Злая и горькая ирония судьбы. Какой-то паршивый дроид убил такого великого человека… Когда мы летели сюда, я сказал Map, что если кого-нибудь из моих близких или знакомых пристрелят прямо на моих глазах, может, я и разозлюсь до такой степени, что мне будет наплевать на собственную жизнь… наверное, Пигус с Грендом тоже нашли Деда в этом глайдере. И кинулись мстить. Теперь я их понимал, но их действия были непростительно поспешны. Необдуманны. Безрассудны. Вероятно, эмоции затмили им разум. Неужели и здесь Дьюсид права? Я повысил уровень «глушилки» до максимума. Но я и так ничего не чувствовал. Стоял, смотрел на тело Деда и ничего не чувствовал. Как странно… Только в первый миг, когда я увидел Деда, внутри словно что-то оборвалось. И все. Что-то неправильное было в самой ситуации… Как это могло произойти? Какой-то паршивый дроид… Стоп. «Паршивый» – это уже эмоциональная оценка. И что с этим чертовым Бункером, почему стены кружатся перед глазами, ведь я стою на одном месте.
«Сомаха, почему отключен визуальный канал? Я тебя не вижу. Поднимайся. Домоком засек сигнал из туннеля. Не знаю, что это может быть, но мне это не нравится».
Ухан еще не знал о том, что увидел я. Я не хотел, чтобы он это видел. Поэтому и отключил видео заранее. Затем до меня дошел смысл его сообщения. Сигнал из туннеля? Если это враг, то мы в ловушке.
Я бросился обратно к лестнице, в два приема взлетел по ней и, оказавшись в кабинете, застал Ухана совершенно растерянным. Одного взгляда на голограмму хватило, чтобы понять – стряслось нечто скверное. Вместо вида Управы там сейчас красовались лишь окраины города, до которых сенсоры домокома дотягивались и без имитаторов. Катер уже пропал из виду.
– Не знаю, кто в этом виноват, но, похоже, все «стрекозы» сдохли, – сказал Ухан, обеспокоенно глядя на голограмму.
– Нужно уходить, – я принял решение мгновенно.
– Как? Туннель блокирован.
– Пустим «пираний» на прорыв, – зло и отрывисто сказал я. – Всех, какие есть. Должно хватить. У нас мало времени.
– Я разбудил Марану, уже выходит…
Мы ничего не успели. Ничего.
Я ощутил это физически – как опасность в долю секунды сгустилась и зависла над нами карающей дланью. А затем входная дверь особняка взорвалась. Пламя с ревом ворвалось в коридор, протянув длинные ревущие языки к кабинету, жарко лизнуло мгновенно почерневшие стены и опало. Взрывная волна ударила в грудь, швырнула меня на Ухана. Столкнувшись с ним, оглохший и полуослепший от взрыва, я упал на бок. И уже с пола увидел, как в ореоле огня, в странной тишине, в дом, плечом к плечу врываются двое бронированных пехотинцев Змеелова с тяжелыми плазмоганами в руках.
«Опекун» отреагировал первым, рванулся вперед, пытаясь отвлечь внимание на себя – против таких противников он был бессилен. Заряд плазмы прошил его насквозь, разбросав останки самоотверженного телохранителя расплавленными брызгами, все еще сидевшие на нем «стрекозы» вспыхнули и мгновенно сгорели от адского жара. Плазмоган второго пехотинца едва слышно прошипел, и следующий заряд, прочертив воздух ослепительной кометой, ударил Ухану в грудь. Крик застрял у меня в горле. Высокотемпературный шар расплескался по нагрудной пластине бронежилета, в долю секунды проел ее насквозь и проник внутрь, выжигая Ухану легкие. Хвост пламени ударил наружу из грудной клетки, одежда Ухана вспыхнула, как бумага. Его колени подогнулись, стукнулись об пол, он рухнул ничком и затих. Языки огня плясали по его спине, быстро растекаясь по всему телу и пожирая его на глазах…
Из спальни с игольником в руках выскочила Марана. Ее взгляд упал на тело Ухана, лежавшее на полу, глаза расширились от потрясения, из груди вырвался пронзительный крик. Я нашел в себе силы вскочить и, еще не распрямившись, сбил ее с ног, каким-то чудом успев раньше, прежде чем штурмовик решил всадить в нее плазменный заряд. Игломет совершенно бесполезен против такой брони, но, боюсь, солдат не стал бы разбираться, что у нее в руках, в ответ на угрозу выстрелил бы автоматически. Так же, как убил Ухана, отреагировав на его дроида. Мы покатились с Мараной по полу, я что есть сил закричал:
– Не стреляйте!
– Бросить оружие! – рявкнул усиленный громкоговорителем голос.
Я навалился на Марану сверху, стараясь закрыть ее своим телом и выбить игломет из руки, но она в запале уперлась руками в грудь и попыталась сбросить меня, остервенело выдохнув:
– Отпусти ты, урод!
– Тихо, – злым шепотом ответил я, – замолчи.
– Не смей затыкать мне рот! Убери руки!
Ухватив за плечо, чья-то мощная рука вздернула меня в воздух. Я отлетел к стене, ударился спиной, но даже не почувствовал удара на фоне боли, разрывающей плечо – казалось, хватка бронированной перчатки штурмовика раздавила кости и мышцы напрочь. Тот же штурмовик точным пинком выбил из руки Мараны игломет, оружие стукнулось о стену и упало рядом, но уже с другой стороны, в одном шаге от левой руки. Близко, но незаметно не подобрать. Затем пехотинец наступил тяжелым башмаком ей на грудь. Марана задергалась в тщетной попытке высвободиться, вцепилась в его ногу руками, но солдат даже не заметил ее усилий. От сильнейшего напряжения кровь бросилась ей в лицо, не хватало воздуха.
Второй штурмовик в глухой броне остановился рядом, наставив на меня плазмоган. В отверстие чудовищно широкого ствола можно было просунуть кулак, оно еще дышало жаром после выстрела, струйки остаточной плазмы и перегретый воздух сочились наружу, окружив срез ствола шевелящимся венчиком. Словно пасть неведомого чудовища, пережевывавшего остатки трапезы.
– Бросить оружие, – прогудел безликий голос.
Я был слишком ошеломлен, чтобы сразу сообразить, о чем речь. Какое оружие? У нас и так в руках ничего нет… Потом дошло. Стараясь не делать резких движений, отстегнул с пояса игольник и станнер, положил на пол. Когда выпрямлялся, против воли бросил быстрый взгляд перед собой. Тело Ухана больше не горело, лишь слабо дымилось, покрытое тонким белым налетом – противопожарная розетка на потолке выпустила на него облако порошкового пламегасителя. Запах горелой плоти и пластика быстро улетучивался, всасываясь в вентиляционные отверстия. Нужно было тебя послушать, друг. Прости. Я торопливо отвел взгляд. Марана под башмаком штурмовика затихла, больше не предпринимая попыток освободиться. Похоже, старалась сберечь дыхание, чтобы не потерять сознания от боли и удушья. Лицо начало бледнеть от нехватки кислорода.
– Отпусти ее, – глухо попросил я. – Она не представляет для тебя опасности.
Штурмовик убрал ногу и отступил на шаг, вполне согласный с моим утверждением. Марана судорожно вздохнула, но больше ничего не предприняла. Так и осталась лежать, глядя в потолок невидящим взглядом.
– Снять лоцманы. Быстро!
Я молча выполнил требуемое. Приказ штурмовика меня не удивил. Все правильно, только так нас можно лишить последней возможности скоординировать действия. Точечные электрические импульсы по мысленной команде разорвали ниточки нейросвязей, проходящих сквозь черепную кость и соединяющих мозг с прибором, с легким щелчком отключилась молекулярная сцепка. Виртуалка погасла, диск лоцмана упал на пол и закатился под кресло Деда. «Иждивенец», естественно, остался на нем. Программа «мехвоина» больше не контролировала мой мозг. Но эмоции не торопились захлестывать меня с головой. Душевная боль, растерянность, гнев – это все будет позже. Наверное.
