– Мне казалось, ты внизу.
Гейб медленно расстегивал верхние пуговицы своей белой рубашки.
– Я решил, что дела могут подождать.
– О. – Джесс подняла руку к своим волосам, потом опустила ее, не зная, что ей делать. – Я пока не готова.
Его улыбка была медленной, чувственной и очень довольной.
– Об этом я позабочусь.
Джесс покраснела, и ее дыхание стало прерывистым. Она уже ничего не замечала, кроме своего мужа. Он положил руки ей на талию, и ее тело стало податливым, словно теплый воск.
Она подняла руки и положила их ему на грудь, неосознанно пытаясь удержать его на расстоянии. Но, ощутив жаркое тело Гейба через тонкий хлопок его рубашки, Джесс почувствовала, что ее желание начало возрастать.
Одну руку оставив на ее талии, другой он начал вынимать заколки из ее волос.
– Мне нравятся твои волосы, Джесс.
– В юности они были светлее.
Джесс не знала, зачем сказала это. Какое ему дело до того, что раньше ее волосы были цвета морковки? Но сейчас они нравятся Гейбу. Почему это вдруг стало иметь значение?
– Хм. – Он продолжал распутывать локоны, бросая заколки на пол. – Я не хочу, чтобы ты их отрезала. – Она издала неопределенный звук, и Гейб улыбнулся. – Ты ведь не срежешь их только для того, чтобы досадить мне?
Эта ребяческая мысль мелькнула у нее в голове за секунду до его слов, но Джесс не собиралась признаваться. Да она и себя не понимала – ей казался неправильным тот факт, что она наслаждалась браком, который был заключен по соображениям обоюдной выгоды.
– Заколки все вынуты?
Он провел обеими руками по волнам ее волос.
– Похоже на то.
Теперь его пальцы ласкали ее затылок, и от удовольствия Джесс закрыла глаза.
О чем она только думает?
Джесс ощутила панику из-за своей полной неспособности оставаться сильной в присутствии этого мужчины.
– Гейб, ты не обязан медлить. Я хочу, чтобы все произошло быстро и ты ушел.
Это была преднамеренная попытка вывести его из себя. Джесс казалось, что ей было бы намного легче сопротивляться сердитому Гейбриелу, чем этому соблазнительному мужчине, способному зажечь в ней такие чувства, которые она в себе и не подозревала.
Но он только покачал головой.
– О нет, Джесс. Я собираюсь доставить тебе наслаждение, дорогая моя жена. Это моя обязанность как твоего мужа.
Она была уверена, что он дразнит ее.
– Прекрати играть со мной.
– Я абсолютно серьезен. Я хочу, чтобы моей жене было хорошо со мной.
И она не смогла найти ответа.
Гейб подхватил ее на руки и отнес в спальню. Ей уже не хотелось убирать руки с его шеи, когда он начал расстегивать молнию на ее платье, медленно, сантиметр за сантиметром. Каждый нерв в теле Джесс был уже натянут до предела. Она закрыла глаза.
В этот момент Гейб поцеловал ее, и она застонала от наслаждения.
Потом он на миг отстранился, но лишь для того, чтобы проложить дорожку из поцелуев вниз по ее шее. Она откинула голову, не сознавая, что делает. Ничто в ее жизни не подготовило ее к этому взрыву чувств.
Руки Гейбриела – руки мужчины, который работает на земле, – были шершавыми, а прикосновения его губ к ее шее – мягкими, как бархат. У Джесс перехватило дыхание.
Она готовила себя к тому, чтобы спать с Гейбом. Она должна будет вынести это, хотя будет тяжело заниматься сексом с нелюбимым мужчиной. Но все оказалось не так, как она рассчитывала. Она таяла в его руках. Это смущало ее, вызывая желание взять паузу и одуматься. Но все ее усилия были тщетны.
А Гейб уже прикоснулся к ее покрытой кружевом груди, разрушая все мысли о сопротивлении.
Однако она не собиралась сдаваться так быстро. Запустив пальцы в его волосы, Джесс заставила его поднять голову.
– Почему я должна раздеться первой?
Ее голос прозвучал хрипло.
– Расстегни мою рубашку.
Это был и приказ, и вызов одновременно.
Загорелая мужская кожа обнажилась совсем рядом с ее губами – чистое искушение, от которого в горле Джесс тут же пересохло. Но отступать она не намеревалась, продолжая расстегивать пуговицы. Наконец она вытянула полы рубашки из его брюк.
И он поцеловал ее снова. Потом сдвинул руку ей на плечи. Она инстинктивно поняла, чего он хочет, и позволила ему стянуть платье вниз по ее рукам. Но когда он отодвинулся, чтобы посмотреть на нее, она прижала атлас платья к своей груди.
Его глаза блестели страстью, какой она прежде не видела.
– Сделай это для меня, Джесс.
Ее тело одержало победу над разумом. Она опустила глаза и разжала пальцы. Платье скользнуло с ее тела, как струи прохладной воды.
Повисла напряженная тишина.
Джесс набралась храбрости и встретилась взглядом с Гейбом.
Время остановилось.
– Как ты прекрасна!
Он обвел голодным взглядом ее тело. Она едва могла дышать.
Потом он сбросил рубашку, подхватил Джесс на руки и опустил на кровать.
Будто загипнотизированная, Джесс смотрела, как он расстегивает, потом снимает брюки.
Ее щеки пылали. Она закрыла глаза и услышала его тихий смех, когда он лег рядом с ней.
Внезапно она осознала, что участвует в вечном, как мир, танце любви. Ее тело выгнулось. Гейб издал хриплый стон и крепко поцеловал ее. Через секунду он отстранился, и она с отчаянием вскрикнула, ощутив потерю.
– Гейб, пожалуйста. О, Гейб!
Он снова начал ласкать ее, и в его объятиях она испытала дотоле неведомое ей наслаждение. Потом он провел ее по самому краю, и она потерялась в волнах счастья.
Прерывисто дыша, она откинулась на подушку.
Вот она и стала женой Гейбриела Дюмона.
Восстановив дыхание, Джесс осознала свою наготу и почувствовала себя беззащитной. Гейб смог разжечь в ней страсть. Но ведь она сама позволила ему сделать это. Даже умоляла его. Теперь, когда туман желания рассеялся, она вернулась к реальности.
Вовсе не Гейб должен был заставить ее жаждать наслаждения!
Она подумала, что отказалась от своей мечты и бросила Дамона, предала любовь, которая жила в ее сердце. Но как, ради всего святого, это могло случиться? Гейб был не тем мужчиной, какого она хотела бы полюбить. Она даже не была уверена, что он ей нравится.
Тихонько соскользнув с кровати, Джесс надела первое, что попалось ей под руку. К сожалению, это оказалась рубашка Гейба. Аромат его лосьона впитался в ткань, дразня ее воспоминанием о том, что он взял… Что она с такой готовностью отдала ему. Джесс начала искать платье, чтобы избавиться от рубашки, и услышала шелест простыни.
