Каждый раз, знакомясь с очередным молодым гостем, она сравнивала его с Майлсом. Ей представляли какого-нибудь бесподобного мужчину, а она думала лишь о том, что его движения излишне суетливы… или прочая чушь лезла в голову. Однажды ночью, в саду, Элизабет позволила одному «жениху» поцеловать себя. Она уж было и каблук занесла над его стопой, но вовремя остановилась, но не смогла удержаться, чтобы не вытереть следы поцелуя тыльной стороной ладони, страшно оскорбив тем самым несчастного рыцаря. Элизабет старалась изо всех сил, но ни один молодой человек даже не заинтересовал ее.
По мере того как шли дни, она мечтала о том, чтобы увидеть Бронуин и посоветоваться с ней, раздумывала, о чем написать ей в письме… Как вдруг — земля ушла из-под ног! С изуродованным телом Брайана на руках возвратился изможденный и опустошенный Роджер. Элизабет кинулась к нему.
Поглядев на сестру невидящим взором, Роджер бережно отнес тело Брайана в комнату наверху. Два дня сидел он, заперевшись, рядом с телом Брайана, а когда вышел, глаза его ввалились и лицо почернело от горя.
— Это дело рук твоих Монтгомери, — хрипло сказал он, проходя мимо Элизабет и Элис.
Похоронили Брайана в тот же вечер, но Роджер больше не появился. Элизабет, сажая на могиле розы, пролила немало слез, думая о братьях.
Элис безжалостно преследовала Элизабет, выкрикивая, что за все содеянное Монтгомери заслужили смерть. Она маниакально, словно заколдованная, размахивала повсюду лампами с горящим маслом, уверяя, что ребенок Элизабет родится с отметиной Сатаны и будет проклят навечно. Один за другим уезжали из опустевшего дома гости, и Элизабет осталась наедине со своей невесткой.
В начале марта от короля прибыл гонец при полных регалиях.
Только на следующий день рыцари, отправленные Элизабет на поиски Роджера, смогли обнаружить его в хижине пастуха, где он в одиночестве коротал время. Роджер стал похож на живой скелет: ввалившиеся, заросшие щетиной щеки, длинные, грязные волосы, дикий, испуганный взгляд.
В присутствии Элизабет Роджер молча прочитал послание, а затем бросил его в горящий камин.
— Передайте королю мое «нет», — спокойно произнес он, прежде чем выйти из комнаты.
Элизабет оставалось только удивляться и гадать, что содержалось в послании короля. С деланным безразличием она отпустила королевского гонца и присела, словно в ожидании. От чего бы там Роджер ни отказывался, как только король узнает о его отказе, об этом, несомненно, скоро станет известно всем. Положив руку на округлившийся живот, Элизабет подумала о своем ребенке и о том, придется ли ему испытать на себе, что значит быть незаконнорожденным.
Глава 14
Однажды, спустя неделю после отъезда королевского гонца, Элизабет одна гуляла в саду. Она ничего не слышала о Роджере уже несколько дней, а смерть Брайана так сильно подействовала на Элис, что та, казалось, потеряла остатки здравомыслия. Причем, нельзя сказать, что она очень любила Брайана, однако на ее разум подействовало то обстоятельство, что его убил Монтгомери. И сама Элизабет с ненавистью думала теперь о Рейне.
Когда на тропинку легла чья-то тень, от неожиданности девушка вскрикнула, а затем, подняв голову, увидела темные, напряженные глаза Майлса Монтгомери. Он с презрением смерил ее взглядом, заметив цвета слоновой кости атлас платья, две нитки жемчуга и кроваво-красный рубин на груди. Элизабет почувствовала, что горит желанием испить его до дна, что для полного наслаждения ей недостаточно одного лишь присутствия Майлса. Под глазами у него пролегли темные, слегка желтоватые тени, и он похудел. Очевидно, Майлс еще не совсем поправился после своей тяжелой болезни.
— Пошли, — хриплым голосом произнес он. Не раздумывая, Элизабет последовала за ним через сад в лесные владения Чатвортов. Считалось, что они охраняются, но каким-то образом Майлсу удалось пройти незамеченным.
Майлс молчал и не смотрел на Элизабет, и только когда они добрались до двух стоявших наготове лошадей, она поняла, что было так необычно в его поведении: он ненавидел ее… Его напряженное тело, холодные глаза — все кричало об этом.
Подойдя к лошадям, Элизабет насторожилась.
— Куда ты собираешься везти меня? Майлс повернулся к ней.
— Король приказал нам пожениться. Твой брат отказался выполнить приказ. Если мы ослушаемся, то оба, твой брат и я, будем объявлены вне закона, а наши земли будут конфискованы. — Он остановил взгляд на ее рубине. — Тебе нечего бояться. После венчания я верну тебя твоему драгоценному братцу. Признайся, ведь и тебе не хотелось бы расстаться с вещами, так много значащими для тебя.
Майлс отвернулся. Элизабет попыталась забраться на лошадь, но не смогла из-за длинной юбки, а также из-за охватившей ее дрожи. Майлс подошел сзади и, стараясь как можно меньше прикасаться к девушке, подсадил ее в седло.
Элизабет была слишком потрясена случившимся, ошеломленная, она не могла ни о чем думать, когда кони помчали их на север. Колючий ветер резал ей глаза, а она размышляла лишь о том, почему так сильно развевается на ветру грива лошади.
Примерно через час они остановились на окраине маленькой деревушки у красивого домика возле церкви. Спешившись, Майлс даже не взглянул в сторону Элизабет, с трудом слезавшую с лошади.
Дверь открыл священник.
— А вот и ваша хорошенькая невеста, Майлс, — произнес он. — Проходите, я знаю, как вам не терпится скорее покончить с формальностями.
Не обращая внимания на Элизабет, Майлс двинулся вперед, а она засеменила следом, ухватившись за его руку. Когда же она увидела, какими глазами он посмотрел сначала на свою руку, а потом ей в лицо, у нее перехватило дыхание. Она выпустила руку Майлса.
— Может, побеседуем, когда все закончится? — прошептала Элизабет.
— Хорошо, если это не займет много времени, — холодно ответил он. — Меня ожидает брат.
— Конечно, — согласилась она, пытаясь сохранить достоинство. — Я не задержу тебя слишком долго. — Она приподняла края юбки и пошла впереди.
Обряд бракосочетания занял несколько минут. Свидетелей не было ни с одной из сторон, присутствовали лишь несколько знакомых священника. Судя по чувствам, с которыми участники церемонии произносили свои слова, можно было подумать, что они ведут переговоры о купле-продаже зерна.
Когда их объявили мужем и женой, Майлс повернулся к Элизабет. Она замерла.
— Думаю, мы можем поговорить в ризнице. Это было все, что он произнес. Вздернув подбородок, Элизабет вышла первой.
Когда они остались в комнате наедине, Майлс лениво прислонился к стене:
— Теперь у тебя появилась возможность высказаться.
Ее первым желанием было послать его куда подальше, но она сдержалась.
— Я понятия не имела о том, что король приказал нам пожениться, но если бы и знала — не отказалась. Я бы многое сделала, чтобы положить конец вражде между нашими семьями.
