–Никого я дураком не выставляла.– Стоя к ним спиной, я стискиваю руки в кулаки.
–Еще как выставила. Не то чтобы я возражал,– продолжает Харроу.– Приятное зрелище. Ведь Эльдас так редко бывает не в духе.
–Отпустите меня.
–Даже не собираюсь.
Я разворачиваюсь и бросаюсь к ним, изо всех сил хлопаю ладонью по столу. Раздается звон посуды. Одна из ваз, наполненных свежесрезанными розами, чуть не опрокидывается на бок.
–Не стоит делать такое страшное лицо.– Ария машет рукой в воздухе, словно отгоняя назойливое насекомое.
–Если не отпустите меня…
–И вновь я задам тебе тот же вопрос.– Харроу подается вперед.– Что же ты тогда сделаешь?
И прежде, чем его глаза успевают вспыхнуть, я тянусь к вазе и выхватываю оттуда розу. Я хотела бросить цветок принцу в лицо, швырнуть в него колючие стебли, а после ударить вазой по голове.
Но шипы вдруг вонзаются в мою собственную плоть. На белую скатерть падают капли крови. Я чувствую, как что-то тянет мою ладонь. Едва уловимо, словно шепот. Будто некий невидимый друг, готовый исполнить мою просьбу.
«Магия»,– вдруг понимаю я, а миг спустя уже становится слишком поздно.
Розы в вазе вдруг начинают извиваться, словно змеи. Они выбираются на стол, и потрясенный Харроу меня отпускает. Ария вскакивает со стула, чтобы избежать воды, пролившейся из опрокинутой вазы, и ползущих по скатерти стеблей.
Книга Сирро оказывается на полу.
Я делаю шаг назад, роза выскальзывает из моих пальцев. Все цветы, стоящие в вазах на столах, уже ожили. Они вдруг начинают расти. Розовые бутоны теперь размером с чайные блюдца, а шипы напоминают маленькие кинжалы. Стебли змеятся по комнате, стремясь настигнуть и покарать жестоких эльфов.
–Что за…– ругается Харроу.
–Открой, Харроу!– умоляет его Ария.
Двери вдруг распахиваются.
–Нужно идти!– Джалик выбегает из комнаты, прежде чем стебли успевают отрезать им путь к отступлению. За ним спешит Сирро.
–Харроу, оставь королеву в покое,– дергает его Ария.
–Да как ты смеешь,– бормочет он, пока девушка тянет его к двери.
–Это ты как смеешь,– кипя от злости, бросаю я.– Убирайся и впредь меня не беспокой.
И пусть они уходят, непослушные стебли по-прежнему питаются моей яростью. Колючая сеть оплетает дверной проем и стелется по стенам и потолку. Розы размером с зонтики свисают сверху, словно люстры.
Я падаю на колени, хватая ртом воздух. Я пытаюсь отпустить магию, но она вцепилась в меня так же крепко, как ползучие стебли в камень стен.
Побеги плотно оплетают окна, и я остаюсь в темноте. Я слышу, как шелестят наделенные разумом листья, трещит мебель и бьются зеркала. Как шуршат по полу стебли, ползущие ко мне, словно змеи. Они скользят по моим ногам, оставляя за собой глубокие порезы. У меня нет сил даже кричать. Я слишком устала.
Умереть от ползущих стеблей. Такого я точно не ожидала. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох.
«Нет».
Нет… Если я сейчас умру, то никогда не смогу вернуться в Кэптон. И на мое место выберут другую девушку, к которой перейдет сила. Может, она даже немного напомнит меня и точно так же будет о чем-то мечтать. Но ее заберут у тех, кому она нужна. И гнусный круговорот возобновится.
«Если я выживу, то смогу попытаться покончить со всем этим»,– мелькает, словно вспышка в темноте, мятежная мысль. В ушах раздается тихий гром, почти напомнивший голоса родителей, что обсуждают поздно ночью несправедливость подобного мироустройства.
Я вновь открываю глаза.
Может, отец прав. И из этой тюрьмы, что веками навязывали женщинам Кэптона, есть выход. Если эльфы способны разделять миры, неужели мы не сможем найти способ связать Природные Земли со Срединным Миром? А кто-нибудь вообще пробовал?
Даже если не получится, в случае смерти я не смогу вернуться домой. А я все еще нужна жителям Кэптона. Как-нибудь я найду способ им помочь. Я поклялась в этом родным и друзьям.
–Хватит,– приказываю я стеблям.– Довольно.
Я стараюсь подчинить свою магию, но сила напоминает мне зверя, обросшего колючками, подобно напитавшимся ею растениям. Я отпихиваю ногами стебли и, застонав от боли, пытаюсь подняться.
Если их породила моя магия, она сможет их укротить. Мне нужно в это верить. Я же как-то сумела встать с трона из секвойи. А ведь тогда мир держал меня гораздо сильнее.
Здесь и сейчас нет трона, пропитанного магией тысячелетий. Это всего лишь цветочки. И в них та сила, что вложила я.
«Соберись, Луэлла».
Я не отступаю, не пытаюсь загнать магию внутрь. Вместо этого простираю силу на стебли. И они медленно подаются назад.
«Вот так.– Не знаю, кого я подбадриваю, себя или розы.– Уменьшайтесь, дайте мне увидеть дневной свет».
И растения мало-помалу отступают, открывая оплетенные прежде окна.
Внезапно стебли вздрагивают. Гаснет вырванная из рук магия. Из растений исчезает всякая жизнь. Зеленые побеги сохнут, ломаются, чернеют, а затем рассыпаются пылью, что рассеивается, словно дым. Остается лишь запах роз и царящий в комнате полный разгром.
А в дверях стоит хмурый Эльдас.
Десять
–Тебя даже на день нельзя оставить одну!– ворчит он.
–Я не виновата.– Я настолько вымотана, что с трудом держусь на ногах. Щеки пылают, но я не знаю, от жара или от смущения.
–Избавь меня от объяснений.
–Это не я!
–А кто еще мог такое сделать?– Эльдас подходит ближе.– Другая Людская королева, способная с помощью силы управлять самой жизнью?– Он продолжает говорить, не давая возможности ответить.– Ведь мне всю жизнь внушали, что я жду единственную женщину. Но если я напрасно сидел в одиночестве столько лет, будь добра сказать об этом. Хотелось бы знать, какие еще есть варианты.
«Сидел в одиночестве?» Эти слова привлекают внимание. Но я знаю: если попытаюсь спросить, он в лучшем случае лишь закатит глаза. Может, попробовать расспросить Уиллоу?
Я делаю глубокий вдох и как можно спокойней поясняю:
–Во всем виноват Харроу.
Скользнувшее по лицу Эльдаса удивление тут же сменяется гневом. Но он быстро прячет чувства, натягивая уже привычную мне холодную, равнодушную маску.
–Харроу почти в буквальном смысле вытащил меня из постели. Я вовсе сюда не стремилась.– Эльдас хочет что-то сказать, но я не умолкаю. При одном воспоминании о Харроу в жилах закипает кровь. Я тычу пальцем в лицо эльфу, почти касаясь кончика носа.– Знаете? Я спокойно приняла его колкости. И насмешки в свой адрес. Я даже смирилась с их дурацкой шуткой. Но когда он попытался силой удержать меня здесь, я уже не вынесла.– «Я так устала, что меня контролируют мужчины. Он, вы, Люк»,– так и хочется добавить мне, и я с трудом сдерживаюсь.
