Дженни не расстроилась.
– Меня он не найдет.
– Да, ему нельзя будет покидать пределы штата без разрешения. Это условие досрочного освобождения. – Он повел плечом, как будто оно болело. – Конечно, он все равно может это сделать, но тогда его остановят. Ты не хочешь намекнуть мне, куда собираешься, чтобы я предупредил власти, если возникнет проблема?
Дженни покачала головой.
– У тебя он спросит в первую очередь.
– Я ничего ему не скажу. Ты же знаешь, что я на твоей стороне. – Он поднял брови. – Ты что, считаешь, он будет меня пытать, чтобы узнать, где ты? – Он рассмеялся. – Я больше и сильнее его. И вообще, я представитель закона. Он не сможет причинить мне вреда.
– Когда человек в отчаянии, он может совершать безумные поступки.
– Дарден не настолько безумен.
– Он низкий человек. Ты сам это говорил. И вообще, – продолжала она, воодушевившись, – мы сначала отправимся в путешествие, мы с Питом. Мы приедем к нему домой только через несколько недель.
– Может, мне стоит познакомиться с этим Питом? Тогда я смогу поручиться за него, если Дарден будет заявлять, что тебя увезли силой. Он здесь?
Было одиннадцать часов тридцать минут. Пит, наверное, спит. Или принимает душ. Или стирает. Дженни предлагала ему постирать его вещи, но он отказался. Он сказал, что стиральная машинка и сушилка – достаточная роскошь после стольких дней в дороге и он не собирается делать ее своей рабыней. Он даже забрал кое-какие ее вещи, чтобы постирать вместе со своими. Последний раз кто-то стирал ее вещи, когда ей было девять лет.
– Он ездит на мотоцикле? – с натянутой улыбкой спросил Дэн. – Помнится, ты сама когда-то хотела иметь его? Не так уж и давно. Сколько лет назад это было – три, четыре, – когда внук Ника Фарины прикатил в город на мотоцикле? Старина Ник готов был повеситься. Он ненавидел этот звук, ненавидел вид этой машины. А ты останавливалась и облизывалась, когда он проезжал мимо. Старина Ник ненавидел за это и тебя тоже. Его чуть удар не хватил, когда внук предложил продать его тебе. Думаю, Ник скорее согласился бы переехать, чем слушать этот звук каждый день. Странно, что он еще не пожаловался на твоего Пита. Дженни улыбнулась.
– Если едешь достаточно быстро, никто не успевает тебя увидеть и услышать.
– Такого я никогда не слышал, Дженни Клайд. – Он посмотрел на нее так, как будто хотел сообщить, что ему известно всё без исключения обо всем без исключения, и на мгновение – всего на одно мгновение – ей захотелось заключить его в объятья за то, что он такой добрый. Но она не знала, как он к этому отнесется, и желание тут же прошло.
Он снова потер плечо и нахмурился.
– Я волнуюсь за тебя. Преподобный Патти сказал, что ты весь день валяешься в постели в ночной рубашке.
Улыбка Дженни стала застенчивой.
– Преподобный Патти ошибается. Я надела рубашку, только когда он пришел. – Она продолжала держаться за стул только до тех пор, пока не увидела, что Дэн понял ее намек, и тут же направилась к двери. – Мне пора. Я просто хотела попрощаться. Извини, что мой отъезд добавит тебе хлопот.
– Мне?
– С Дарденом.
– Ничего, я справлюсь.
Она кивнула, в последний раз широко улыбнулась ему и ушла.
Когда она дошла до школы, было уже одиннадцать часов пятьдесят минут, и солнце пригревало все сильнее. Она сняла теплую кофту и обвязала ее вокруг талии, а потом присела на каменную ограду школьной площадки и минут десять просто улыбалась самым ранним своим детским воспоминаниям. Неважно, что они были лишь отчасти реальными, а отчасти придуманными. Человеку нужны счастливые воспоминания, точно так же, как любящие бабушки и тетушки.
Ровно в двенадцать зазвонил звонок. Джоуи Баттл вышел из школы одним из последних. На ходу он горячо спорил с другим мальчишкой, который в итоге отвесил ему пинка и убежал. Джоуи поднялся с земли, глядя свирепо и мечтая дать сдачи, но тут увидел Дженни. Свирепый взгляд стал обиженным.
Она опустилась на ступеньки рядом с ним и приподняла козырек его бейсболки, чтобы видеть глаза.
– Что случилось?
– Он назвал меня мутантом.
– Быть мутантом не так уж плохо, если это означает быть не таким, как он. Он хулиган. Это я точно говорю.
– Ребята любят его больше, чем меня.
– Они его не любят. Они его боятся.
– Я хочу, чтобы меня тоже боялись.
– Нет, это неправда. Ты хочешь, чтобы тебя любили. И так обязательно будет.
– Когда?
– Когда ты начнешь любить их. Это заразно.
– А тебя ребята любили?
– Некоторые.
– Потому что ты их любила?
– Да.
– Тогда почему они не любят тебя теперь?
– Может быть, потому, – ответила она, – что они меня боятся.
– Я тебя не боюсь.
Это было одной из причин, помимо сходства, по которой они стали друзьями. Она бы очень хотела забрать его с собой, но не могла. Она бы очень хотела облегчить его жизнь здесь, но этого она не могла тоже. Все, что она могла, – надеяться, что он будет помнить ее, как кого-то, кто любил его, – как приемную мать, тетку, сестру. И иногда улыбаться воспоминаниям.
Она поскребла по макушке кепки, под которой прятались короткие рыжие завитки – все, что Селена оставила от его кудрей. Не успела она опустить руку, как пальчики Джоуи скользнули в ее ладонь. Она тут же ощутила, как что-то шевельнулось в сердце.
– Зачем ты здесь? – спросил он.
– Я пришла с тобой попрощаться. Я уезжаю. Его взгляд взметнулся к ее лицу.
– Куда ты уезжаешь?
– В Вайоминг.
– А когда ты вернешься? – Тон был скорее обвиняющим, чем вопросительным.
Она не могла сказать ему правду. Чувствуя стыд и вовсе не легкую печаль, она ответила:
– Через некоторое время.
– Когда? Я не хочу, чтобы ты уезжала, – заплакал он.
– Это потому, что мы друзья. – Сердце Дженни сжалось сильнее.
– Зачем ты уезжаешь?
– Потому что я встретила мужчину…
Джоуи выдернул свои пальцы из ее руки и помчался прочь. Но ее ноги были длиннее. Она быстро поймала его.
– Так всегда! – крикнул он, когда она остановила его. – Сначала мама, теперь ты.
– Нет. – Дженни присела рядом с ним и крепко обхватила его. – Нет. Все совсем не так. Но я не могу оставаться здесь, Джоуи. Мой отец возвращается.
– Ну и что? Ты же сказала, что он не убивал твою маму.
