—Что мне сделать с тобой, Дрэз?— прошипело чудовище.— Я запретил тебе сюда приходить, но ты пришла. Ты нарушила мою волю. И тем самым нарушила сделку. За прошлое нарушение соглашения я забрал у тебя сердце. Что мне отобрать у тебя за это? Глаза? Язык?
—Не надо,— пискнула я, вдруг осознав, что это не пустые угрозы: он может.
—Или сделать тебя такой же крошечной, как Рапунцель? Превратить в прекрасный цветок в моём саду? В мраморную статую с вечной улыбкой?
Я вывернулась и попятилась вверх по лестнице.
—Вы не можете…
—Могу, Дрэз. Могу. У тебя нет своей сказки, а, значит, я могу делать с тобой, что пожелаю.
Он шагнул на лестницу. Я бросилась бежать. Споткнулась. Упала, разбив ладонь. Вскочила и вновь побежала вверх. Туда, к зеркалам. Может, если запрыгнуть в одно из них, то получится вернуться в свой мир? Или в любой другой, где нет Чертополоха?
—Остановись!— велел колдун.
Я замерла и обернулась к нему. Он стоял внизу лестницы, не двигаясь.
—Ненавижу тебя!— выдохнула я.— И чем сильнее боюсь, тем сильнее ненавижу. Ты — урод! И я не про лицо, нет. Ты — чудовище, вообразившее себя богом.
Гнев поднимался и душил меня. Но я уже поняла: добежать я не успею. Слишком длинная лестница, ступенек несколько сотен, а у меня уже колени трясутся после подъёма и спуска. Точно не успею. Особенно с учётом его способности перемещаться практически мгновенно.
—Кто там на портрете? Твоя любимая женщина?— я пошла вниз, сгорая от злости. Лучшая защита — нападение, разве не так?— Такая же надменная и злая, как и ты! Вы решили, что вы владеете миром? Мир несправедлив. Да? Так ты мне заявил. Но мир не справедлив, потому что им правят такие ложные боги, как ты!
—Мне плевать, как игрушка относится к своему хозяину.
—Знаешь, а ты мне сначала казался лучше Мариона. Но нет! Ты ужасен, ты… Марион добр, а это — самое главное в людях. А ты — холодный, как змей, и… Ты мёртвый, Фаэрт! Без доброты человек — мёртвый.
Голос мой срывался и дрожал, к глазам подступали обжигающие слёзы.
—Ты хочешь забрать у меня язык, глаза? Меня саму? Хорошо. Да, ты можешь это сделать. Ты же всесилен. Забирай. Видимо, тебе скучно, раз ты развлекаешься вот так, играя другими людьми. Пусто и скучно, потому что ты и сам — пустой и скучный…
—Девочка, замолчи,— он выдохнул и шагнул ко мне.
Я невольно отступила. Споткнулась и наполовину свалилась с лестницы. И раньше, чем успела испугаться, меня подняли за шиворот и поставили снова на ступеньки. Я почти уткнулась носом в его грудь, закрытую мягким бархатом. Упёрлась ладонями и отодвинулась. Фаэрт взял мою раненную руку, перевернул. Провёл пальцем по линиям ладони, и по коже прошла приятная прохлада.
—Спасибо,— буркнула я.
Хотя за что спасибо? Починил игрушку, только и всего.
—Откуда у Золушки брошка с тыквой?— вдруг спросило чудовище.
Я рассмеялась. Нервно и с долей истерики. Замечательный, а, главное, такой уместный вопрос!
—Заберите мои глаза,— предложила зло.— Не хочу вас видеть.
—Забрать?— переспросил Фаэрт.
Провёл рукой в сантиметре от моего лица. И мир тотчас потух. Словно разом выключили свет. Я закричала, рванула прочь и замерла, осознав, что стою на лестнице и это опасно. Протянула дрожащую руку. Коснулась его бархатного камзола. Мне показалось, что я в пещере с драконом. В пустоте было слышно его дыхание.
Чёрный мир и чёрный человек передо мной.
Я попятилась. Схватилась рукой за стену. И вздрогнула — такой ледяной она была. На мои плечи легли тяжёлые руки, останавливая.
—Так тебе больше нравится, девочка?— шепнул мне на ухо колдун.— Всё ещё уверена, что это стоит того, чтобы не видеть меня?
Надо было бы гордо ответить: «да», но меня трясло от страха. Беспросветная тьма, холодный мир.
—Вы — чудовище,— прошептала я, стуча зубами.
—Верно,— согласился он.
Моих глаз коснулось что-то мягкое и тёплое. Сначала правого, затем левого. И тьма начала рассеиваться. Я всхлипнула, ощущая полное бессилие. Постояла, вглядываясь в преображающийся мир. Снова уютный золотистый свет, словно настольная лампа. Снова внизу вишнёвый ковёр. Снова поблёскивает полированным деревом старинный клавесин…
—И чем же мне придётся заплатить за то, что я ослушалась?— я невольно отвернулась и обхватила себя руками, стараясь унять дрожь мимолётного ужаса.
—Ответь на мой вопрос. Только ответь правду.
—Это и будет плата?
—Да.
Я обернулась и уставилась на него. Лжёт? Впрочем, вряд ли. Зачем ему? Пожала плечами:
—Это была моя брошка. Я отдала… ну что бы… Я ж не могла из тыквы сделать карету. Хотела помочь сказке начаться. И помочь Синди.
Чертополох отвернулся и принялся спускаться вниз.
—У тебя получилось,— глухо отозвался он.— Сказка запустилась. А у тебя эта брошка откуда?
—Не знаю. Не помню. Нашла под подушкой. Я не хочу выходить замуж за Гильома. Я его не люблю.
—Без сердца любить затруднительно,— сыронизировал колдун.
Гад!
—Вы вернёте мне сердце? Ну, чтобы я могла полюбить Гильома?
Да, глупо. Но попытка — не пытка.
—Нет. Любовь к мужу не обязательна.
Фаэрт снова вернулся к клавесину. Сел на стульчик. Коснулся клавиши. Фа нижней октавы. Обернулся ко мне.
—Подойди.
Я послушалась. Мне несложно. Он пристально посмотрел на меня. Вгляделся в лицо, словно видел впервые.
—Почему у тебя волосы тёмные?
Неожиданный вопрос. Да что это вообще с ним?
—Такая уродилась,— я пожала плечами, мечтая оказаться где-нибудь подальше отсюда.
—Ты темноволосая от рождения?
—Зачем это вам?
—Просто отвечай.
Я перевела взгляд с лилового на чёрный глаз. Понять его выражение было сложно. Но оно не было злым, скорее усталым. И я немного приободрилась.
—Нет. На детских фотках я была светленькой. Они потом потемнели.
—Фотках?
—Ах да, вы же не знаете…
—Кто ты, Дрэз?
—Дрезилла, сестра Синдереллы, дочь Бель, падчерица Гастона…
По его лицу прошла мимолётная судорога. Колдун поднял руку, коснулся пальцами лба, ладонью скрыв глаза.
—Иди.
—И вы меня не накажете?
—Нет.
Я развернулась и…
—А где здесь выход?
—Там же, где вход.
—У вас есть нож?— мне пришлось снова обернуться к нему.— Вход ведь открывается кровью, а от вашей магии у меня все раны моментально зажили.
