Крепче перевязав косы, Забава спрятала их под платок. Зеркала у князя не было, пришлось делать наощупь. Потом скорее взялась за полотенце — как могла обтерла кожу.
А за пологом навеса уже фыркали лошади. Громко так… испуганно.
Обернув рубаху и накинув душегрейку, Забава поспешила на воздух.
—Ой, мамочки,— шепнула, едва взглянула вокруг.— Это… это…
—Кровяная роса,— проскрипел стоящий неподалеку Пересвет.
А на сухом лице ни капельки ужаса или хотя бы удивления. Будто ему привычно наблюдать бурые потёки на деревьях и стенах навеса.
—Н-но почему? Часто это… так?
—В Топях почти всегда зимой. Говорят, так нечисть оплакивает сдохшую распутницу.
И, сплюнув на землю, Пересвет удалился.
Забава же пошла в другую сторону.
Ещё один нашелся! Не знает, что случилось, а клеймо ставить торопится. Сам-то как? Блюдет целомудрие? Что-то сомнительно!
Охваченная гневом, Забава не сразу заметила, что вышла к самой окраине лагеря.
Наверное, и дальше бы убежала, однако рядом серой тенью соткался лютоволк и перегородил ей дорогу.
—Гр-р-р,— заворчал тихонечко.
Мол, куда собралась?
—Никуда,— отвернулась, стряхивая с себя веточки кровавые капли росы.— Погулять решила перед дорогой.
А зверь осторожно боднул ее лбом в ноги — приказывал назад поворачивать. Наверное, тут было опасно. И Забава хотела уже послушаться зверя, как из чащи донёсся приглушённый детский плач.
Там ребенок!
Не помня себя, Забава рванулась на помощь и тут же была сбита с ног лютоволком.
—Пусти,— забарахталась под тяжёлым телом.— мне нужно… нужно туда!
Но над головой вдруг прогрохотало:
—Не смей даже!
И ее как пушинку дёрнули вверх. Князь!
—Это нечисть!— зарычал зверем.— Мавки к себе зовут! Никогда, слышишь? Никогда не ходи на зов — ребенок это, женщина или зверь. Поняла?!
И Властимир встряхнул ее, будто тряпичную куклу. А у самого глаза бешеные. И лицо словно из камня высечено — только жилка на виске колотится.
—П-поняла, господин…
И всхлипнула — синяки на плечах останутся от такой хватки! Князь отшатнулся. Перехватив ее за руку, поволок за собой.
—Сказано же было не уходить далеко!— продолжал ругаться.— Цепью прикую!
Забава молчала.
Но все внутри стремилось обратно, туда, откуда доносился плач. Сколько в нем было боли! Сколько горькой безысходности — сердце кровью обливалась! Да только что Властимиру чужие страдания! Князь оттащил ее к Стогриву и заставил взобраться на лошадь. А сам прыгнул следом.
—Едем!— крикнул отряду.
И что есть сил пришпорил жеребца.
Тот аж на дыбы взвился и как бросился вперёд — только ветер в ушах засвистал. Но даже он не мог перебить тихих рыданий, что неслись за ними следом.
Глава 19
Властимир
Дурак он! Баран крутолобый… Нет, хуже! Нужно было сразу девицу назад отправлять. Выделить стражника, лошадь, и пусть обратно в терем скачет!
А он? Купился на мольбы и ласковый взгляд. Юнец безусый, а не правитель Северного царства. Тьфу!
Ярость жгла хуже пламени, и даже быстрая скачка не могла её сбить. Может, все же избавиться от девки — послать обратно, а в провожатые лютоволка определить? Но Властимир отбросил эти мысли за ненадобностью. Слишком поздно!
Селение волхвов уже совсем близехонько.
Но вдруг оберег из медвежьего когтя, что он взял в дорогу, стал теплым. Опять нечисть близко! Не подходит только потому, что день на дворе и зверь рядом.
Властимир крепче пришпорил Стогрива.
Ох, плохо! Раньше мавки если и бесились, то совсем немного. Убивали редко, больше пугали и путали. А беды людям приносило моровое поветрие.
Онако теперь нет… Случилось в Топях страшное. А может, молитвы волхвов больше не помогают? По спине пробежался холодок.
Лучше бы на Северное царство напали недруги! С людьми меч или слово сладить может. А нечисть разговаривать не станет и железа не боится. Мстив, правда, дал заговоренной воды, и всяких оберегов, однако это не всегда помогало. Особенно в месте, которое благословила мертвая богиня.
Тропинка ушла вправо и расширилась, превращаясь в дорогу.
Копыта лошадей зацокали по деревянному настилу, показались первые избы-землянки. Встречать отряд почти никто не вышел. Лишь несколько дряхлых стариков да двое чумазых детей.
—Тут и семьи есть?— ахнула Забава.
—Волхвам с хозяйством помогают. Чтобы те от молитв не отвлекались.
Слово Сварога должно звучать, не умолкая. Только это и сдерживало силу мертвой богини.
А впереди выступили тяжёлые дубовые ворота, густо изрезанные рунами. Как тени, около них застыли три фигуры в подпоясанный ремнями накидках.
—Приветствую, господин,— заскрипел один из волхвов, самый высокий.— Надеюсь, твоя дорога была легка. Нечисть сегодня больно тревожится.
И взгляд мужчины метнулся к сидевшей впереди Забаве. Цепко ощупал фигуру, лицо и… переместился на лютоволка. Если волхв и был недоволен присутствием женщины и зверя, то вида не подал. Его сухое лицо осталось все так же равнодушно.
—И тебе доброго дня, почтенный,— приветствовал Властимир.— Дорога прошла хорошо. Добралась ли птица к Гарниле-старцу?
Мужчина кивнул:
—Добралась, господин. Мы ждали.
Славно!
Властимир жаждал как можно скорее понять, что за чертовщина тут творится. Гарнила жил в Топях почти с младенчества. Застал ещё деда Властимира — Буяна. Тот и привез мальчонку и других к волхвам, чтобы оставить в послушниках. Многие из них очаровались пением мавок и сгинули, другие сбежали, третьи нашли забытье в хмеле, но Гарнила устоял и даже сумел занять место главы этих земель.
Вот только долго ему все равно не продержаться. Слишком стар! Хоть бы сил нашлось помочь с бедой.
Спешившись, Властимир подхватил Забаву и поставил ее на землю.
От волхвов потянуло недовольством.
—Милостивый князь, женщине не место в благословленной Сварогом обители,— покривился тот, что справа.
И посмел же рот открыть! Властимир окинул мужчину пристальным взглядом.
—Ты, видно, забыл, с кем разговариваешь,— процедил сквозь зубы.— Я тут господин и сам решаю, кому и что дозволено.
—Да, князь,— и волхв склонил голову.
Но в согласии его не было покорности. А дряблое лицо аж побелело от злости.
