Настал рассвет, но ни Лайонин, ни Амисии так и не нашли. Усталость и слепящая тоска путали мысли и туманили глаза. Ранулф отправился в часовню и стал молиться: единственный способ прояснить утомленный разум. И молитва помогла. Он понял, что все поиски бесполезны. Лайонин наверняка увез корабль. И дело вовсе не в ревнивой жене, сбежавшей от мужа. Кто-то тщательно составил план предательства.
Он отошел от алтаря, благодарный святым за полученные ответы, сел на коня, поскакал к мысу Святой Агнессы и почти взлетел по ступенькам на самый верх каменной башни, где обычно дежурил стражник.
– Покидал ли сегодня остров какой-нибудь корабль?
– Да, милорд, – пролепетал страж, до смерти напуганный грозным видом господина. – Два корабля, оба принадлежат вам.
– Два? Но сегодня не ожидалось никаких отплытий! Почему это вдруг кто-то отправляет суда без моего позволения? И кто отплыл на них?
– Одно судно Уильям де Бек послал во Францию с грузом шерсти, которую требуется спрясть и соткать. Второе отправилось в Ирландию с приказом закупить ткани.
– С каким грузом?
– Без всякого груза, ваша светлость.
– Ты видел когда-нибудь, чтобы мой корабль отправился в путь или вернулся пустым? – спросил Ранулф таким убийственно тихим голосом, что страж побелел как полотно.
– Нет, милорд, но сэр Морелл сказал, будто вы решили накупить дорогих материй для молодой жены, которую на руках носите. Еще он добавил…
– Сэр Морелл?! – прошипел Ранулф. – Недаром я видеть не мог этого негодяя! Кто отправился с ним?
– Только его команда, милорд, несколько сервов… и… и та француженка. Она пообещала подобрать нужные цвета. Так они сказали.
– Они сказали! Видно, у тебя есть уши, но между ними – пустое место! Они знали, кого легко обвести вокруг пальца! Прочь с глаз моих и радуйся, что остался жив! На этом корабле они и увезли мою жену, переодетую крестьянкой! Еще секунда – и ты ответишь за разгильдяйство!
Бедняга кубарем скатился с лестницы.
Ранулф так задумался, что не услышал шагов, и круто развернулся, только когда на его плечо легла чья-то рука. Перед ним стоял Герн.
– Не обнаружили ничего полезного? Ранулф объяснил все, что узнал.
– В таком случае нужно готовиться. Едва ли вы станете дожидаться требования о выкупе, – продолжал Герн. – Скоро мы отправляемся в путь. Я слышал, что Ирландия – местечко небольшое, так что его легко обыскать.
Целый день ушел на сборы в дорогу. Ранулф позволил своим людям отдохнуть и сам поспал несколько часов. Он никогда не бывал в Ирландии, но знал, что у Дейкра там родственники. Он немедленно послал гонцов к другу и в Лорен-корт, поскольку тесть тоже упоминал о каких-то ирландских кузенах. Если Лайонин удастся сбежать, она отправится к ним, а Ранулф должен знать, где сможет ее найти.
Он готовился тщательно, зная, что его и «черных стражей» ждет впереди долгая битва. И больше не сердился на жену. Значит, он дал ей повод усомниться в нем., .
Стражи встретили его во дворе, одетые в тяжелые кольчуги и толстые шерстяные плащи. С седел лошадей, также обряженных в доспехи, свисало грозное военное оружие. Ранулф вскочил в седло вороного. Они понеслись вперед.
Уже через два дня они добрались до Данстера, где их ждали ответы на послания Ранулфа. Дейкр предлагал помощь, а также перечислял имена и замки своих родственников. Уильям Дотри тоже назвал имена кузенов дочери, а Мелита посылала свое благословение и молитвы.
Судно за несколько дней доставило их в Уотерфорд, порт на ирландском побережье. Вид незнакомой страны усилил страхи Ранулфа: казалось невозможным обыскать весь остров. Но они опять разбились на пары и начали поиски. С Ранулфом остался Малард.
Корабль закачался на волнах, и Лайонин почти тотчас же ощутила тошноту. Ей было очень плохо, и не оставалось сил думать о том, что она наделала. Она лежала на узкой койке, и перед глазами стоял Ранулф. Вдруг она больше никогда не увидит его? Не дотронется… Их дитя появится на свет и не будет знать отца.
Резкая боль в животе не дала пролиться уже нависшим на ресницах слезам. Будет ли ребенок темным, как Ранулф, или унаследует ее рыжеватые кудри?
Дверь ее крохотной каюты открылась.
– Я принес вам еды и вина, – объявил сэр Морелл, но тут же, нахмурившись, резко бросил: – Только не говорите, что подвержены морской болезни!
Лайонин молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Желудок сжимали резкие спазмы. Тошнота подступила к горлу, и она, зажав ладонью рот, сглотнула, чтобы удержаться от рвоты.
Взгляд Морелла стал жестким. Губы растянулись в уродливой гримасе. Он злобно швырнул на стол кувшин. Запах пролитого вина вызвал у Лайонин новые судороги дурноты.
– Амисия! – завопил Морелл, распахнув дверь.
Несмотря на боль и отчаянные попытки подавить тошноту, Лайонин искренне удивилась. Она и понятия не имела, что француженка плывет с ними! Но сейчас она была слишком больна, чтобы задуматься над странным открытием.
– Чем могу услужить прекрасному рыцарю? – пропела Амисия, проводя ладонью по обтянутой кожаным колетом груди сэра Морелла.
– Поухаживай за больной женщиной, которую привела с собой.
– Больной? Но она была совершенно здорова! Надеюсь, она не рожает?
– Нет, это все качка. У меня были иные планы на нее, но я не собираюсь глазеть, как ее выворачивает над горшком! И это после того, как я так долго мечтал овладеть ею! Теперь она в моей власти, и что же? Мне и подойти к ней противно!
Амисия бросила встревоженный взгляд на Лайонин, свернувшуюся клубочком на койке.
– Нам еще плыть и плыть, так что я предпочла бы пока не выдавать ей всех секретов. Она будет послушнее, если не узнает правды. Клянусь, ты скоро ее получишь. Путешествие займет двенадцать дней, а морская болезнь долго не продлится. Не будь таким жадным. – Она погладила его по плечам, обняла и крепко прижалась. – Не понимаю, что ты находишь в этой женщине. Что она даст тебе такого, чего не смогу дать я? Пойдем, я покажу тебе.
Но он грубо разорвал кольцо ее рук:
– Терпеть не могу потасканных баб. Присмотри за ней и постарайся, чтобы она побыстрее оправилась, иначе запру тебя в каюте и не позволю никому из команды и близко подойти, но вовсе не из стремления уберечь столь драгоценный груз. Представляю, какие жалобы мне придется выслушивать и с той и с другой стороны!
– Ты оскорбляешь меня и тут же просишь ухаживать за женщиной, с которой намерен переспать?
– Не прошу. Ни одному мужчине не придет в голову просить о чем-то женщин, подобных тебе. Делай, как велено, иначе я исполню угрозу.
Следующие несколько дней прошли в бреду и почти непрерывных приступах рвоты. Лайонин смутно ощущала грубые прикосновения рук, то и дело толкавших ее, слышала проклятия, мучилась от боли в желудке. Ее кормили насильно, и она без конца склонялась над ночным горшком. За каждым рвотным спазмом следовали щипки и удары, площадная брань. Женщина, недовольно ворча, грубо вытирала колючей тряпкой ее грязные губы.
