—Ну давай,— согласился лениво.— Твой сотовый на столе у окна. Подать?
Нелли Петровна обречённо вздохнула и стянула шнурки на горловине просторной ночной рубашки.
—Что тебе нужно?
—Ага. Вижу: узнала. Прикинь, я тебя тоже. Давно не виделись, да? Скучала? Рада?
—В Первомире у вас нет власти…
—Да что ты говоришь!— он фальшиво изобразил огорчение.— Какая досада. Так что, подать телефон?
—Зачем ты пришёл?
—Ну ты прям сразу в лоб. Сперва накорми, напои, в баньке попарь. Или ты сказок давно не читала?— нахал убрал телефон в карман куртки, потянулся.— Хорошо тут у тебя. Тихо. Красиво. Воздуха много. Не то, что в той коммуналке, где твои девчонки живут, да?
Нелли Петровна угрюмо молчала, пытаясь сообразить, откуда Пёс узнал про этот адрес. Проследил? Подождал, пока она отправится «на работу» и просто проследовал за ней? Вот же…
—Знаешь, а я было решил, что обознался. Всё же ты сильно постарела, подурнела… Унылое зрелище. А ведь была когда-то красоткой…
«Яша» легко вскочил, подошёл, грубо задрал её лицо, криво ухмыльнулся.
—Отвратительно. Это брат, да? За что Румпель на тебя так разозлился?
—За Илиану,— ей безумно захотелось вцепиться в его самоуверенное лицо когтями, но Нелли Петровна лишь отвела взгляд.
—Жестоко. Даже для меня жестоко. А зачем с Васильевского переехала? Да ещё и с двумя девчонками? И, кстати, знаешь, что странно: когда я был в Первомире в последний раз, старшей дочери у тебя не было. А ведь ей должно было быть уже лет семь. Такое я бы запомнил. Как там её… Алиса, верно?
—Парадоксы времени…
—Да ты что? Точно. Как я сам не сообразил. Вот только, Елена Прекрасная, я был в Первомире двадцать лет назад. Алисе явно побольше будет, так? Ну а первомирских временных парадоксов не существует. Ты ведь в курсе, что здесь нет времени? Или я для тебя башню смерти открыл?
Нелли Петровна похолодела. «Пёс,— в бессильной ярости подумала она, стараясь, чтобы лицо не выдало её эмоций,— дьявол бы побрал твой нюх!» Можно было бы солгать, что Елена возвращалась в Эрталию в то время, когда Пёс пребывал в небытии, но… Он мог проверить. Если уже не проверил. Впрочем, у неё вряд ли получилось бы убедить его, что, миновав границу миров, фея удержалась, чтобы не откатить назад свой возраст, а вместе с ним и внешность.
—Алиса недавно появилась,— проворчала старуха,— неделю или две назад. Отвернись, я оденусь.
Пёс рассмеялся:
—Спасибо, что предупредила,— встал и отошёл к панорамному окну.— Зрелище, небось, не для слабонервных. И ты не удивилась?
—Сам всё понимаешь,— буркнула старая фея, стягивая ночнушку через голову.
—А сама Алиса, что ж, не расспрашивала? Не истерила? Не доказывала, что она — не она, ты — не её мать и всё такое? Кстати, ты знаешь её настоящее имя?
—Откуда бы? Нет. Ничего такого не было.
Женщина натянула трикотажные штаны свободного кроя, застегнула лифчик, накинула длинную футболку.
—А Хранитель? Он что-нибудь о говорил про эту попаданку?
—Я его уже год не видела. Чай будешь? Яичницу?
Пёс обернулся, искривил губы.
—Удобно, да? Год не видеть, да и хоть бы вечность, а денежка-то капает?
—Не понимаю, о чём ты.
Парень хмыкнул, снова криво усмехнувшись. Выразительно обвёл руками помещение. «Пёс!» — ещё раз с ненавистью подумала Елена. Она даже не пыталась спорить с ним: его не обмануть, не разжалобить, не усовестить. Псы бездны вообще лишены человеческих чувств.
—Так почему с Васильевского уехала?
—Он велел.
—Почему?
—Кто ж его о таком спрашивает?
—Послушная-послушная Елена… Первомир на тебя хорошо влияет, как я посмотрю. Знаешь, а я ведь подумал было, что ошибся: феи в коммуналках не живут, две дочери, ты постарела… без обид, да? А потом понял: да нет же, это точно ты. Чтобы мать да так к дочери относилась! Фейская порода.
Нелли Петровна угрюмо молчала. Никто в своём уме не пререкается с Псом бездны. Даже здесь, в Первомире, это было слишком опасно. Парень покатал в пальцах чашку, поставил на стол.
—Ладно. Прости, убегаю: всё дела, дела. Нет времени даже со старыми друзьями поболтать. Ну, бывай, старушка.
И, когда Нелли Петровна почти выдохнула, вдруг замер на пороге и уточнил небрежно:
—Кстати… та девчонка… Твоя соседка с Васильевского… Как её… Майя, да? Она тоже переехала? Не знаешь, куда?
И тут престарелая фея не выдержала, оскалила зубы, пользуясь тем, что её не видят:
—Так она ведь вышла замуж и переехала. Куда — не знаю.
—Замуж?— живо обернулся Пёс. Тёмные глаза его чуть блеснули.
—А ты думал, если порченная да с прицепом, так никто и замуж не возьмёт?— невинно поинтересовалась Нелли Петровна.
—Насчет баньки я пошутил,— внезапно переключил тему парень.— Отдыхай. Наслаждайся заслуженной пенсией.
И вышел.
* * *
Осень лежала, уткнувшись в подушку и сотрясалась от внутренней истерики.
Заявление у них приняли. Следователь оказалась женщиной добродушной и ласковой. И всё равно от её вопросов девочке стало настолько плохо, что понадобилось пить успокоительные. Хорошо, что Алиса была рядом, обнимала, прижимая к себе. Кроме следовательницы присутствовала психолог, и вот от неё Осени стало совсем худо.
Марина Александровна, как звали психолога, вроде бы сочувствовала и вроде не сомневалась, но каждый её вопрос казался девочке с какой-то подковыркой. Как будто ей не верили. Как будто подозревали в том, что она всё придумала.
—То есть, вам скинули геолокацию, и вы поехали в незнакомое место?— уточняла Марина Александровна.
А девочке казалось, что в конце звучит «как дура».
—Осения Романовна, покажите, пожалуйста, геолокацию,— попросила следователь.
Девочка трясущимися руками вытащила телефон, открыла мессенжер и замерла, глупо хлопая ресницами.
«Привет, у меня в субботу др. Будет весело. Приходи. Можно без подарка. Камиллы не будет». «Ну так чё? Будешь?» И никакой геолокации! Дальше следовал только её собственный ответ: «Иди ты» с указанием куда. Стикер Витэля с повешенным и шутливое: «Не душни». Грубый ответ Осени: «Это я душню? Козёл». Его: «Да ладно тебе. Я извиниться хотел». И последнее из написанного: «Засунь свои извинения, знаешь куда?»
И всё. Дальше только треки песен. И только с номера самой Осени. Ни «Одуванчика», ни…
—Он всё удалил,— прошептала Осень.
Вскочила и закричала:
—Козёл! Какой же он козёл! Он всё удалил!
