Теперь, когда впервые за все время его пребывания в Америка
возникла реальная угроза разоблачения, он понимал, как ему будет сложно в
дальнейшем вести работу, передавая материалы в Центр. Если связной Тома
предатель или на него вышли американцы, значит, они уже читало его сообщения.
Значит, рано или поздно они сумеют просчитать, кто именно передавал эти
сведения. И выйти на него. Теперь следовало перейти на резервный вариант,
постараться на время исключить Тома из этой игры.
Он помнил, что резервный вариант связи находится с Чикаго,
где должен был жить другой связной. И он знал, что выходить на этого связного
он может лишь в исключительных случаях. Но теперь был именно такой
исключительный случай. И даже смогли вычислить связного, находящегося на
цепочке между Томом Лоренсбергом и местным резидентом КГБ в Нью-Йорке. Лишь
отвезя Тома в аэропорт и дождавшись, пока тот улетит в Хьюстон, Кемаль
отправился брать билет на ближайший рейс в Чикаго, чтобы улететь уже завтра
рано утром.
Проведя столько лет в Америке, он подсознательно чувствовал
себя почти американцем; настолько органично и свободно можно было чувствовать
себя в этой удивительной стране. В Турции, куда по легенде приехал «турок»
Кемаль Аслан, сразу давали понять, что ты не совсем настоящий анатолийский
турок, а всего лишь выходец из Болгарии. Точно так же, как и в Болгарии к
гражданину своей страны, но турку по национальности, относились гораздо хуже,
чем к «титульной нации».
Уже спустя несколько лет после выезда из Турции, он с
удивлением и возмущением узнал, что руководство Болгарии начало непонятную и
нелепую борьбу с этническими турками в собственной стране, приказав своим
гражданам в принудительном порядке менять их турецкие фамилии на болгарские. В
результате Асланы и Сулеймены становились Аслановыми и Сулейменовыми и им
менялись паспорта. Не желавшие изменять своей фамилии, выезжали из страны,
эмигрируя в Турцию. Нужно быть турком, чтобы понять всю унизительность подобной
смены фамилий. Но болгарское руководство, испытывая генетическую ненависть к
своим воинственным соседям за многовековое порабощение, принципиально не желало
изменять своей позиции.
За время пребывания в Америке он выезжал в несколько стран,
бывал в Англии, Франции, Германии. Но всюду, как приезжий чувствовал себя
иностранцем. Лишь в Америке было это ощущение абсолютной свободы, когда никому
нет дела до твоей национальности или строения черепа. И, хотя, некоторые
проявления расизма еще встречались, особенно на юге, но возлагать вину в таких
случаях следовало на обе стороны. Он это хорошо знал.
Кемаль часто думал над этим феноменом Америки, когда все
нации и народы, уживаясь в едином котле, переплавляются в особый вид
человечества, которому нет дела до национальный отличий и предрассудков. И хотя
многие общины Америки — итальянская, русская, еврейская, китайская,
негритянская, ирландская, вьетнамская — предпочитали селиться в своих,
отдельных кварталах, сохраняя свои пристрастия в еде и одежде, музыке и
традициях, но все большее количество молодых людей из этих семей гордо
именовали себя «американцами» и одинаково самозабвенно любили рок-н-ролл и
Голливуд, Мак-Дональдс и Диснейлед. Америка словно вбирала в себя весь опыт
человечества, выбирая лучшее, оставаясь неповторимой и уникальной в своем роде
страной.
На следующее утро он вылетел в Чикаго. Рейс проходил над
Великими озерами и он, сидя у окна в полупустом самолете, любовался
удивительным зрелищем, раскинувшимся внизу. Они пролетели над южной частью
озера Эри и справа мелькнули раскинувшиеся на многие километры кварталы
промышленного Детройта. К Чикаго они пролетали, заходя над озером Мичиган, и он
отчетливо видел белые яхты и катера, стоявшие у северных причалов.
Несмотря на февраль, в Чикаго стояла солнечная, почти
весенняя погода. Выйдя из здания аэропорта, он быстро нашел такси и направился
в гостиницу.
Как правило, он останавливался в отелях «Шератон», членом
клуба которых он был, что гарантировало десятипроцентные скидки при получении
номеров. Но в этот раз его заместитель, японец Тадао Имацу, рекомендовал номер
в роскошном «Никко Чикаго Отеле», в котором сам останавливался во время
командировок в Чикаго. По словам Имацу, это был один из лучших отелей города, к
тому же расположенный в самом центре, у реки, разделявшей центр города на две
части. Кемаль согласился на этот отель еще и потому, что сам намеревался
встретиться со своими чикагскими партнерами, что давало возможность провести
визит в Чикаго, не вызывая никаких ненужных подозрений.
Роскошное черное здание с белой окантовкой и было его
отелем. У входа виднелись красные козырьки магазинов. Отель был спланирован с
учетом японских традиций в градостроении и представлял собой совместное
творение американских и японских строителей. Здесь были японский и американский
рестораны, по воскресеньям в ресторанах играл специальный джазовый оркестр. В
отеле было четыреста три номера и восемнадцать сюитов, среди которых были и
Президентские апартаменты стоимостью около трех тысяч долларов. В цену обычно
входила не только стоимость номера за один день, составлявшая в данном случае
около двух с половиной тысяч, но и пятнадцатипроцентный такс, прибавляемый к
основной цене.
Кемаль, конечно, не жил в таких апартаментах, предпочитая
обычный одноместный номер с видом на Мичиган-авеню. Разместившись в
апартаменте, он позвонил своим партнерам, договорившись о вечернем свидании. И
лишь после этого вышел из отеля, направляясь к ближайшей телефонной будке на
Кларк-стрит. Найдя свободный автомат, он опустил двадцать пять центов и набрал
нужный ему номер.
— Да, — почти сразу ответил уверенный женский голос.
— Добрый день, — сказал Кемаль, — я приехал из Техаса и
хотел бы проконсультироваться с вами по вопросу наших поставок.
На другом конце замолчали, словно испугавшись этого звонка.
— Вы меня слышите? — встревожился Кемаль. — Я не слышу
вашего согласия.
— Конечно, мы согласны, — наконец, с явным волнением
ответила женщина, — мы уже консультировали одного представителя из Сан-Диего.
Он облегченно вздохнул. Она произнесла необходимую ответную
фразу. Но почему она так волнуется?
— Где мы можем встретиться? — спросил он.
— Вы хорошо знаете Чикаго? — спросила она.
— Не очень, — честно признался он, — я не был раньше в вашем
городе.
— Где вы сейчас находитесь?
— В центре, на Кларк-Стрит.
— Ясно. Это достаточно далеко от нас. У вас есть автомобиль?
— Я могу взять такси, — улыбнулся Кемаль. Он привык к почти
абсолютному профессионализму Тома, и почти отвык от подобных дилетанских
вопросов.
— Да-да, конечно, — поспешно согласилась женщина, — в таком
случае, запишите адрес. Вам придется ехать минут двадцать-двадцать пять. Мы
находимся в Сисеро, это небольшой городок, прямо сросшийся с Чикаго. Вам нужно
ехать на запад. Впрочем, если вы возьмете такси, это не проблема. Они знают,
куда ехать. Записывайте адрес.
