Изабелла взглянула на отвергнутое желтое шелковое платье.
– Ореховая паста от левой руки. Шоколадное мороженое от
правой.
– Звучит аппетитно. – Наташа улыбнулась.
– Возможно, но выглядит отвратительно.
– А как насчет этого? – Изабелла подошла к шкафу и
извлекла нечто знакомое бледно-лиловато-голубое. Она думала о Наташе, закупая
эту ткань. Оно было такого же цвета, как и ее глаза.
– Это? Оно великолепно, но я никогда не знаю, с чем его
носить.
– Как насчет золотистого?
– Чего золотистого? – Наташа насмешливо посмотрела на
нее, заканчивая прическу.
– Сандалии. И немного золота в твоих волосах. –
Изабелла смотрела на Наташу, как на манекенщиц в их примерочных перед показом
моделей в Риме. Прищурив глаза и видя нечто иное, чем было на самом деле. Творя
собственное волшебство с женщиной, с платьем, используя свое вдохновение.
– Подожди! Ты хочешь залить мне волосы золотистым
лаком?
Наташа поморщилась, взглянув на изящный белый туалетный
столик, но Изабелла не обратила на нее внимания и исчезла. Через минуту она
вернулась с иголкой и очень тонкой золотой нитью.
– Что это?
Наташа смотрела, как она вдела нитку в иголку.
– Сиди спокойно.
Изабелла уверенной рукой воздушно вплетала золотистую нить,
закрепляя ее, искусно пряча концы, снова творя чудеса иголкой, пока не получила
желаемый результат, создавая впечатление, как будто вплела в собственные волосы
Наташи маленькие сияющие золотистые пряди.
– Ну вот.
Наташа с изумлением уставилась на свое отражение и усмехнулась.
– Ты удивительная. Что дальше?
– Немножко вот этого. – Изабелла поставила коробочку с
пудрой, прозрачной, просвечивающей, сверкающей вкраплениями золота. Она создала
впечатление поразительной красоты, добавила сияющего блеска и так уже прекрасному
лицу. Затем она вновь полезла в Наташин шкаф и достала золотистые сандалии на
низких каблуках. – Ты будешь выглядеть как богиня, когда я закончу.
Наташа начинала верить ей, завязывая свои давно забытые
сандалии на ноге в невидимых чулках.
– Красивые чулки. Где ты их раздобыла? – Изабелла с
интересом посмотрела на них.
– У Диора.
– Предательница. – Затем задумчиво добавила: – Они
выглядят лучше наших. – Она отметила в уме, что надо сказать кое-что Бернардо.
Им пора обратить внимание на чулки. – Теперь... – Она вытащила платье из
пластиковой упаковки и удовлетворенно хмыкнула, когда надела его на Наташу, не
задев ни волоска на прическе. Изабелла деловито застегнула молнию и обошла
вокруг, поправляя складки и выражая одобрение. Это было одно из ее платьев. Она
разработала его для их весенней коллекции всего три года назад.
В качестве ювелирных украшений Изабелла выбрала из
собственных драгоценностей золотое колье с бледно-розовато-лиловыми аметистами,
обрамленными бриллиантами. К нему прилагались маленькие изящные серьги и
браслет. Это был замечательный комплект.
– Где тебе удалось это раздобыть?
– Амадео купил его мне в Венеции в прошлом году. Это
девятнадцатый век, как мне кажется. Он сказал, что все камни несовершенные, но
комплект смотрится великолепно.
– О Господи, Изабелла. Я не могу надеть его. Спасибо,
но, дорогая, ты сошла с ума.
– Ты меня утомляешь. Хочешь выглядеть красиво или нет?
Если нет, то можешь остаться дома. – Она застегнула колье на шее Наташи. Оно
опустилось на идеальную глубину выреза платья и ослепительно засверкало среди
бледно-лиловых шифоновых складок. – На, надень их сама. – Она протянула серьги,
надев браслет на запястье Наташи. – Ты выглядишь великолепно. – Изабелла
смотрела на нее с явным восторгом.
– Я оцепенела от страха. Ради Бога, что, если я потеряю
их? Изабелла, пожалуйста!
– Я уже сказала, что ты меня утомляешь. А теперь
убирайся. Желаю хорошо провести время.
Наташа посмотрела в высокое зеркало и улыбнулась Изабелле и
своему отражению. В этот момент раздался звонок, и появился биржевой маклер в
смокинге, чтобы забрать свою спутницу. Изабелла ушла в свою комнату и
дождалась, когда дверь снова закрылась. Но перед уходом Наташа тихо постучалась
к ней и поспешно поблагодарила.
Изабелла вновь осталась наедине со звуками, доносившимися из
комнаты мальчиков, с гудением и свистом маленького игрушечного поезда Джесона.
Спустя полчаса она взглянула на часы и пошла поцеловать
мальчиков перед сном. Алессандро странно посмотрел на нее:
– Ты больше никуда не выходишь, мама?
– Нет, дорогой. Я лучше останусь здесь с вами. – Она
выключила свет в их комнате и пошла прилечь на мех, брошенный на ее кровать.
«...Больше никуда не выходишь, мама?.. – Нет, дорогой». Никуда. Возможно,
больше никогда.
Изабелла попыталась уснуть, глядя на огонь, но тщетно. Она
все еще была в нервном напряжении, слишком возбуждена, чересчур взвинчена после
целого дня ожидания известий о показе коллекции в Риме. И она весь день не была
на воздухе. Не гуляла. Не бегала. В конце концов она со вздохом повернулась,
посмотрела на огонь и встала. Она разыскала Хэтти в ее комнате. Та в бигуди и с
книгой по домоводству на коленях смотрела телевизор.
– Вы некоторое время побудете дома?
– Да, миссис Парелли. Я никуда не ухожу.
– Тогда я пойду прогуляюсь. Скоро вернусь. Изабелла
закрыла за собой дверь и вернулась в свою комнату. Позаимствованное темно-синее
пальто теперь висело в ее шкафу, а шерстяная шапочка больше была не нужна. Она
быстро накинула пальто, взяла сумочку и оглядела комнату, как будто боялась
что-то забыть. Что? Сумочку? Пудру? Длинные белые театральные перчатки?
Она угрюмо посмотрела вниз на свои джинсы, и на мгновение ее
охватила зависть. Наташа. Счастливая Наташа. С ее благотворительными балами,
золотыми сандалиями и ее красотой. Изабелла улыбнулась про себя, мысленно
вернувшись к их разговору о Корбете.
Ей следовало понять, что Корбет не в Наташином вкусе. С ним
нельзя было легко справиться. Затем Изабелла сердито посмотрела на свое
отражение в зеркале и прошептала: «Тебе разве этого хочется?» Конечно же, нет.
Она знала, что нет. И биржевой маклер в роговых очках ей тоже не нужен. «Ах,
значит, тебе красивого подавай», – сказала она себе с укором и тихо закрыла
дверь. «Нет! Нет!» – был ее ответ. Но тогда кого же она хочет? Конечно же,
Амадео. Только Амадео. Но при мысли об этом у нее перед глазами на мгновение
мелькнул образ Корбета.
В тот вечер Изабелла зашла дальше, чем когда-либо, засунув
руки в карманы и уткнувшись подбородком в воротник пальто. Чего же она хотела?
Вдруг она утратила уверенность. Она пошла медленнее вдоль ставших слишком
знакомыми теперь магазинов. Почему они так редко обновляют витрины? Неужели это
никого не волнует? И разве они не знают, что все еще используют прошлогодние
цвета? И почему не чувствуется весна? Она обвиняла все и всех подряд, постоянно
прогоняя из головы образ Наташи. Неужели в этом дело? Неужели она просто
завидует? Но почему же Наташа не должна хорошо проводить время? Она усердно
работала. Она была хорошей подругой. Она открыла Изабелле свой дом и свое
сердце так, как этого никто никогда не делал. Чего еще она могла требовать от
нее? Чтобы Наташа сидела дома взаперти, как она сама?
