— У тебя это очень здорово получается, Джек.
— Благодарю. Я немножко староват, но еще могу
пригодиться на крайний случай.
— У тебя есть дети? — Это была легкая непринужденная
беседа. Другой темой могла быть только юриспруденция или их общий друг, но было
легче и приятнее говорить о новом крестнике, который принадлежал им обоим.
— Да, дочка. Ей десять.
— Это просто невероятно.
Казалось, десять лет — это так много… конечно, Элизабет было
тринадцать, но и Дрю был много старше этого мужчины. Или, во всяком случае,
выглядел старше. Тана знала, что Джеку под сорок, но вид у него был
мальчишеский. А позднее на вечеринке в доме Аверил и Гарри он почти все время
рассказывал анекдоты и забавные истории, вызывая у всех, включая Тану, взрывы
хохота. Она улыбнулась Гарри, найдя его на кухне готовящим кому-то очередную
порцию выпивки:
— Неудивительно, что ты так любишь его. Он отличный
парень.
— Джек? — Гарри ничуть не удивился. После Таны и
Аверил Джек был его лучшим другом, и они отлично работали вместе вот уже
несколько лет, создали хорошую практику. У них был одинаковый подход к работе,
без той всепожирающей страсти, что была у Таны, но какой-то более разумный. И
двое мужчин хорошо дополняли друг друга. — Он дьявольски находчив, но
вовсе этим не кичится.
— Я заметила. — Сначала он казался
незаинтересованным, почти равнодушным ко всему происходящему, но Тана быстро
усекла, что он гораздо наблюдательнее, чем кажется.
Естественно, он предложил Тане подвезти ее домой, и она с
благодарностью согласилась. Свою машину она оставила в городе у церкви.
— Итак, наконец-то я встретил знаменитого помощника
окружного прокурора. Конечно, им нравится писать о вас, не так ли?
Тана почувствовала неловкость от его слов, но он, казалось,
не придавал этому значения.
— Только когда им нечем больше заняться.
Джек улыбнулся. Ему понравилась ее скромность. Понравились и
длинные стройные ноги, выглядывавшие из-под черной вельветовой юбки. На ней был
костюм, только что купленный у И. Маньини специально для крестин.
— Вы знаете, Гарри очень гордится вами. У меня такое
чувство, будто я давно вас знаю. Он постоянно только о вас и говорит.
— Я такая же. У меня нет своих детей, так что всем
приходится выслушивать мои истории про Гарри и как мы с ним ходили в школу.
— Вы оба, наверное, были тогда настоящими чертенятами
на колесах, — Джек подмигнул ей, а Тана рассмеялась.
— Более-менее. Мы чертовски хорошо проводили время, во
всяком случае большую часть. А иногда устраивали злющие потасовки, — она
улыбнулась своим воспоминаниям, а потом Джеку. — Я, должно быть, старею…
Все эти ностальгические воспоминания…
— Такое уж время года.
— Да, точно. Рождество всегда так на меня действует.
— На меня тоже. — Ей было любопытно, где его дочь
и не это ли было частицей его ностальгии. — Ты из Нью-Йорка, да?
Она кивнула. Но, казалось, Нью-Йорк был много лет назад,
светлых и легких лет.
— А ты?
— Я со Среднего Запада. Точнее, из Детройта.
Очаровательное место. — Он улыбнулся, а потом оба расхохотались.
С ним было легко, и его предложение пойти куда-нибудь выпить
показалось Тане совершенно безобидным. Но все вокруг было пустынным, когда они
попытались найти уютное местечко. Сидеть же в баре в рождественскую ночь было
противно, и она решилась пригласить его к себе. Джек полностью оправдал ее
ожидания. Он был настолько безобиден, почти безлик, что Тана не сразу узнала
его, когда столкнулась с ним в Сити-Холл на следующей неделе. Он был одним из
тех высоких, светлых, красивых мужчин, каких можно встретить повсюду: от
соученика в колледже до чьего-нибудь мужа, брата или друга. Потом она внезапно
поняла, кто это, и вспыхнула от смущения:
— Прости, Джек… Я задумалась.
— Имеешь право. — Он улыбнулся ей, а она была
польщена тем впечатлением, какое производила на него ее работа.
Гарри явно опять что-то набросал ему. Она знала, что ее друг
многое преувеличивает в своих рассказах о ней, о насильниках, от которых она
отбивалась в камерах, о приемах дзюдо, которыми она владела, о делах, которые
она щелкала, как орехи, без всякой помощи следователей. Конечно же, ничего из
этого не было правдой, но Гарри любил рассказывать сказки, а особенно боевые
истории, связанные с ней.
— …Ну почему ты так заливаешь? — не раз спорила
она с Гарри, но он не чувствовал никаких угрызений совести.
— Ну, кое-что из этого ведь правда.
— Черта с два! Я встретила одного из твоих друзей на
прошлой неделе, который думал, что меня ранил ножом в камере один кокаинист.
Ради бога, Гарри, прекрати это. Сейчас она опять вспомнила об этом и подумала,
что Гарри продолжает свои побасенки. Она улыбнулась Джеку:
— На самом деле сейчас все тихо и спокойно. А как у
вас?
— Неплохо. У нас несколько хороших дел. Гарри и Эйв
уехали в Тахо на несколько недель, так что я один держу оборону.
— Да уж, он просто горит на работе! — Она
засмеялась, а Джек в замешательстве смотрел на нее. Целую неделю он умирал от
желания позвонить ей, но не осмелился.
— У вас не нашлось бы времени на обед со мной, а? Как
ни странно, но сейчас у нее было свободное время. Он пришел в телячий восторг,
когда Тана согласилась. Они отправились в «Вижу» — маленький французский
ресторанчик на Полк. Ресторан был скорее претенциозным, чем хорошим, но
поболтать с другом Гарри часок или около того было приятно. Она слышала о нем
от Гарри на протяжении нескольких лет, но из-за ее загруженности работой, а
потом потрясений из-за Дрю Лэндса они никак не могли познакомиться раньше.
— Знаешь, забавно, что Гарри мог свести нас вместе
много лет назад.
Джек улыбнулся:
— Думаю, он пытался.
Он ничего не сказал такого, что дало бы понять, что ему
известно о Дрю, но теперь Тана уже могла говорить об этом.
— Какое-то время я была просто невыносима, улыбнулась
она.
— А теперь? — Он посмотрел на нее таким же нежным
взглядом, как и на своего крестника.
— Я снова обрела свое обычное подпорченное
"я".
— Прекрасно.
— Фактически Гарри на сей раз спас мне жизнь.
— Я знаю, он какое-то время очень волновался за тебя.
Тана вздохнула:
— Я сваляла дурака… Но, думаю, нам всем иногда это
необходимо.
— Ну я-то точно натворил то же самое, — Джек
улыбнулся ей. — От меня забеременела лучшая подруга моей младшей сестры.
Это было в Детройте десять лет назад, когда я поехал домой на каникулы. Не
знаю, что со мной случилось, я как будто сошел с ума, что-то вроде этого. Она
была такой хорошенький маленький рыжик… Ей было двадцать один… И… бах!
Следующее, что я осознал, — я должен жениться! Она все здесь ненавидела,
плакала день и ночь. У бедной маленькой Барб были колики в первые шесть месяцев
жизни, а годом позже Кейт уехала обратно, и все было кончено. Теперь в Детройте
у меня есть экс-жена и дочь, и я знаю о них не больше, чем знал тогда. Это
самый шальной поступок в моей жизни, и уж больше я так не проколюсь! — Он
выглядел абсолютно убежденным в том, что говорил, и было очевидно, что каждое
его слово наполнено именно тем смыслом, какой он и хотел в них вложить. —
И с тех пор я больше никогда не пил неразбавленного рома. — Он горестно
усмехнулся, а Тана рассмеялась.
