—Такое же письмо ты написал и Дарену?
—Дарену?— Он отвел глаза.— А ему зачем? Охотнику выпутаться из этой истории будет нелегко. Я бы даже сказал — невозможно. На его совести слишком много проступков. То, что вышло в последний раз, меняет многое… и не в его пользу. Я, конечно, пробовал убедить генерала, что Дарен действовал из благих побуждений…
—Это неправда.
—Что?— Ив взглянул на меня с откровенным изумлением.
—Ты и слова не сказал в защиту Дарена. И даже наоборот. Достаточно прочитать твоё письмо, чтобы понять, в каком свете ты его выставляешь во всей этой истории. Чего ты добиваешься?
—Триллиан, я не понимаю…
—Ты прекрасно всё понимаешь. И если бы…— Если бы ты не помог мне с Нэйтом, подумалось вдруг, если бы не знал о клятве, принесенной мне Дареном, ради сохранения в тайне которой он убил отряд поисковиков…— Я бы никогда не промолчала. И сейчас ты бы гнил в камере, ожидая казни.
Он удивленно глядел на меня, словно увидел впервые или всё это время никак не мог разглядеть, но вдруг, сложив руки на груди, усмехнулся, а в глазах заплясали огоньки.
—Можно подумать, ты всё это время вела себя как истинная дочь своего отца, генерала армии Господней! Ты приютила монстра, приняла клятву охотника и была с ним, клятвопреступником, в сговоре. Ты пошла против отца… нет, ты пошла против Ордена, даже не задумываясь о последствиях! Чего добивалась ты?
Я разглядывала его лицо, сосредоточенное, дерзкое. Он на глазах превращался в того, кого я ненавидела до дрожи, до безумия… истинного демона, с отравленной тьмой кровью. Но насколько я лучше него?
Ив остался стоять на месте, но мне почудилось, что вся его тьма обступила вокруг меня, придавила.
—Ты должна понять одну важную вещь, хочется тебе того или нет — теперь мы союзники. Нас многое объединяет… секреты, которые бы тебе хотелось скрыть, стремления, о которых твоему отцу лучше не знать… Если ты хочешь идти вперед, я помогу, но многих придется оставить позади… И Дарен Харсед один из них.
Ив шагнул ближе, и вся его тьма, заключенная в стенах коридора, двинулась вместе с ним.
—Ты использовала его. Использовала Дарена. Теперь от него больше не будет пользы. Он утащит тебя на дно. Отпусти его, и, возможно, он спасется. Пусть сражается с монстрами, рискует жизнью в инфернале… ему это ближе. Чем дальше он от тебя, тем выше у него шанс остаться в живых. Далекое — забывается. Уверен, через полгода генерал и не вспомнит, что натворил Харсед, а тот… Быть может, к тому времени он даже станет героем. Просто позволь ему уйти. Не держи. Не старайся оправдать его перед генералом… от этого будет только хуже. Он проиграл и должен покинуть поле боя. О нём забудут, и это его спасет. Ты ведь хочешь, чтобы он жил?
Вопрос, произнесенный с каплей яда, больно отозвался в сердце.
Чтобы Дарен жил…
—Я хочу. Но…— Не ты решаешь.
Дверь, ведущая в тюрьму, со скрежетом открылась. На пороге замер охранник… молоденький мальчик… хотя Дарен бы сказал, что мы ровесники.
—Вы ведь хотели…— начал он.
Подхватив полу длинного плаща, я прошла мимо него.
Не ты решаешь, Ив Пандемония. Я сама всё решу.
Вдоль коридора тянулись двери с решетчатыми оконцами. Чадили факелы, укрепленные скобами на стенах. Пахло гарью, немытыми телами и смесью отвратительных запахов, присущих помещениям, где десятилетиями держат в неволе людей. А может, и не только людей.
Мальчик-охранник вел меня вперед, по временам оглядываясь и заискивающе улыбаясь.
—Сюда,— позвал он дальше, когда я остановилась перед случайной дверью с открытым оконцем. Кто скрывается там, во тьме? Шорох, и в темноте сверкнули глаза.
—Не стоит вглядываться в темноту,— предостерег Пандемония, возникший сзади.
И зачем увязался?
—Лучше бы тебе не ходить за мной.
—Я о тебе беспокоюсь: мало ли какие опасности поджидают в темницах.
Его улыбка была настолько раздражающей, что я не нашла лучшего, как развернуться и идти дальше.
—Ты ведь знаешь, что генерал Роин еще не отменил разрешения мне тебя сопровождать, несмотря ни на что,— продолжал он, шагая рядом.— А доверие генерала дорогого стоит, я не могу им пренебречь. И потом… спускаться к эл’сафиду без должной охраны…— Мальчик обернулся, как бы в возмущении, и демон махнул ему рукой идти дальше, не останавливаться.— Тебе же известно, что эл’сафид опаснейший монстр? А такого, как теперь, изловили впервые — никогда прежде не бывало, чтобы одержимый так долго находился в измененном состоянии.
Для кого он это говорит? Хочет убедить сопровождающего, что с эл’сафидом мы мало знакомы?
—Он представляет редкий экземпляр. Тебе стоит его рассмотреть… Он уникален.
Да уж конечно.
—Это здесь,— остановился охранник, указывая на железную дверь.
—Открой.
—Невозможно,— улыбнулся извиняющейся улыбкой мальчик.— Запрещено.
Я подступила к нему ближе.
—Ты хочешь стать охотником?
Он открыл рот от изумления.
—А хай-охотником? Поверь мне, в выборе кандидатуры моё слово не последнее. И если мы договоримся сейчас, то твоё повышение не за горами.— Лгать оказалось неожиданно легко.
—Но, мисс Триллиан…
—Ключи,— протянула я руку.
—Меня могут за это…
—Не могут. Всё будет хорошо. Ведь он прикован к стене, не так ли?
Мальчик кивнул и, всё еще сомневаясь, нерешительно отцепил от пояса связку ключей.
—Это правильный выбор,— похвалила я.
Попыталась открыть замок, но руки дрожали, и попасть в скважину не получилось.
—Триллиан,— тронул за плечо Пандемония,— ты уверена, что…
—Уверена,— отозвалась раздраженно.
—Я помогу.— Он решительно отнял ключи и отпер камеру.
Оттуда пахнуло сыростью и смрадом.
Я стояла в дверях, не решаясь войти. Меня обуял страх, предчувствие чего-то неотвратимого. Казалось, стоит перешагнуть порог, как откроется страшная тайна.
—Триллиан?
Я вздрогнула. Пандемония смотрел вопросительно, словно пытаясь понять, что происходит. Перешагнула порог, не собираясь сдаваться, показывать перед демоном слабость.
В камере царил полумрак. От каменных стен тянуло холодом. А там, в глубине неподвижно застыла высокая чёрная фигура, будто бы выточенная из обсидиана. Прикованная к стене.
На миг показалось, что это всего лишь скульптура, разительно похожая на темную сущность Нэйта. Но вдруг фигура шевельнулась, и на неподвижном лице зажглись алые глаза, разгораясь до неистового яркого огня. Мерещилось, что этот огонь проникает в душу, заслоняет собой всё… Есть только огонь, полыхающий, яростный, выжигающий всё вокруг…
