– То есть – он наврал? – Борис Степанович поморщился и вздохнул. Бубельчук являлся каким-то дальним родственником его любовницы, и выкинуть его из фирмы было нельзя. Хотя если нельзя, но очень хочется, то можно.
– Про могилу? – уточнила Люда.
– Могилу? – вздрогнул Жук. – Нет. Он сказал, что надо снять детектив, где все действие будет происходить в наших аптеках. Сериал про фармацевтов-убийц, где для более массового охвата всех целевых групп будет четыре сюжетные линии. Основная – про отравителей, любовная – про их частную жизнь, боевик – где один из родственников жертвы будет вести отстрел фармацевтов с погонями, вертолетами и минированием главных магистралей города, и мистическая – где будут появляться призраки отравленных. Играть для экономии будут наши же фармацевты.
Тихо всхрюкнув, Людмила начала сползать со стула:
– Тогда вместо пенсионеров в наши аптеки потянутся заказчики мокрых дел и почитатели таланта. Про продажи я вообще молчу. Но каков размах!
– Людмила! Это не смешно! Это грустно. Он отнял мое время сначала рассказом, а затем необходимостью разборок с тобой! А мое время стоит дорого! Это возмутительно. И что прикажешь делать?
– Уволить его к чертовой бабушке и взять нормального.
– Мне не нужны жертвы, мне нужна рекламная кампания, – увильнул от ответа Жук. – В общем, делай что хочешь, но чтобы все было у меня на столе!
– Когда? – на всякий случай уточнила Люда.
– Вчера! Все! Всем работать! – И босс унесся по коридору, покрикивая на попадавшихся навстречу сотрудников.
– «Чтобы все было у меня на столе»! – шепотом передразнила шефа Люда и представила Бубельчука лежащим на начальственной столешнице со свечкой в руках. Очень мирная и безобидная картинка. Это единственная рекламная кампания, которую можно было предложить Жуку на сегодняшний, вернее, на вчерашний день. И смешного в этом ничего не было. Судя по заключительному воплю Бориса Степановича, спрос будет теперь с нее, а не с Леопольда.
– Ну, Лелик, кранты тебе, – мрачно пообещала в пространство Люда и двинулась на поиски креативщика.
В приемной Ксюша вдохновенно рубилась с кем-то по сети. Выражение лица у нее было непередаваемо зверским.
– Не знаешь, где Леопольд? – безнадежно поинтересовалась Люда, обежавшая уже весь этаж и не обнаружившая опального Бубельчука.
– Понятия не имею! – Секретарша в ажиотаже долбила клавиатуру.
– Кофе хочу, – намекнула Люда. Сварить она могла и сама, но из вежливости следовало спросить разрешение.
– Да хоть залейся, – хмыкнула Ксюша и сняла звонок.
Благосклонно улыбнувшись и прикрыв трубку рукой, она повернулась к Людмиле:
– Ты есть?
– Умерла, – махнула рукой Люда. – Всех в сад.
– Она говорит, что умерла и всех… э-э-э-э, слово из трех букв, – фыркнула Ксюша, после затяжной паузы добавив: – В смысле, в сад.
Люда медленно повернулась, выкатив глаза и выразительно постучав кулаком по лбу.
– Арсений спрашивает, может ли один поцелуй оживить Мертвую царевну? – ухмыльнулась секретарша.
– Дай быстро! – Людмила вырвала трубку у нее из рук.
– Ты обиделась, рыбка? – тон у Арсения был игриво-виноватым. – Я звоню-звоню, а ты трубку не берешь.
– Да я мобильный в кабинете забыла, – от избытка чувств Людмиле даже дышать стало тяжело. – Давно звонишь?
– Минут десять, – признался Арсений. – Но для меня это долго. Я, понимаешь, почувствовал, что хочу услышать твой голос. И все – мысли в пепел, чувства вдрызг. Встретимся сегодня?
– Конечно, – Люда моментально забыла про Бубельчука, серфингиста и Рыжикова.
«Любая здравомыслящая девушка должна опасаться красавцев с бархатным голосом, от которого по организму ополоумевшими ордами носятся мурашки, а уверенность в себе плавится как шоколад на солнце!» – думала она, несясь обратно в кабинет. Это непременно нужно было вставить в книгу, чтобы последующие поколения женщин учились на ее ошибках. А вдруг это не ошибка? А что, если она сейчас не ложится грудью на амбразуру, а идет навстречу своему счастью?
«Счастье» умудрилось опоздать аж на полчаса. Людмила намеренно не вышла раньше, налипнув на стену у окна и выслеживая все подъезжающие к офису машины, как партизан, собирающийся пустить под откос вражеский эшелон. Люда воровато выглядывала в щель между лентами жалюзи и нервничала. Если бы ей было лет восемнадцать, то она бы сейчас томительно гадала, чем закончится этот вечер. Но любая женщина, переступив порог тридцатилетия, прекрасно знает, что нужно сделать и как себя повести, чтобы вечер закончился именно так, как хочется. Она хороша собой, умна и независима. Именно это и привлекает мужчину. Покорные грустноглазые коровы могут заинтересовать только такого банального домоседа, как Рыжиков. Нормальный мужик хочет бурления в крови и лавров завоевателя. Ни один уважающий себя рыбак не будет подбирать рыбу, оглушенную динамитом. Это удел недалеких браконьеров…
Выпорхнув из офиса ровно через пять минут после того, как на стоянку зарулил темно-зеленый джип Арсения, Людмила кокетливо улыбнулась:
– Извини, задержалась. Давно ждешь?
– Не очень, – честно ответил кавалер.
И они помчались навстречу завтрашнему утру. Планы на ближайшую ночь у Люды были вполне конкретные, и вряд ли Арсений будет возражать.
– Хочу кофе, – капризно протянула Люда, нашарив разбудивший ее мобильник и оборвав его бодрую песню. Для верности она ласково, но доходчиво потолкала Арсения коленом.
С самого начала следовало показать ему, кто в тандеме отвечает за кофе и утреннюю романтику. Не стоит баловать мужчину. Даже если с самого начала держать его в узде, он все равно избалуется до безобразия.
За окном птичьим гомоном надрывалось ясное июньское утро. Такое, каким оно бывает лишь в первые часы, когда гул машин еще не заглушает шелеста листьев и счастливого воробьиного чирикания.
– М-м-м, – простонал рыцарь и повернулся на другой бок, предъявив девушке голую накачанную спину.
Не дождавшись активных действий и по легкому храпу поняв, что кавалер благополучно отбыл в царство Морфея, Люда начала осторожно спихивать его с кровати. Через пару минут маневр удался, и Арсений со звуком мокрой тряпки шлепнулся на пол. На пару мгновений повисла тревожная тишина, и Людмила даже успела испугаться, что любимый убился, неудачно приземлившись на паркет.
– Что это было? – недовольная заспанная физиономия приподнялась над кроватью и осовело уставилась на Люду.
Возмутительно, но он и с утра был невозможно красив. Людмила вдруг взволнованно подумала, что сама-то она, вероятно, не так уж хороша. Если мужчину на рассвете вчерашняя щетина украшает, то женщину вчерашний макияж делает намного страшнее, чем она есть на самом деле.
