Для Гедвиг это был первый настоящий бой с порождениями Тьмы, раньше как-то не случалось. Но страха она не испытывала. Омерзение и усталость – других чувств не оставалось. Разве что примешивалось брезгливое опасение, как бы не цапнули зубом, не занесли трупный яд.
Сражение вышло долгим. Выносливостью твари тоже не отличались, уставали быстрее людей. Но упорство их не знало границ, едва могли шевелиться, а все-таки лезли вперед, одержимые ненавистью, – ползком, на животах, задыхаясь и истекая кровью, они до последнего жаждали убивать. Пока не были убиты сами, все до единого.
– Фу-у! – весело сказал Йорген, первым опуская меч. Это спутники его, возбужденные сражением, не успели понять, что все кончено, озирались бешено – искали взглядом, кого бы еще зарубить. А для него дело было привычным, рядовым, он уже успокоился. – Какой только дряни не водится на свете!
– Во Тьме! – поправил его Кальпурций. Пошатываясь, убрел подальше от свалки кровавых тел, в изнеможении рухнул на колени и повторил: – Во Тьме!
А дальше встал закономерный вопрос: что делать с телами? Исчезать сами, по примеру целого ряда других порождений Тьмы, они, к сожалению, не собирались, значит, могли со временем встать. На этот случай имелся универсальный рецепт – огонь. Но стоит ли возиться – собирать хворост для погребального костра, хватать руками всякую гадость, с места на место перетаскивать? Чем тратить время и силы, не умнее ли просто уйти подальше, оставив все как есть? Если живых людей в этих краях нет, одни только твари, так не все ли равно, десятком больше, десятком меньше их бегает по степи?
Спор затеяли Йорген с Кальпурцием, первый ленился и философствовал, второй настаивал на костре. Пока они этим занимались, ведьмой овладел профессиональный интерес, захотелось выяснить, что это были за существа, какой породы. Встала, пошла изучать…
Ох, лучше бы она этого не делала!
Опасения оказались напрасны – твари были мертвы окончательно и бесповоротно. Встать они не могли, как не встанет без специального колдовского воздействия обыкновенный умерший человек. Хотя почему «как»? Именно людьми по природе своей были эти безобразные внешне, но напрочь лишенные собственных тайных сил создания. Простые человеческие уродцы, десятилетние мальчики и девочки.
Такими рождались дети во Тьме.
Вот это было страшно по-настоящему!
Глава 27,
в которой сначала случается НЕВОЗМОЖНОЕ, потом Йорген впервые в жизни сочувствует темной твари и под конец Легивар Черный удивляет всех
Мы засели в наши норы
И гостей незваных ждем…
А. С. Пушкин
Отвратительное солнце уже успело совершить положенный ему путь и начинало уползать за далекие горы, когда нашим странникам встретилось первое поселение. Вид его обнадеживал: высоченный забор из плотно пригнанных друг к другу заостренных бревен, заполненный навозной жижей кольцевой ров, подъемный мост на цепях. Наружные стены исчерчены сплошь всеми ведомыми и неведомыми охранными символами, над частоколом возвышаются длинные жерди, увенчанные рогатыми черепами и увитые паклей, чуть дальше видны косо торчащие ложки трех тяжелых катапульт. Настоящая маленькая крепость!
Вряд ли местным шторбам, вервольфам и прочим чудовищам пришло бы в голову возводить подобные защитные укрепления. Значит, тот, кто обитает внутри, Тьме не принадлежит, решил Кальпурций и предложил попроситься на ночлег. Йоргену идея не понравилась.
– Мы будем там как в ловушке, – предупредил он. – Войдешь – назад не выберешься!
– Я готов рискнуть! – прокричал Кальпурций в ответ уже на бегу.
Что-то огромное и страшное, на длинных тонких ногах, вылезло прямо из-под земли, даже не потревожив ее твердь, и угрожающе двинулось в их сторону…
На ночлег их пустили добрые люди. Но уже после того, как чудовище было убито и утоплено в навозной жиже. А до того – ни в какую не хотели опускать мост.
Это была самая настоящая темная тварь, она одна оказалась куда опаснее сорока уродцев, так легко перебитых днем. Потом они узнали ее название – наввра. Пожалуй, самое жуткое из чудовищ земли Со. Там, где объявлялась она, очень скоро не оставалось ничего живого и даже ничего мертвого. Наввра ела все, что движется, не пренебрегала и сородичами своими. И никакие заборы либо ямы спасти от нее не могли, потому как выходила она из земли и в землю уходила. Обитателям селения просто повезло, что в тот вечерний час неподалеку оказались трое чужеземцев. Иначе выползла бы тварь не в открытой степи, привлеченная звуком их шагов, а прямо посередь села, на запах живой плоти. И еще повезло, что не простые были чужеземцы, а колдуны, способные метать из пальцев струи огня, двигаться быстрее молнии и прочие чудеса творить. Иначе прикончила бы их наввра ударом длинной тонкой ноги, узким рылом своим высосала и выпила бы глаза и души выела начисто, а потом и до честных людей добралась, потому как не может она тремя душами насытиться, ей сразу сотню подавай.
…На самом деле быстрее молнии ни Кальпурций, ни Йорген двигаться, к сожалению, не умели. И огонь Гедвиг метала не из пальцев, а выхватила, по наитию, колдовской жезл, собственность Эренмаркской короны (Йорген попросил подержать, чтобы не мешался в бою). У нее не было уверенности в том, кого именно он угробит, темную тварь или ее, ведьму Нахтигаль. Но в тот момент это было непринципиально – чудовище уже заносило над ее головой заднюю конечность, оканчивающуюся одним искривленным когтем.
Все это случилось очень быстро. Парни атаковали тварь спереди, кололи мечами в длинную морду, рубили по передним ногам, при этом Йорген – вот что значит врожденные способности! – еще успевал бить огненными шарами ей по глазам. Разил точно в цель – куда до него было боевому магу Легивару! Но усилия его пользы приносили немного: чудовище слепло на несколько минут, а потом вместо выжженных вырастали новые глаза, ничуть не хуже прежних. Впрочем, оно и без глаз умело обходиться неплохо, следуя на звук. Поэтому колдовские свои упражнения ланцтрегер скоро оставил и сосредоточился на действиях чисто механических: резал, рубил, колол… Тоже без особого успеха, зато привычно и меньше устаешь, сосредоточившись на чем-то одном.
Тварь была стремительна и неутомима. Прыжки ее напоминали движения устремившегося к добыче паука, имей она восемь ног вместо четырех – сходство было бы полным. Там, где ступала она, земля оказывалась взрыхленной, будто по ней мотыгой прошлись. Там, куда летели брызги густой бурой крови, оставались выжженные пятна на траве. От ран чудовище не слабело, только становилось злее. И еще оно пело. Вытягивало в трубочку и без того узкое рыло и издавало звук достаточно мелодичный и в то же время непередаваемо мерзкий, обволакивающий запредельным ужасом. «Поющая смерть» – так переводилось слово «наввра» с наречия восточных степей.
…Должно быть, их спасло то, что они не представляли, с кем именно имеют дело, не знали, что все их усилия напрасны и поражение неизбежно. Потом нашлись добрые люди, растолковали: до них еще никто и никогда не убивал наввру, это считалось невозможным в принципе. Но они этого, к счастью, не подозревали даже, поэтому действовали привычно, не впадая в отчаяние. Ну тварь, ну большая и страшная – сколько их встречал Йорген на своем коротком веку? Сотни? Тысячи? Обходилось же как-то? И на этот раз обойдется, боги дадут…
