Рывком села и сперва не поняла, где она очутилась. Незнакомое все вокруг, темное, старое… с потолка свисают пучки трав, стены мхом поросли, печь едва держится, вся истрескалась. А на ней кот. Драный до проплешин и тощий, что обглоданная кость.
Ужас!
—Хватит уже глазами лупать,— проскрипело из темноты.— Чай не сова…
И под свет крохотной лучины выступила Ягиня.
Забава перевела дух. Точно, она же в Топь попала. К ведьме на пироги.
—Бабушка… Это ты…
—А кто ж ещё? В мою избушку нет хода чужим, только если сама позову. Ну-ка,— поманила за собой костлявым пальцем.
Забава глянула на князя. Мужчина спал на боку, подложив руку под голову. В тусклом свете лучины резкие черты стали ещё злее, а на лбу выступили крохотные капельки пота. Однако Властимир даже не шевельнулся, пока она тихонько отодвигалась в сторону. И Серый остался спокоен. Вывалив язык, растянулся шерстяным ковром да и сопел себе. Ухом не дёрнул, когда Забава через него переступила, притом очень неловко.
Странно это! Уж не Ягиня ли постараюсь?
Старуха кивнула.
—Их сон — моих рук дело. Чтобы не мешали нам.
—Не мешали?
—Да… Князь не отпустит тебя. И вчерашние его слова — только чтобы время потянуть. Пришлось маленько дурману нагнать. Я ить такая же, как ты была… Могла словом да улыбкой остудить горячие головы, дрему позвать. Но кроме того ворожила на будущее.
Забава от удивления дар речи потеряла.
—Ты знала, что я приду?!
А Ягиня вновь тихонько рассмеялась.
—Знала — это шибко сильно сказано. Чем слушала-то? Не стала я ведой, клятв принести не успела. Поэтому и дар мой так — одно название. А все же руны стали показывать, что ждет Топь гостей. Вот только не князь в здешних местах должен был сгинуть, а ты. Черные псы за тобой бегают, милая. И каждый жаждет в горло вцепиться.
Забава чуть обратно на пол не прилегла. Враги, что ли? Ох, боги светлые…
—Не могу сказать, кто это,— продолжила Ягиня.— Ни лица, ни имен не ведаю. Знаю лишь, что один из них близко. Тут где-то прячется, в селении.
—Зачем я ему, бабушка?
—Зачем кому-то наложница князя? Ха! В бирюльки играть. Или придушить где в уголочке, как слепого кутенка.
По коже разбежалась волна озноба. И верно, многим ведь она поперек горла. Взять хоть тот же гарем. Чаянья наложниц сбудуться, если они с Властимиром завязнут на болотах.
Ягиня кивнула, будто слышала ее мысли.
—Тебе придется рискнуть. А иначе все одно смерть.
И Забава поторопилась склонить голову.
—Я готова делать, что скажешь! Но как успокоить мавок? Какими молитвами или жертвой?
—Не знаю, милая,— развела ведьма руками.— Проси, как умеешь, поступай по велению сердца. Может, и сумеешь пробиться сквозь ту завесу боли, что они испытывают, выгнивая заживо…
От жалости перехватило дыхание. Забава аж руки к груди прижала.
—Идем же скорее, бабушка!
Ягиня посмотрела на нее, тяжко вздохнула, а затем поманила к печке.
—Сперва возьми одежку, я ее маленько починила. И кое-чего нового в сундуках нашла… Не скакать же тебе по Топи в исподнем.
И верно, кроме рубахи на полатях нашлось шерстяное платье. Правда, ветхое и не по размеру, однако Забава приняла его с благодарностью.
—В этом наряде я к ведам пришла,— мечтательно проскрипела Ягиня.— Боги светлые… Порой мне кажется, что это была не явь, а чудесные грезы — столько времени минуло.
—Как ж ты тут жила, бабушка? Совсем одна…
—Да так и жила… Сколь бы ни было плохо, а забытьё во сто крат ужаснее. К тому же Лада любила жизнь. Даже сейчас она все еще держится, но не только ради себя. Знает, что с ее гибелью все живое умрет.
—Но почему Свар…— Забава запнулась под строгим взглядом старухи и, дёрнув шнуровку на груди, исправилась.— Почему виновный не хочет исправить дело? Он же бог!
—Потому что упрям сверх меры. Какому мужику захочется признать ошибку? Все они одинаковы…
А Забава вновь глянула на князя. Тот не слышал разговора — по-прежнему спал. А если бы не ворожба Ягини, то сейчас бы наверняка ругался и не пустил глупую наложницу рисковать собой. Разве это не отличает его от других? Повинуясь внезапному порыву, Забава подошла и, протянув руку, тихонько огладила мужчину по щеке. А Властимир вдруг как заворочается!
—А ну не тронь!— зашипела Ягиня.— Ишь, нежничать вздумала. Лучше бы сердце свое поберегла, мужик любит до той поры, пока в штанах свербит.
—Неправда!
Но ей достался снисходительный взгляд, а затем Ягиня проковыляла к двери и распахнула ее.
—Идем же, нужно успеть, пока день на дворе.
Уже день?! Но в избушке было темно, как ночью… А впрочем, и на дворе не лучше. Черные тучи весели так низко, будто хотели свалиться на головы. Меж деревьев клубился сумрак, и казалось, что он вот-вот снова вспучится и хлынет на них смертоносной волной.
—Ишь ты,— цокнула Ягиня.— Злится Топь, не хочет пускать…
Конечно, она не хотела! Больное животное тоже кусается, даже если с помощью к нему пришел.
—…Приготовься к тому, что она будет пугать злым мороком,— продолжила Ягиня.— А может, чем похуже… Готова?
—Нет,— призналась Забава.
Однако первая потянулась к посоху с черепом. Сама выдернула из земли. И пусть от страха голова кругом, все равно попытается. Уж лучше так, чем вечность просидеть в избушке.
* * *
Властимир
Опять ему снился сон. Как и в прошлый раз, Властимир лежал под тяжелыми водами Чуди — обездвиженный и слабый, а перед глазами вместо мутной воды — залитый солнцем луг.
В цветах весь и такой зеленый — ярче любого изумруда. Никогда Властимир таких красок не видывал. Расписные стены терема и рядом не стояли — в одно мгновение стали скучной серостью. А запах? Ну просто хмель живой! За один вздох пьяным сделаться можно.
Вдруг слуха коснулись дивные звуки свирели. Музыкант играл так искусно, что ноги просились в пляс. И не только у него… Краем глаза Властимир заметил движение. Из воздуха соткались светловолосые женские фигуры.
Веды.
Он понял это в одно мгновение, хоть ни разу не встречал прислужниц Лады.
С громкими восклицаниями красавицы бежали по траве. Их свободные от ленты локоны вились в лучах солнца сверкающей рекой, а шитые золотом платья дразнили мужской интерес. Слишком тонка была ткань, чрезмерно открыты руки и плечи.
Однако вед это совсем не беспокоило. Наоборот! Они словно нарочно хвастались крутыми изгибами бедер и груди. Выше задирали подол, давая полюбоваться на стройные ноги.
