Успех наряда превзошел ее ожидания, судя по выражению лица Энцо, встретившего ее в гостиной.
— Сага… Ты выглядишь как конфетка, — сказал он, слегка погладив ее обнаженные руки и пожирая Лауру глазами. — Что ты скажешь, если мы останемся здесь… пропустим обед? Или по крайней мере начнем с десерта?
Его замечание повергло Лауру в состояние трепета, уже испытанного ею во время страстных поцелуев Энцо. Только теперь это ощущение было более интенсивным. «Неужели мы станем любовниками? — думала она, испытывая дрожь от его прикосновений. — Все идет к тому. Мы одни. Квартира в нашем распоряжении. Никто за нами не шпионит, даже Стефано. Тот факт, что вот-вот нас вновь разделит океан, лишь ускоряет дело. Теперь или никогда».
Что за жизнь без риска?
— Против десерта я не возражаю, — ответила она, решившись наконец встретиться с ним взглядом. — Но это идет вразрез с традициями. Вряд ли десерт возбуждает аппетит.
Обед в «Камбио», роскошном ресторане, расположенном в старом палаццо, с его хрустальными люстрами, белоснежными скатертями, цветами на каждом столике, был изысканным и интимным. Не стесняясь официанта в белом традиционном переднике поверх черного костюма, они не отрывали друг от друга глаз. Охваченная мыслями о том, что будет, когда они вернутся на квартиру, Лаура почти не притрагивалась к еде.
Не забыв ее последней реплики, Энцо особенно настаивал на десерте.
— Все в этот вечер должно быть отменным, — говорил он, пока услужливый официант стоял, вытянувшись, возле их столика, держа в руках поднос со сладостями. — Что в переводе означает — съесть кусок фирменного шоколадного торта.
Решившись рискнуть, Лаура предложила разделить кусок между ними. Еда из общей тарелки доставила удовольствие чуть ли не чувственное, во всяком случае, в воображении затолпились эротические картины.
По предложению Энцо после ресторана они отправились в обширный туринский парк, расположенный на берегу реки, — излюбленное место прогулок влюбленных парочек и отправной пункт многочисленных ночных развлечений. Припомнив, что в Италии она почти не танцевала, за исключением вечеринки, устроенной после уборки винограда, он повел ее в «Африканский клуб», где играл негритянский джаз. Быстрые, возбуждающие ритмы горячили кровь, заставляя их чувствовать себя еще более раскованными. Но Лауре больше нравились медленные ритмы. «Мы двигаемся как один человек… как будто мы всегда танцевали вместе», — подумала она, наслаждаясь теплом, исходящим от Энцо, и вдыхая едва заметный запах лосьона после бритья.
Было уже за полночь, когда он поставил свой белый спортивный автомобиль в похожий на пещеру гараж и поднялся вместе с ней в старомодном лифте в свою квартиру. Кто-то, видимо уже исчезнувший слуга, включил неяркий свет к их приходу. Вновь она задалась вопросом: станут ли они любовниками?
— Как насчет того, чтобы выпить на сон грядущий? — спросил Энцо.
— Хорошо, — согласилась она, бросив черный плащ на спинку одного из белых стульев и бесцельно остановившись посреди комнаты в своем прекрасном платье.
Энцо извлек из антикварного книжного шкафа бутылку ликера и две рюмки. Откупорив бутылку и наполнив рюмки, он протянул одну ей.
— За нас! — провозгласил он, чокнувшись. Лаура с волнением повторила тост. Они отпили крепкого ликера, пристально глядя в глаза друг другу. «Я люблю его, — подумала она. — И хочу ему подарить блаженство, стать для него убежищем от всех житейских невзгод». О том, что их скоро разделят океаны, она не думала. И о том, что им грозила опасность, затаившаяся где-то в прошлом, тоже.
«Невзирая ни на что, я готова стать его любовницей, — призналась себе она. — Другой такой возможности не будет! Завтра мы вернемся на виллу и вновь окажемся под пристальным наблюдением. Он станет моим деверем. Я — матерью Паоло. Вдовой Ги!»
Энцо словно проследил ход ее мыслей.
— Ах, Лаура, — прошептал он, качая головой. Потянувшись за ее рюмкой, он поставил ее, вместе со своей, на ближайший столик. Спустя мгновение он заключил Лауру в объятия. Воспользовавшись тем, что при этом платье соскользнуло с ее плеча, Энцо склонился, чтобы поцеловать ее обнаженное плечо. Тихий, почти похожий на плач, стон удовольствия вырвался у Лауры, когда рука его заскользила по ее телу.
— О… да, да… — выдохнула она, сгорая от вожделения. «Я готова прильнуть к тебе, слиться с тобой! Меня не волнует, что будет завтра. Я не думаю о своих тревогах, о той печали, которая охватит меня, когда настанет время расставаться!» Его прикосновения распаляли ее все сильнее.
Она остолбенела от изумления, когда он отстранил ее и поправил платье на плечах.
— Что… что-то не так? — спросила она.
Энцо в отчаянии простер к Лауре руки. «Как заставить ее понять, ничего не объясняя, что такое моя жизнь? Что, держа ее в объятиях, я вспомнил вдруг о портрете кардинала и ощутил первые приступы своей чудовищной головной боли?»
— Во мне много такого, о чем я не могу рассказать тебе, — ответил он, стараясь не выдать боли.
Лаура пожала плечами, отгоняя подступавшее к ней чувство страха.
— А ты попробуй. Я умею слушать.
Боль уже завладела им полностью, разлилась по всей голове, вступила в шею. Сам виноват. Дернул же его черт пить этот проклятый ликер!
— Я не уверен, что смогу достаточно убедительно выразить это словами, — признался он. — И я не вправе обременять тебя своими проблемами, особенно сегодня.
«Если не сейчас, то когда же? — молча взывала к нему Лаура. — Если не мне, то кому? Разве ты еще не понял, как много ты значишь для меня?»
«Во всем, во всем виноват только я, — думал Энцо. — Если бы я не привел ее сюда, мы бы не оказались в таком дурацком положении!» Несмотря на сильную головную боль, Энцо продолжал страстно желать Лауру, однако полагал, что она заслуживает лучшего: возлюбленного, которого не мучают по ночам кошмары, который не подвержен вспышкам гнева и не страдает от головных болей!
— Вряд ли я должен напоминать тебе, что из-за наших фамильных связей мы не можем позволить себе легкую интрижку, — сказал он наконец. — Кроме того… помнишь, ты говорила Кристине… у тебя прекрасная работа, своя жизнь там, в Штатах.
«Этой ночью меня меньше всего волнует моя прекрасная работа, — подумала Лаура. — И я не нуждаюсь в лекциях!»
— Меня просто-напросто взбесила Кристина, — призналась она. — Я вовсе не имела в виду…
— Возможно, тебя взбесила Кристина. Но ты говорила правду.
Преодолев свои колебания, Лаура решила побеседовать начистоту.
— Стефано уже предупреждал меня, что ты подвержен припадкам ярости, — запальчиво произнесла она. — Что ты и твоя прежняя любовница чуть не погибли в автомобильной катастрофе только из-за того, что ты, разгневавшись, вырвал у нее руль. Не это ли тот страшный секрет, о котором ты боишься рассказать?
Хотя Энцо кривился и морщился во время ее речи, но взрыва, как она опасалась, не последовало. «Лючана свалилась бы вместе с машиной с набережной, если бы не я, — припомнил он. — Я спас наши жизни, выхватив у нее руль. Но что правда, то правда… моя вспыльчивость послужила причиной ссоры».
