Алессио не возвращался. Утешением опять стала музыка. Будет ли у нее еще возможность поиграть на таком великолепном инструменте? Она нашла сборник сонат Бетховена. Она наугад раскрыла ноты и начала играть.
Лаура не заметила, как пролетело время, и посмотрела на часы, лишь когда появилась Эмилия со свечами в руке.
– Господи! Уже пора переодеваться к обеду. – Лаура помолчала и все же решилась спросить: – Его светлость не вернулся?
– Нет, синьорина. Но вы не волнуйтесь. Он скоро будет.
Лаура густо покраснела.
– Я просто хотела сказать… может, подождать с обедом, пока он не приедет?
– Конечно, синьорина, – улыбнулась Эмилия.
Лауре показалось, что взгляд Эмилии говорит:
«Обманывай кого угодно, но не меня. Мы с Гильермо не слепые и не глухие, и мы знаем графа Алессио всю жизнь, так что ни ты, ни он нас не проведете».
Но на этот раз вы ошиблись, подумала Лаура, провели меня одну.
Алессио вернулся через полчаса и сразу прошел в гостиную. Его лицо посерело от усталости, а мокрая одежда была в грязи. Лаура оторвалась от игры и посмотрела на него.
– Вы… нашли Фредо?
– Да, в конце концов. – Он подошел к столу и налил себе виски. – Мы отыскали его только потому, что рядом с ним была собака и она залаяла. – Алессио залпом проглотил виски и вытер ладонью рот. – Фредо сейчас в больнице – у него сломана нога. – Голос звучал устало и отрывисто. – Он пролежал всю ночь под дождем, и это намного серьезнее. Фредо пока что без сознания.
Алессио не рассказал Лауре о том, что, пока искали Фредо и спускали искалеченного старика по склону горы к тому месту, где их ждала «скорая помощь», лицо Лауры неотрывно стояло у него перед глазами. И что сейчас, когда он видит ее, сердце у него переполняет радость, побороть которую он не в силах.
Лаура посмотрела на его руки и испуганно произнесла:
– У вас кровь!
– Ерунда.
– Но нужно сделать перевязку. Иначе попадет инфекция…
Под его холодным взглядом она умолкла.
– Ваша забота трогает, но в этом нет необходимости.
Слова прозвучали резче, чем он хотел, потому что… он боролся с желанием броситься к ней и спрятать лицо у нее на коленях. Он увидел, как она болезненно сморщилась, и грубо выругался себе под нос.
Алессио допил виски и поставил на стол стакан.
– Я быстро приму ванну и переоденусь, – сказал он. – Никакая гроза не сравнится с плохим настроением Эмилии, если пренебречь ее обедом.
После того, как он ушел, Лаура тоже отправилась к себе. Она приняла душ, но одеваться не стала и сидела на краешке кровати в халате, тупо уставившись в стену. В дверь постучал Гильермо и сказал, что обед подан. Лаура вскочила и приоткрыла дверь.
– У меня нет аппетита, Гильермо. Наверное, из-за погоды. Душно. Пожалуйста, объясните это его светлости. Хорошо?
На лице Гильермо было написано, что он предпочел бы этого не делать. Но тем не менее он кивнул и удалился.
Спустя несколько минут он снова постучал и на этот раз вручил Лауре сложенный листок бумаги. Записка была лаконичной.
«Лаура, не вынуждайте меня привести вас силой. Рамонтелла».
– Простите, синьорина, – Гильермо развел руками. – Я пытался объяснить.
– Я в этом не сомневаюсь. Скажите синьору, что я сейчас приду.
В столовой ее ждал Алессио. Он сидел, откинувшись на спинку кресла. Если не считать перевязанной руки, выглядел он как обычно. Она подошла к столу, села и развернула салфетку.
– Поститься, однако, совершенно ни к чему, – сказал он.
– Я не голодна.
Он сел и пожал плечами.
– А мне не нравится обедать в одиночестве. При виде еды у вас появится аппетит.
– Это приказ?
– Нет, просто прогноз.
Лаура поняла, что не посмеет отказаться от стряпни Эмилии.
– Мы снова обедаем при свечах, – заметила она.
– Приходится экономить электроэнергию, – сказал Алессио и холодно улыбнулся. – Но будьте уверены, синьорина, что свечи – это не прелюдия к романтическому вечеру.
– Я и не думала, что может быть иначе, синьор.
– Работы по починке электролинии уже начались. И телефонную связь также восстанавливают.
– А дорогу?
– Мне обещали, что разбор завалов начнется на рассвете. Как только освободят дорогу, вы поедете в Рим. Довольны?
– Да, конечно.
– Хорошо, – с сарказмом произнес он, и наступило долгое молчание. Наконец он сказал: – Поверьте мне, синьорина, что я делаю все возможное, чтобы ускорить ваш отъезд.
Лаура, опустив голову, смотрела на полированный стол.
– Я… мне очень жаль, что причиняю вам столько неприятностей, синьор. Я понимаю, что мне… вообще не следовало сюда приезжать.
– В этом я с вами, пожалуй, соглашусь, – мрачно заметил Алессио.
Пусть все будет так, как есть, думал он. Пусть уезжает, ненавидя его… Только бы она не вернулась к Паоло! От этого предположения у Алессио острой болью прострелило сердце.
Они ели молча, каждый поглощенный своими невеселыми мыслями. Потом перешли в гостиную пить кофе. Алессио, физически и морально измученный событиями последних двенадцати часов, изнывал от желания пойти с Лаурой в ее комнату, улечься рядом с ней и заснуть до утра, чувствуя, как она его обнимает. А у Лауры было такое ощущение, словно она ожидает исполнения смертного приговора и не знает, когда точно это произойдет.
Я не могу вот так взять и уехать, вдруг подумала она. Я безумно хочу его, я должна каким-то образом возбудить его интерес…
– Алессио…
Он нахмурился.
– В чем дело?
– Вчера вы попросили меня кое о чем, – сказала она. – Вы хотели, чтобы я поиграла вам на рояле.
– Я этого не забыл.
– Я подумала, что сегодня моя очередь… обратиться к вам с просьбой.
Он напрягся и с холодной вежливостью ответил:
– Мне жаль вас разочаровывать, но я не играю на рояле.
– Но вы играете в покер… и вы предлагали научить меня. Помните? – Сердце так часто колотилось в груди, что ей было тяжело дышать. – Я бы хотела… воспользоваться вашим предложением… Пожалуйста.
Алессио неподвижно стоял и смотрел на нее.
– Но, как вы сами сказали, синьорина, для игры в покер требуется несколько человек, и у вас к тому же нет денег.
– Но вы предложили другой вариант покера. – Она сняла одну сережку и протянула ему. – Разве не так?
