– Зачем? – растерялся глава ОВИРа.
– Ну, фиксировать ваш отказ давать мне письменный отказ? – я говорила уже почти одними губами, а Павловский сидел цвета меловой основы. Через пятнадцать минут на стол лег письменный отказ с указанием причины невыдачи. «Отсутствие подтверждения со стороны органов ФСБ» или что-то в этом роде. Я возрадовалась, ибо в законе о такой причине отказа в выдаче паспорта не было сказано ни слова. Мы с начальником смены вышли из кабинета.
– Кошмар. Мне кажется, я теперь навсегда остался без паспорта, – жалобно посмотрел он на меня. В этом вся разница. Русский человек при виде чиновника в кабинете впадает в полнейший ступор, а нас, юристов, еще на втором курсе учат, как на это нужно плевать. Ведь любой чиновник суть лицо должностное и его поведение регулируется и должно полностью совпадать с кучей должностных инструкций и вышестоящих законов. Вплоть до Конституции.
– Тебя пытаются шантажировать и лишить законного права выезда и въезда на территорию РФ, – попыталась я достучаться до воспаленного мозга Николая. Он с еще большим испугом посмотрел на меня. Я махнула рукой. – Доверься мне. Осталось совсем чуть-чуть.
– Ты думаешь, – с сомнением проводил он меня взглядом до входа в метро. Я поехала домой и выбросила его из головы. Утром я доехала до Главного Управления паспортно-визовой службы и сдала в канцелярию ругательное письмо с требованием решить проблему в трехдневный срок. В противном случае я грозилась пойти в суд. На третий день Павловский позвонил мне домой, так как был выходной. Он долго что-то причитал в трубку и обвинял меня в чем-то несусветном.
– Я ничего не понимаю. Говори членораздельно. Что случилось?
– Мне звонили из ОВИРа. Они кричали, что я ввязываюсь не в свое дело. Что мне не потянуть!
– А ты что?
– А что я должен был говорить? – заорал он. Я спокойно объяснила.
– Ты должен был давать всем желающим телефон твоего адвоката. А в первую очередь интересоваться у каждого его именем, фамилией, должностью и теми же данными его непосредственного руководителя.
– А-а-а, – протянул он и повесил трубку. Еще через сутки мы встретились на работе. Он был гораздо бодрее и светился энтузиазмом.
– Представляешь, мне кто-то там позвонил и начал грозить.
– Чем?
– Ну, тем, что навечно я увязну в судебном процессе.
– Ну, это понятно, – кивнула я. – Нормальная реакция.
– А я ему: вы кто будете? Он замялся и говорит. Я сотрудник ОВИРа. Я опять: фамилия? Должность?
– А он? – улыбнулась я.
– Трубку бросил. И больше никто не звонил.
– Чудненько! – ответила я и отпросилась у него на пару-тройку часов в суд. Отстояв небольшую очередь, я втолковала с третьего раза судье, чего я от нее хочу. Видимо, такой иск она принимала впервые. Суть иска звучала так. Прошу обязать ОВИР выдать мне заграничный паспорт установленного образца в трехдневный срок либо выдать письменный отказ с указанием причины, соответствующей действующему законодательству.
– Некислая формулировка, – восхитился Павловский. Я не поленилась и отвезла копию искового заявления в ОВИР. И через сутки Николай взахлеб рассказывал всему посольству о моих ратных подвигах и демонстрировал всем желающим новенький загранпаспорт.
– Представляете, они мне в девять часов вечера позвонили и попросили зайти с утра за паспортом. И отозвать заявление.
– И что, прямо так выдали?
– Еще и с извинениями, – улыбался счастливый Коля и обдумывал, куда бы ему полететь погреться. Я получила с него обещанные триста баксов и про себя взмолилась, чтоб меня перестали теперь дрючить по каждому маломальскому поводу. Примерно так все и произошло. То есть Шаров, конечно, по-прежнему меня ловил и постоянно доставал. Но выговоров мне больше не поступало, даже устных. И меня опять вернули к Зайницкой. Однако вся эта история имела и еще один побочный эффект. Я вдруг вспомнила, что не для того я столько в жизни училась и не за тем, в конце концов, любила Аганесова, чтобы теперь стоять на часах, как кремлевская куранта. Мне дико захотелось практики. Хоть какой-нибудь. Любой. Малюсенькой. И когда ко мне, прославившейся теперь на все посольство, начали тянуться люди, я консультировала всех бесплатно и с воодушевлением серфингиста, поймавшего самую свою любимую волну.
– Как стребовать алименты?
– Как доказать, что ты не виноват в аварии?
– Куда обращаться с жалобой на соседей?
– Как зарегистрировать перепланировку? – На все я отвечала, тратя кучу своего и рабочего времени. С некоторых я даже брала деньги. Когда сами предлагали. Потому что сейчас мне было главное – восстановить квалификацию. Первым делом самолеты, а бабки потом.
– Ты знаешь, Лариса, я ведь почти тебя уволил, – подошел как-то поделиться со мной наболевшим Шаров. Дело шло к новому году, и он, видимо, сожалел, что не смог порадовать себя таким подарком.
– Какая досада. Что ж такое помешало? – саркастически опечалилась я.
– А то ты не знаешь? Кто ж даст уволить халявного адвоката. Ты ж теперь звезда! – сплюнул он.
– Я всегда была звезда. И ты знаешь об этом, – отрезала я.
– Ну конечно. А я был всегда дерьмом из-под ногтей.
– Я не стала бы спать с дерьмом. Мне было хорошо с тобой. И мне жаль, что мы не можем изредка попить чайку в буфете и повспоминать наш чудесный отпуск. – Я заметила, что его лицо окончательно перекосилось.
– Я тебя все равно уберу отсюда. Пусть не сейчас. Страсти улягутся. Так что имей в виду…
– Как страшно! – заохала я. – Ты что, считаешь себя Богом? Или ты думаешь, что свет клином сошелся на этой работе? Кстати, у тебя же новый роман. Очень приятная девушка. Что тебе не живется счастливо? Уж пора бы меня выбросить из головы!
– Лучше я тебя выброшу из посольства.
– Только после вас, – мы проходили сквозь вертушку и я пропустила его вперед. Двусмысленность этой сцены окончательно взбесила голубка и он рванул вглубь здания, не оборачиваясь. А я принялась молить милосердного Боженьку о настоящем деле. О чем-то интересном, на чем бы можно было снова въехать в наш адвокатский рай. О какой-нибудь большой проблеме у человека с деньгами. И мои мольбы были услышаны. Да еще так исчерпывающе, потому что с более интересной проблемой я еще не встречалась.
Началось все гораздо раньше. Давным-давно одна прекрасная девушка полбила прекрасного юношу. Девушка не была принцессой, как это принято в сказках. Но красота действительно у нее была, могу подтвердить это лично, так как у нас в посольстве на эту девушку засматривались абсолютно все. Работай она у нас в охране, ей пришлось бы в приказном порядке полюбить весь наш офицерский состав, но поскольку она печатала визы в консульском отделе, эта учесть ее миновала. В консульском отделе соблюдались чистота нравов и права человека. Обо мне она узнала из рассказов моих клиентов – сотрудников самых разнообразных сфер трудовой посольской деятельности. Короче, я даже не знаю толком, кто ей про меня наболтал, однако однажды она набрала мой номер своей царственной ручкой и попросила о встрече после работы. Я согласилась и услышала ее печальную историю. Итак, в свое время она полюбила и вступила в официальный брак с прекрасным принцем, который заделал ей двух детей. Все у них было в меру прекрасно. Юноша придерживался традиционных взглядов на семью и считал, что место женщины на кухне. Сам же подвизался мелкооптовой торговлей. Отдавая жене зарплату, он справедливо считал, что имеет право на самое лучшее.
