—Но вы учитесь в университете?
—Память хорошая.
—И как же вы уговорили подозреваемых написать это?
—Попросил. Вежливость, знаете ли, горы двигает. Они были столь любезны, что вошли в моё положение.
Евгения Михайловна вздохнула.
—Спасибо. Мы проверим список. Что было потом?
—Осению Романовну стало тошнить. Видимо, от лимонада. А может она, как и я, пацифист, и не очень любит созерцать синяки и ссадины. Не знаю. Я вынес ребёнка на воздух.
—А потом?
—Потом решил позаимствовать мотоцикл у одного из парнишек. Лекс, четвёртый листочек сверху. Так как у Лёхи была сломана нога, ему мотоцикл не то, чтобы был прям срочно нужен. Время стояло позднее, где находится автобусная остановка, я не знал. Ну и, сами понимаете, ребёнка надо было как-то доставить домой.
—Через сутки?
Яша пожал плечами.
—Её очень грузило всё то, что произошло. Я, конечно, попросил успокоиться, но как-то просьба не то, чтобы помогла. Пришлось развлекать. Мы просто погуляли и пообщались. А потом я её отвёз домой. На автобусе.
—Из Кронштадта?
—Да.
—Почему вы поехали туда?
—Люблю этот городишко. Уютный.
—Почему сразу не отвезли ребёнка домой?
Яша улыбнулся, откинулся на спинку стула, вытянул ноги.
—Пожалел. Она плакала, а я — натура очень чувствительная. Не выношу, знаете ли, слёзы женщин и детей. К тому же, дома её не ждали до утра. Неловко было вытаскивать спящих из постелей.
—Вы помните, как выглядела машина, про которую упоминали в начале рассказа? Цвет, размер, вид кузова?
—Я помню её госномер. Заметил совершенно случайно. А память, как я уже говорил, у меня хорошая. Кстати, он должен был засветиться на камерах магазинчика. Там лавка есть в этом посёлке. Машина проезжала мимо неё. Посмотрите видео в промежутке двадцать три пятнадцать — двадцать три тридцать. Госномер я написал на обратной стороне.
—Какие отношения установились у вас с Осенией Романовной после произошедшего случая?
Яша поднялся.
—Дружеские. Мы отвечаем за тех, кого приручили, не так ли? Где расписаться?
Из полицейского участка мы вышли вдвоём. Остановились на крыльце.
—Спасибо,— сказала я.
Яша запрокинул лицо, вдохнул сырой холодный воздух, потом оглянулся на меня и криво улыбнулся:
—Все имеют право на глупость.
—Не понимаю.
—И не поймете.
И мы двинулись мимо облетающих жёлтых стриженных кустиков.
—Я расскажу вам, что будет дальше. Вы знаете, кто такой Максим Петрович, отец Виталика? Нет? А я знаю. Его связей и денег хватит, чтобы пять насильников взяли всю вину на себя. Они дружно покажут, что знать не знают никакого Виталика. И милой девочки Камиллы — тоже. А ещё они будут до посинения утверждать, что не знали, что Осени пятнадцать. И что она сама предложила им трах. За деньги. К делу непременно подключатся СМИ. Имя вашей сестры прополощут по всему интернету. Пятерых посадят, конечно. Потому что Осени пятнадцать, как ни крути. И всё.
—А ваше свидетельство?
—Мимо. Я один. И следачка ни на грош не поверила мне, что я могу заломать пятерых.
—А вы можете?
Он покосился на меня. Пожал плечами:
—Ну, заломал же. В лучшем случае, если эти типчики будут идиотами, ну или судмедэксперт гением, то меня посадят за тяжкие телесные. Ненадолго.
—Это же защита жертвы…
—Я не совсем об этом, но… Даже то, о чём говорите вы, надо ещё доказать, Алиса Романовна. Что вряд ли. А пострадавшие — вот они. В гипсе.
Мы замолчали. В моём мире, когда суд заходил в подобный тупик, призывали Бога. Истца пытали. Впрочем, это было в случае добровольного согласия. Если истец на пытках подтверждал обвинение, то оно считалось доказанным. Здесь же было не так.
—Напрасно вы меня не послушались,— заметил Яша.
—Если вы знали, что вас посадят, то зачем…
—Да плевать на это,— он раздражённо дёрнул плечом.— Не берите в голову. Я даже не помню, год, два или сколько там мне полагается.
Мы дошли до калитки.
—Вы зайдёте к нам?— спросила я.
—Нет. И, кстати, вас там ждут.
Он мотнул головой в сторону, я оглянулась и увидела Германа. Он стоял рядом со своим ведровером и смотрел на нас. Увидел, что мы его заметили и шагнул навстречу:
—Алиса Романовна, мне очень жаль, что произошло то, что произошло. Приношу вам свои извинения за Веру. Нам нужно поговорить. Пожалуйста.
—Соглашайтесь,— шепнул Яша.— Обязательно. Всего доброго.
Вскочил на мотоцикл, машина под ним взревела и рванула с места.
* * *
Осень то плавилась, то её знобило. Ночью к ней пришёл волк и лёг у стенки. Девочка обхватила мохнатую шкуру, зарылась в неё лицом. Волк лизнул её лоб. Когда-то Осень с классом ходила в зоопарк и ещё удивлялась, что волки, в сущности, не крупнее средних собак. Но этот был совсем другой. Огромный, как… как огромный волк — другого определения пылающий мозг не подобрал. «Я брежу»,— поняла девочка и зарылась в мех поглубже. Он был чистым, мягким, прохладным и только совсем чуточку пах влажной псиной.
Утром Алиса напоила сестру чем-то сладким и тёплым и ушла, оставив на столике фрукты и морс в трёхлитровой стеклянной банке. Пахло горелым, видимо, сестра попыталась сотворить что-нибудь вкусное. Осень лежала и смотрела в потолок. Потом залезла в телефон, нашла и прочитала стихотворение Анны Андреевны. Заплакала устало. И тогда пришёл он. Откуда в пустой квартире взялся Эй, Осень не поняла. Она увидела парня, когда тот присел рядом на смятую постель.
—Привет.
Девочка молча отвернулась к стенке. Сморгнула слёзы. Она была очень слаба и постоянно плакала.
—Эй,— тихо позвал он.— Ты сердишься?
—Нет,— бесцветно ответила Осень.
Он коснулся ладонью её лба.
—Ты злишься, что я тебя заблокировал, да? Я снял блокировку.
Девочка не ответила. Эй вздохнул.
—Я не умею разговаривать с детьми.
Осень промолчала.
—Мне уйти?— уточнил он.
Она не ответила. Эй зло выдохнул, скинул кроссовки, лёг рядом:
—Подвинься,— рыкнул грубо и осторожно подвинул её к стенке.
—Это моя кровать,— заметила Осень.
—Пофиг.
Девочка повернулась к парню и посмотрела на него большими воспалёнными глазами. И снова промолчала. Он обнял её правой рукой, и Осень ткнулась в его вишнёвую клетчатую рубаху.
