Этот человек был самым грязным ханжой, которого я когда-либо
видел в правящей верхушке. Мошенничество, о котором я рассказывал раньше,
продолжало процветать, и Сэм Нортон даже прибавил кое-что от себя. Энди был в
курсе всех его дел, и поскольку к тому времени мы стали верными друзьями, о
многом мне рассказывал. При этом на его лице появлялось чуть брезгливое
выражение, как будто он описывал мне какое-то уродливое, отвратительное
насекомое, все действия которого из-за его омерзительности скорее смешны, чем
ужасны. Это был именно Нортон, кто придумал знаменитую программу «Путь к
искуплению», о которой вы могли читать или слышать лет шестнадцать назад. Фото
нашего коменданта было помещено даже в «Ньюсвик». В прессе программа
освещалась, как образец истинной заботы о реабилитации заключенных и
практическом использовании их труда. Она включала в себя использование
заключенных в разных видах деятельности: обработка древесины, строительство
дорог, овощехранилищ и прочего. Нортон назвал эту хреновину в своем характерном
патетическом стиле «Путь к искуплению», и клубы «Ротейри» и «Кайванис» в Новой
Англии приглашали его для выступлений, особенно после того, как фото Нортона
было помещено в «Ньюсвик». Мы называли этот проект «Большая дорога», но что-то
я не слышал, чтобы кого-нибудь из заключенных приглашали высказать свое мнение
в клубе или газете. Нортон был тут и там, успевал поприсутствовать на
строительстве автомагистралей и рытье канав со своими возвышенными речами и
почетным значком баптиста. Есть сотни путей осуществлять все эти проекты –
кадры, материалы, подбор всего необходимого… однако, Нортон оказался хитрее. И
все строительные организации округа смертельно боялись его программы, потому
что труд заключенных – рабский труд, и вы не станете этого отрицать. Итак, Сэм
Нортон каждый день за время своего шестнадцатилетнего правления, получал
изрядное количество заказов, просто заваливающих его стол с золотой табличкой
«Христос мой спаситель». А потом он был волен ответить заказчику, что все его
работники проходят «путь к искуплению» где-то в другом месте. Для меня всегда
оставалось чудом, почему Нортона не нашли однажды утром в канаве с дюжиной пуль
в голове.
В любом случае, права старая песенка, в которой говорится:
«Боже, как крутятся деньги». Мистер Нортон, похоже, разделяет точку зрения
старых пуритан, что лучший способ проверить, является ли человек избранником
божьим – заглянуть в его банковский счет.
Энди Дюфресн был правой рукой коменданта, его молчаливым
помощником. Библиотека много значила для Энди, Нортон знал это и умело
использовал. Энди говорил, что один из любимых афоризмов Нортона: «Рука руку
моет». Итак, Энди давал ценные советы и вносил деловые предложения. Я не могу с
уверенностью заявлять, что он продумал программу «Путь к искуплению», но
уверен, что он сводил все счета, связанные с этой грязной махинацией и… сукин
сын! Библиотека получила новый выпуск пособий по авторемонту, новое издание
энциклопедии Гройлера… и, конечно, новый Гарднер и Луи Амур.
И я убежден, что то, что произошло, должно было произойти,
потому что Нортон не хотел лишаться своей правой руки. Скажем больше: он
боялся, что Энди слишком многое может рассказать о его делишках, если покинет
Шенк.
Я узнавал эту историю на протяжении семи лет, немного здесь,
немного там, кое-что от самого Энди, но далеко не. все. Он не любил говорить об
этом периоде своей жизни, и я его в этом не виню. Я собирал эту историю по
частям из дюжины разных источников. Заключенные, как я уже отмечал, не более чем
рабы. Возможно, поэтому им присуща рабская манера любопытствовать и пронюхивать
все. Теперь я излагаю вам все последовательно, сначала до конца. И возможно, вы
поймете, отчего человек провел около десяти месяцев в жуткой депрессии. Я
думаю, он не знал всей правды до 1963 года, пятнадцать лет после того, как он
попал в эту забытую богом дыру. Я думаю, он не знал, как скверно это может
оказаться.
Томми Вильяме поступил в Шоушенк в ноябре 1962 год. Томми
считал себя уроженцем Массачусетса, но за свою двадцатисемилетнюю жизнь вдоволь
попутешествовал по всей Новой Англии. Он был профессиональным вором. Томми был
женат, и жена навещала его каждую неделю. Она вбила себе в голову, что Томми
будет лучше –а уж ей и трехлетнему сынишке и подавно – если он получит аттестат.
Она уговорили мужа, и Томми Вильяме начал регулярно посещать библиотеку.
Для Энди все это было рутинным занятием. Он видел, как Томми
набирал изрядное количество тестов высшей школы. Он хотел освежить в памяти
предметы, которые когда-то проходил – таковых было немного – а затем пройти
тесты. Он также получил по почте большое количество курсов по предметам,
которые он провалил или просто пропустил без внимания в школе.
Томми явно не был хорошим учеником, и я не знаю, получил ли
он свидетельства об окончании высшей школы, да это и не важно для моего
рассказа. Важно, что он очень привязался к Энди, как большинство людей, которые
сколько-либо долго с ним общались.
Пару раз он спрашивал Энди: «Что такой продувной парень, как
ты, забыл в тюряге?» – вопрос, который звучит как грубый эквивалент светской
любезности: «Что такая милая девушка, как Вы, делает в таком месте, как
здесь?». Но Энди ничего не отвечал, только улыбался и переводил разговор на
другую тему. Естественно, Томми стал спрашивать окружающих, и когда он получил
ответ, он был шокирован до глубины души.
Человек, который рассказал ему, почему Энди в тюрьме, был
его партнером на гладильной машине в прачечной. Мы называли эту машину
мясорубкой, и вы можете себе представить, что случилось бы с человеком,
работающем на ней, если бы он ослабил свою бдительность. Партнером Томми был
Чарли Лафроб, который отбывал свои двенадцать лет за убийство. Он с
наслаждением принялся пересказывать все подробности истории Дюфресна;
замечательным развлечением для нас, старых обитателей тюрьмы, было введение
новичков в курс всех наших дел. Чарли дошел уже до того места, как присяжные,
придя с обеда, объявили Энди виновным, как вдруг послышался неожиданный свист,
и мясорубка остановилась. В тот день машина обрабатывала свежевыстиранные
сорочки для приюта Элиот. Они выскакивали из машины сухими и выглаженными со
скоростью штука в секунду. Томми и Чарли должны были подхватывать их и
складывать в тележку, выстеленную чистой бумагой.
Но Томми Вильяме продолжал стоять, открыв рот и тупо
уставившись на Чарли. Он был завален грудой рубашек, которые падали на липкий
грязный пол прачечной.
В тот день за прачечной присматривал Хомер Джесуб, и он уже
спешил к машине, громко ругаясь на ходу. Томми даже не повернулся к нему. Он
спросил Чарли, будто старина Хомер, который проломил за свою жизнь больше
черепов, чем он мог сосчитать, и вовсе отсутствовал.
– Как ты сказал, как звали того инструктора из гольфклуба?
– Квентин, – произнес смущенный и почти напуганный Чарли. Он
рассказывал потом, что мальчишка был бледен, как полотно. – Кажется, Глен
Квентин. Или что-то вроде этого, точно не помню…
