, что ожидала увидеть увас наруке, госпожа Мариус, нознаю, чего боялась.– Императрица указала назакрытое ставнями окно. Наних был такойже резной узор, каки наставнях уменя вкомнате, но, какя нивсматривалась, он по-прежнему ничего незначил.
–Вот этого я боялась,– сказала императрица, когда стало ясно, что я непонимаю.– Видите его? Когда знаешь, что это, ты увидишь этот знак повсюду вдоме, ведь Лароты им чрезвычайно гордились. Считали себя богами среди людей. Кисия едва несгорела из-за этого.
Я склонила голову набок. Просто пересеченные линии, есть прямые, есть диагональные.
–Что это значит?
–Это вы инадеялись выведать уЛечати?
–Достаточно простым способом.
Императрица Хана снова скрестила руки. Вее комнате имелась простая мебель, даже маленький стол, ноона неприглашала меня сесть илихотябы пройти дальше иприкрыть дверь. Несмотря навластное приглашение, я осталась нежеланным гостем, вторгшимся вее пространство.
–Если я расскажу, вы оставите юношу впокое?
Я рассмеялась.
–Уверяю, ваше величество, я несобиралась его мучить. Я весьма хороша всвоем деле. Онбы наслаждался безмерно.
–Он так молод, что годится вам всыновья.
–Аимператор Кин был так стар, что годился вам вотцы,– я постучала поподбородку, изображая попытку вспомнить.– Разве он небыл влюблен ввашу мать? Я уверена, именно поэтому все богатеи Женавы потешались, услышав обэтом браке.
Выражение ее лица осталось впечатляюще бесстрастным, даже когда я продолжила:
–Ик томуже вы одарили его внебрачными детьми.
Императрица подняла брови.
–Вы закончили?– схолодной вежливостью поинтересоваласьона.
–Да, пожалуй.
–Хорошо. Новам стоит приложить побольше стараний, чтобы ранить меня, госпожа Мариус. Вы сейчас непредставили мне нифактов, нидомыслов, окоторых мне досих пор небыло известно. Тем неменее мне давно уже недоводилось обмениваться оскорблениями безнеобходимости приэтом подавать чай, улыбаться инадеяться, что булавки непосыплются измоей прически прямо настол. Так что уж постарайтесь, найдите что-нибудь новое. И, какимибы нибыли мои действия, всеже я нетакой уродец, каквы.
Мои слова отскочили отее брони, ноее слова глубоко меня ранили. Одно слово «уродец» заключало всебе все насмешки детей вприюте, все пинки иплевки, что мне доставались, все испуганные взгляды родителей ивсю жизнь, проведенную сНей. Ипо еле заметной улыбке императрицы Ханы я поняла, что все это отразилось уменя налице.
–О, мой арсенал пополняется,– сказала она.– Я надеялась, вы станете более достойным противником.
Я сжимала палки икак никогда жаждала получить бутылочку Пойла, чтобы расслабить мускулы. Всебы отдала заполную флягу, утопить вней свои проблемы.
Вкоридоре послышались шаги, имы обе обернулись, неожиданно дружно.
Вдверном проеме появился Кочо.
–Вот ты где,– сявным облегчением выдохнулон, апотом обратил взгляд кимператрице.– Я прошу прощения зато, что потревожил ваш отдых, ваше величество.– Он выделил слово «отдых» быстрым взглядом, брошенным вмою сторону.– Нохозяин желает вас видеть.
–Унего дляменя есть новое лекарство сотвратительным вкусом?
–Очень может быть, ваше величество.
–Если он желает понапрасну растрачивать время настоль бессмысленное занятие– чтож, я непременно приду.
Вот она, таужасающая императрица, когда-то принимавшая меня втронном зале Коя, вся такая царственная, пугающая ивластная. Атеперь Знахарь просто вызывает ее ксебе.
–Ия тоже пойду,– сказалая.– Исейчасже увижусь соЗнахарем.
Кочо нестал напоминать мне, что я здесь невластна, алишь пожал плечами.
–Какхочешь.
Я остановилась вдверях.
–Он уже спрашивал обомне?
–Нет. Тебя хочет видеть хозяйка. Просто ради нескольких предварительных испытаний, чтобы знать, чего ожидать икак ты отреагируешь.
Императрица Хана ждала вкоридоре, ноя недвигалась. Мне хотелось, чтобы Знахарь меня освободил, ноодно слово «испытания» вызывало впамяти все страшные истории проэтого человека, которые я слышала раньше,– очанах струпами, олюдях, пропадавших посреди ночи, апотом возвращавшихся искалеченными. Кочо был достаточно любезен сомной, носам безупречный Знахарь горделиво восседал наконе, держа вруке лук, исмотрел наменя какна забавного слизняка, которому он соблаговолил помочь.
«Если ты туда непойдешь, затебя это сделаюя».
–Я могу исама, спасибо,– сказалая, незаботясь отом, что говорю вслух, ведь они знали, какаяя. Эта свобода принесла ссобой неожиданный порыв радости, и, уже выходя, я добавила:– Ивообще, ты несильна входьбе.
«Амоглабы, еслибы ты иногда позволяла мне попрактиковаться, свиная ты туша».
Кочо рассмеялся, предоставив императрице Хане внедоумении переводить взгляд снего наменя.
–Непойму, что смешного?
–Кайса.
–Кайса?
Старик указал наменя.
–Вторая душа внутри нашей Ходячей смерти. Она милая. Ну, идем?
Я все медлила, застыв вкоридоре перед комнатой императрицы.
–Ты всегда Ее слышишь?
–Я много чего слышу.– Кочо отвернулся изашагал покоридору.– Идем, они ждут.
«Кайса?»– спросилая, направившись заним.
«Да?»
«Значит, так тебя зовут?»
«Я… я думаю, да. Мне всегда нравилось это имя. И, мне кажется, оно больше подходит кмоему лицу, чем Кассандра».
Шевельнулась тревога, ноя отбросила ее ипоковыляла дальше.
* * *
Госпожа Саки иЗнахарь ожидали вхорошо освещенной комнате, где имелись пара рабочих столов, какие-то полки идва настоящих стула, напомнивших мне одоме. Несмотря напотрепанный вид, вкисианском поместье они выглядели неуместно.
Нас неприветствовали ниединым звуком, слышался только отдаленный рев дождевых потоков, итихо шуршало перо побумаге. Знахарь иего молодая жена бок обок сидели навысокой скамье возле рабочего стола, склонив головы надодним длинным пергаментным свитком, придавленным покраям сосудами. Они непроизносили нислова, только что-то писали, поглощенные этим занятием.
