– Соперники, принц Иеясу, но не до
кровопролития, – произнёс Сотомайор со всей серьёзностью. – Оба наших народа
вполне уверены, что настоящие наши враги – это Англия и Голландия.
Иеясу кивнул:
– Я слышал об этом. Теперь я хотел бы
выслушать предложения наместника касательно окончательного договора между
нашими странами.
Сотомайор развернул свиток.
– Здесь всего четыре пункта, принц Иеясу, для
облегчения их взаимного понимания и недопущения их различных толкований. Пункт
первый: как друзьям и союзникам микадо и народа Японии испанцам разрешат
строить в Японии такие корабли и в таких количествах, в каких возникнет
потребность.
Иеясу бросил взгляд на Уилла.
– Я буду счастлив содействовать испанцам в
этом деле, мой господин принц, – отозвался тот. – Чем больше кораблей они
построят, тем шире будет торговля с Испанией.
– Да будет так, – согласился Иеясу. Сотомайор
тоже взглянул на него и теперь обращался и к нему тоже.
– Пункт второй: испанским штурманам разрешат
обследовать гавани Японии с целью составления подробных карт этих мест – для
предотвращения в будущем кораблекрушений.
– Это также очень для нас выгодно, мой
господин принц, – отозвался Уилл. – Хорошие карты японских прибрежных вод, если
их предоставят и нашим морякам, окажут неоценимую услугу нашему флоту.
– Их предоставят японской стороне, –
согласился Сотомайор.
– Быть по сему, – заключил Иеясу.
– Пункт третий: сегун… – он взглянул на
Хидетаду, – запретит голландцам торговать либо просто заходить в эти воды, а
испанский военный флот будет разыскивать и уничтожать голландские корабли,
находящиеся в пределах досягаемости морских гаваней.
Иеясу пристально посмотрел на Уилла, и тот
ответил таким же взглядом.
– Вы сказали, что там четыре пункта,
достопочтимый сэр, – сказал Иеясу.
– Вы ещё не дали своего согласия на третий
пункт, принц Иеясу.
– Вы сказали, что там четыре пункта,
достопочтимый сэр. Сотомайор заколебался, взглянул на Уилла и снова опустил
глаза к свитку. – Пункт четвёртый: испанские корабли не будут подвергаться
досмотру, который, как мы понимаем, проходят сейчас голландские и португальские
суда, заходящие в порты Японии.
– Я согласен с первыми двумя пунктами, –
сказал Иеясу. – Они очень выгодны для обеих сторон. Поэтому, я думаю, нам нужно
это отпраздновать. Вам, конечно, хочется, наконец-то… – он намеренно задержал
взгляд на ногах испанца, – удалиться и отдохнуть после столь продолжительного
стояния. Но я буду польщён, если вы согласитесь присутствовать сегодня вечером
на банкете, мой господин Сотомайор.
– В договоре четыре пункта, мой принц Иеясу.
– Из которых я согласен на два, – отозвался
Иеясу. – Мой учитель математики, я надеюсь, согласится – это составляет
половину из требуемого вами.
– Половину, мой господин принц, – подтвердил
Уилл.
– Что само по себе уже большое достижение, мой
господин Сотомайор. А теперь, если позволите…
– Я вынужден настаивать, принц Иеясу, чтобы
оставшиеся два пункта были рассмотрены немедленно.
Несколько секунд Иеясу не сводил с испанца
внимательного взгляда, хотя лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным.
– Я позволяю вам удалиться, достопочтимый сэр,
– произнёс он. – Мы встретимся снова сегодня вечером и тогда, несомненно,
обсудим список товаров, которые ваши корабли доставят в Японию в обмен на те
привилегии, которые я вам предоставляю.
Сотомайор обвёл разъярённым взглядом принца,
Хидетаду, Уилла. Потом отвернулся и почти выбежал из комнаты.
– Все свободны, – приказал Иеясу. – Андзин
Миура, останься.
Комната постепенно опустела. Как удивительно
повернулось назад время, подумал Уилл, назад к тому вечеру накануне Секигахары.
К тому вечеру накануне великих событий.
– Ты тоже можешь идти, сын мой, – мягко
напомнил Иеясу, увидев, что Хидетада не трогается с места. – Я хотел бы
поговорить наедине со своим штурманом.
Хидетада поднялся, поклонился отцу и вышел из
комнаты, даже не взглянув на Уилла.
Иеясу хлопнул в ладоши, и мальчик-слуга внёс
поднос с сакэ.
– Ты вёл себя достойно, – заметил принц. – И я
тоже. Мы могли бы беседовать друг с другом все эти восемь лет, каждый день. – Я
беседовал, мой господин. Мысленно. Иеясу налил сакэ и протянул чашку Уиллу.
– Я ждал этого много лет, – откликнулся тот и
осушил её.
– Тогда обними меня, Уилл. Заключи меня в свои
могучие объятия.
Уилл заколебался, потом поднялся на возвышение
и встал на колени рядом с принцем. Какой он маленький, вдруг осознал Уилл. И
хрупкий. Он никогда раньше не подозревал, как тот хрупок. Его руки сомкнулись в
объятия на зелёном кимоно. Он словно прижимал к груди Джозефа.
– А теперь садись рядом, – сказал Иеясу. – В
твоём поведении всё ещё чувствуется скованность, и в твоём теле.
– Это результат моего воспитания, мой
господин. – Он в свою очередь налил сакэ, и принц выпил, не спуская с него
глаз.
– И всё же ты стал японцем, Уилл. Дважды ты уводил
корабль от этих берегов. Каждый раз ты возвращался, хотя я полагал, что ты
улетаешь навсегда.
То же сравнение, что и у Сикибу. Случайность?
Совпадение?
Уилл пристально смотрел в бездонные чёрные
глаза принца.
– Вы ждали, что я не вернусь, мой господин?
Иеясу повёл плечами:
– Я ждал, как ты поступишь, Уилл. И,
признаюсь, ты снова удивил меня. Но, может быть, именно за это я и люблю тебя.
Что ты думаешь о Сотомайоре?
– Мой господин…
– Он слишком много о себе думает. Но такие же
симптомы я заметил и у наместника. Что, все испанцы таковы?
– Большая часть, мой господин принц. За их
плечами более столетий завоеваний и славы.
Иеясу кивнул.
– В один прекрасный день Япония тоже будет
наслаждаться таким же периодом рассвета. И, наверное, наши люди станут такими
же высокомерными.
– Боюсь, что было бы неразумно позволять
испанцам иметь безоговорочный и неограниченный доступ в японские гавани.
