– Позвольте, это наш ребенок, и я знаю, как его надо трясти! – нервно вскрикнула Людмила Анатольевна.
– Ну ты даешь, Варюха, – радостно хмыкнул Николай.
– Какой же он ваш, если вы сами сказали, что у Вареньки нет детей? Дайте-ка мне! Она срыгнет от вашей тряски!
– Мама, как ты меня нашла? – спросила оторопевшая Варя.
– Через Оксану! Позвонила Наумовым с вокзала, а они мне: «Варя у нас не живет, на Плющихе устроилась». Доченька, да что же это такое? Оксана сказала, ты ей грибы не передала? Господи, куда ты грибы-то дела? Говори давай, немедленно!
– Мама, грибы были в чемодане, его взорвали на вокзале, потому что кто-то взрывное устройство подложил. А я с ребенком в это время была в аптеке. Приходим с Джулькой назад, а там уже эти, как их? Саперы? Обезвреживают…
– Господи боже ты мой! – вскрикнула мама.
– Детка, выходит, Джульетта спасла тебе жизнь? – воскликнула Маргарита Святославовна.
– Не могла же я бросить такую крохотулю? Что ж ей, бедной, по приютам скитаться? – быстро заговорила Варя.
– Варюшка у нас всегда добрая была, жалостливая, вся в отца, – вставила Людмила Анатольевна. – Тот, бывало, всех жалел, каждую собачонку брошенную, детишек больных.
– Я после все подробно про взрыв расскажу, за нами с Джулькой машина заедет, мы сегодня с ней вместе снимаемся, – торопливо сообщила Варя, поцеловала маму и побежала на кухню.
Николай ринулся следом.
Варя второпях схватила с тарелки кусок колбасы и засунула в рот.
Водитель положил руку Варе на спину и, сияя, прошептал:
– Значит, ты ночью правду говорила? Что я у тебя первый? А я-то дурак! Ой, дурак!
Варя пошевелила лопатками, стряхивая руку Николая, засунула в рот еще один кружок колбасы.
– Самокритично!
– Варечка, когда мы сможем…
– Коля, сейчас машина приедет, честное слово, мне некогда разговаривать!
Она протиснулась между Николаем и столом, побежала в прихожую:
– Маргарита Святославовна, пожалуйста, наведите Джульке смеси, я пока ее одену.
– Конечно, детка! – откликнулась дама и гордо прошествовала мимо Людмилы Анатольевны, давая понять, кто здесь действительно бабушка Джульетты, а кто – так, одно название!
Через двадцать минут артистки уехали, а мама, хозяйка и водитель в растрепанных – каждый по своей причине – чувствах пошли пить чай со слойками.
* * *
Едва Варя вошла в здание студии, все уже знали: Кручинина принесла грудного ребеночка! При виде колыбельки курильщики на лестнице начинали разгонять руками дым, техники прекращали материться. Из бухгалтерии, костюмерной, подсобки прибежали кудахтающие женщины:
– До чего мы хорошие! Да какие мы сладкие!
Джульетта таращила глаза и энергично сосала дорогую пустышку с игрушечной пчелкой – подарок Маргариты Святославовны.
– Варенька, молодец, и ребенка родила, и работаешь!
– Варвара Владимировна, сегодня вам аванс на карточку перевели, в размере половины оклада. Фитнес-клуб проплачен, можете начинать заниматься.
Варя не успевала вертеть головой и благодарить:
– Спасибо, да, спасибо большое!
Подошел режиссер, поправил очки, поглядел на выпученные глаза Джульетты:
– Прелестное создание!
Ассистент сунул Варе несколько листков сценария:
– Варя, быстро прочитайте, там ваших сцен немного, думаю, на ходу справитесь.
Подбежала костюмер:
– Господи ты боже мой, какие мы сладкие! Варенька, давайте мне вашу красавицу, переоденем ее в советскую распашонку и чепчик, не волнуйтесь: все новое, чистенькое. Ну, пойдешь с тетей?
Варя передала колыбельку и пошла в гримуборную: делать прическу и читать сценарий.
«Десятиминутная готовность», – скомандовал динамик голосом Вики.
Варя вышла в холл и вдруг услышала из костюмерной плач Джульетты.
Девушка поспешно вошла в комнату без окон, тесно уставленную стойками с одеждой.
Джульетта лежала в колыбельке, уже одетая в голубую фланелевую рубашечку на пуговках и белый чепчик, и обиженно кричала, зажмурив глаза и судорожно подрагивая сжатыми кулачками.
– А кто тут плачет? – пропела Варя и направилась к малышке, но тут же испуганно вздрогнула: между костюмами стояла Вика и пристально смотрела на колыбельку побелевшими глазами. – Ой, Вика, ты меня напугала! – охнула Варя. – Ты почему здесь стоишь?
Она взяла на руки вздрагивающую всем тельцем малышку и поцеловала в теплую щечку.
Вика молча смотрела невидящим взглядом куда-то сквозь стену.
– Вика, тебе плохо? Что-то случилось? – Варя поглаживала малышку по спинке.
– Это твой ребенок? – прохрипела Вика.
– Да, это наша девочка сладкая!
– Как ее зовут?
– У нас театральное имя – Джульетта. Ну-ну, хватит плакать, Джулька! Мама пришла, где мама? Вот где мама!..
Вика издала странный звук, дернулась к выходу, с плечиков сорвались и полетели Варе под ноги клетчатое шерстяное платье и розовая кофточка с люрексом. Вика протащила на кроссовке плиссированную юбку, не оборачиваясь оттолкнула тряпку и скрылась в холле.
Варя недоуменно посмотрела вслед, покачала головой, подняла одежду, положила на гладильную доску, пожаловалась Джульетте:
– Опять наша Вика не с той ноги встала!
Джульетта умолкла, ухватила ротиком завязку от чепчика и принялась сосредоточенно сосать.
В комнату вошла костюмер:
– Ой, Варенька, а Вика где? Я попросила ее присмотреть за малышкой, пока в цех ходила.
– Только что выбежала, как настеганная, аж вешалки попадали. Да, Джулька? Всю одежду тетя Вика свалила?
Джульетта приоткрыла ротик и уставилась на Варю сведенными к носу глазами.
– Успокоилась? Идем сниматься? – Варя понесла малышку в цех.
Под яркими софитами девочка приготовилась было вновь от души заплакать, но Варя спрятала под руку бутылочку со смесью, и, на радость всей группе, получился отличный эпизод кормления грудью.
После съемки кроху распеленали – ко всеобщему женскому умилению, она с наслаждением потянула ножками, переодели в махровый комбинезончик, уложили в колыбельку и оставили под бдительным присмотром уборщиц.
Поломойки грозно шикали на всех входящих. Вскоре съемочная группа передвигалась на цыпочках.
Около часу ночи Варя отпустила нянек – они с сожалением расстались со спящей крошкой и нехотя пошли мести лестницу. Девушка осторожно уселась в «газель», прикрыла глаза и поехала домой.
