—Артём, если вот это — цена за наше с Осенью пребывание здесь, то я не готова её платить.
Кажется, он рассердился. Стиснул зубы, и на щеках выступили желваки.
—А чем ты готова платить, Лиса? Или ты считаешь, что тебе все должны и…
—Артём…
Почему у меня голос срывается? Какой-то чужой, словно не мой голос. Он прав, здесь нам нельзя оставаться. Кто мы с Осенью ему? Но… а куда нам идти? Впрочем, может, всё и не так страшно? Яша предлагал снять квартиру… Наверное, мы с Осенью можем и сами…
Я отвернулась и пошла собираться. Артём сзади схватил меня за плечи, притянул к себе.
—Прости. Лиса… я…
Прижал, зарывшись в волосы и тяжело дыша.
—Отпусти.
—Ты сводишь меня с ума. Такая близкая, такая далёкая. Чужая, родная, горячая и холодная. Извини, я потерял голову. Видеть тебя так близко и…
—Артём. Я не помню тебя. Пытаюсь, честно, я очень пытаюсь, но я не помню!
Я разжала его руки, обернулась и вонзила в него взгляд.
—У меня бывает чувство, что я — не Алиса. А, например, Мария, её сестра-близнец. Или просто двойник. Потерявший память и…
Он хмыкнул, успокаиваясь. Улыбнулся, взъерошил волосы.
—А если это так и есть?— с замиранием сердца спросила его я.
Как же мне надоело лгать! И как же мне надоело быть Алисой! Всё станет проще, если я смогу стать сама собой…
—Не Алиса?— уточнил Артём, улыбаясь.
—Да.
Он взял мою правую руку и, прямо глядя в глаза, сказал:
—Ты в джемпере. Всё это время я не видел твоих рук, так? То есть, кожи выше запястий. Так вот, положим, у двойняшек даже родинки совпадают. Но не шрамы, верно? На сгибе правого локтя у тебя шрам от ожога. Ты жарила картошку во фритюре, отвлеклась и сильно обожглась. Шрамик примерно сантиметра полтора, чуть закруглён. Так вот, если ты — не Алиса, то у тебя его быть не может, верно? А если я, предположим, тебе лгу, то я не мог бы узнать о нём никаким образом.
Я быстро задрала рукав и уставилась на белый скромный серпик. Сглотнула.
Не может быть!
Нет. Этого же не может быть!
А хуже всего, я не помню, совсем, откуда он там взялся.
Артём тихо рассмеялся, притянул меня к себе, чмокнул в макушку. Шумно вдохнул запах волос.
—Не-Алиса… Сильно ж тебя, должно быть, шарахнуло. И, главное, так долго длится. Не хочешь сходить к психиатру? В частную клинику, конечно. Никакой истории болезни не будет, обещаю. Я оплачу. Просто волнуюсь за тебя.
—Мы и так тебе слишком должны,— пробормотала я мрачно.
—Пустяки,— отмахнулся Артём.— Для любимой девочки мне ничего не жалко.
И тут у него зазвонил телефон.
* * *
Вера не спала ночь. Сидела на кухне, курила безостановочно, хотя никотиновая зависимость не была ей свойственна, пила крепкий кофе, то переписывалась с адвокатом, то терзала расспросами Виталика, то просто смотрела в стену невидяще-ненавидящим взглядом. Где-то ближе к трём ночи Герман предложил выпить успокоительное, и Вера взорвалась истерикой.
—Тебе всё равно!— кричала она.— Ненавижу! Ты понимаешь, что эта дрянь может Витьке всю жизнь переломать? Тебе, как всегда, на всех…
И принялась громить его кухню. Герман схватил девушку в крепкие объятья, и она забилась, а потом укусила его за щёку, расцарапала лицо и ударила в пах. И, когда мужчина, скрючившись, рухнул на пол, всхлипнув, села рядом, провела по его волосам дрожащей рукой.
—Прости,— всхлип.— Я не могу… Мне так плохо!
—Я понял,— прошипел он, испытывая нестерпимое желание ударить в ответ.
Поднялся.
—Пройдусь,— прохрипел, борясь с эмоциями.
—Купи чего-нибудь выпить,— крикнула Вера, но мужчина уже оставил квартиру.
За руль садиться не стал. Добрёл до скамейки в сквере, рухнул. Чёрт! Вытащил сигарету. Не слишком ли часто в последнее время он стал курить?
Вернулся в квартиру только под утро и застал Веру всё в том же положении на кухне. С приличной горкой пепла в пепельнице. С крепким запахом кофе, пропитавшим обои и шторы не хуже сигаретного смога. Молча прошёл и открыл окно. Вера подняла на него покрасневшие глаза.
—Злишься?— уточнила сухо.
—Нет,— процедил он.— Но тебе стоит что-то с этим сделать. Психолог там. Сауна. Зал.
—Смеёшься? У меня брат…
—С ним ничего пока не произошло. К твоим услугам — лучшие адвокаты города. Вер, заканчивай с паникой. Если Виталик не виновен…
—В каком смысле: «если»⁈ — закричала девушка, вскакивая.
Герман отвернулся, прошёл в комнату и, не снимая куртки, рухнул на постель. Кому как, а у него впереди — рабочий день, и спать осталось часа три, не больше.
Спустя час или около того, Вера опустилась рядом, ткнулась в подмышку. Но идиллия длилась недолго, уже через четверть часа девушка прервала его сон:
—Ты должен со мной кое-куда съездить.
—М? Ничего, что у меня свои дела есть?
—Послушай, это важно…
—Ну да. Когда тебя такие мелочи волновали. И куда же?
—Хочу кое с кем поговорить.
—А я причём тут?
Вера резко села, одёрнула футболку:
—Ты невыносим! Тебе на всех наплевать! На меня, на мою семью, на…
Герман промычал, тоже поднялся.
—Увидимся вечером,— и направился к двери.
Вера перехватила его за руку.
—Вчера Тёмка позвонил. Он в теме, знает этих тварей. Предложил договориться. Пообщаться. Мирно. Без полиции.
—Не самая лучшая идея, тебе не кажется?
—Папа хочет раскатать эту малолетку, уничтожить, развеять по ветру. И я его понимаю. Но у меня нервы уже не выдерживают. Ей нужны деньги? Я заплачу, ладно. Пусть подавится, шлюха. Жаль, что в наше время брата не отправить учиться в нормальную страну…
—Ты меня не поняла. Договориться до суда — идея сама по себе нормальная. Я вообще за адекватный диалог в любых сферах. Но ты сейчас сама не в адекватном состоянии, Вер. Как ты планируешь разговаривать с девочкой или её матерью вот в таком настрое?
Вера решительно поднялась и принялась одеваться. Руки её тряслись.
—Вот поэтому ты мне и нужен. Чтобы я не убила этих шлюх на месте.
—Вряд ли я смогу помочь,— устало отозвался Герман.— Ты меня несколько часов назад самого едва не убила.
Девушка оглянулась. Губы её дрогнули. Она подошла и провела пальцем по царапине на его щеке. Герман отдёрнул голову.
—Прости,— нежно шепнула она и поцеловала ранку.— У котика боли…
