- Анита, - произнес он.
Я посмотрела на него, встретилась с ним взглядом. Его глаза
напомнили мне глаза Натаниэля, когда я впервые его увидела. Глаза, которые
старше, чем должны были быть. Глаза, говорившие о том, что они видели куда
больше, чем многие взрослые.
- Я здесь, Питер, - отозвалась я, не зная, что еще можно
сказать. Я встретила его взгляд и постаралась, чтобы на лице не отражалось
того, насколько мне больно видеть его глаза в таком состоянии. Может, они уже
давно стали такими, но благодаря моим отношениям с Натаниэлем я знала
наверняка, что означал такой взгляд на лице человека, которому еще не
исполнилось двадцати.
- Я думал, что если стану заниматься с Эдуардом, то
справлюсь с этим страхом, но страх никуда не делся. Я был напуган также, как и
в прошлый раз. Я словно снова стал маленьким и смотрел, как умирает мой отец.
Мне хотелось дотронуться до его плеча, взять за руку, но я
не была уверена в том, что ему это необходимо, поэтому оставила руки при себе.
- Я потеряла маму, когда не было восемь. Она разбилась на
машине.
Его глаза изменились, из них исчезло то жутковатое
выражение.
- Ты присутствовала при этом? Видела?
Я отрицательно покачала головой.
- Нет. Она просто уехала и больше никогда не вернулась.
- А я видел, как умер мой отец. Мне это еще долго снилось.
- И мне.
- Но ты же этого не видела. Что тебе могло сниться?
- Кое-какие родственники, с благими намерениями, разумеется,
показали мне место аварии, и машину, в которой она разбилась. Мне снилось, как
я дотрагиваюсь до пятен крови. - Тут я осознала, что еще никому об этом не
рассказывала.
- Что? - насторожился Питер. - Что-то не так?
Я могла много чего сказать, по большей части ехидного, вроде
того, что раз я говорю о смерти матери, значит, разумеется, что-то не так. Но я
решила сказать правду, которая ранила мои губы, словно осколки стекла, словно
произнося это, я истекала кровью.
- Я просто поняла, что раньше никому об этом не
рассказывала.
- Даже Мике и Натаниэлю?
Очевидно, он все же знал о том, что они оба мои бой-френды.
- Даже им.
- Мама заставила меня пройти сеанс психотерапии после
случившегося. Я много об этом говорил.
- Донна молодец, - кивнула я.
- А твоему отцу что помешало?
Я передернула плечами.
- Вряд ли это вообще приходило ему в голову.
- Я думал, что если взгляну в лицо своим страхам, то
перестану бояться. Но мне все равно стало страшно. - Он снова отвел от меня
взгляд. - Я был очень напуган. - Последнюю фразу он почти прошептал.
- Я тоже, - сказала я.
Питер изумленно на меня уставился.
- Ты не выглядела испуганной.
- Так же, как и ты.
На обдумывание моего ответа ему потребовалось мгновение,
после чего он улыбнулся и с удовлетворенным видом опустил взгляд, как склонны
делать молодые люди. Они кажутся слишком взрослыми для подобных жестов, но
выглядит это мило.
- Ты правда так думаешь?
- Питер, ты сегодня спас мне жизнь, прыгнув тогда в
коридоре. Она собиралась убить меня, едва оттащила бы меня из виду.
- Эдуард говорил, что плохие ребята стараются уволочь вас в
укромное местечко, и если при этом они вам угрожают или вооружены, то скорее
всего собираются убить. И если позволить им себя уволочь, то только умрешь
медленнее и мучительнее.
Я кивнула, соглашаясь.
- Я так и подумала, когда ты это сказал.
- Ты поняла.
- Я же дала тебе сигнал, припоминаешь?
Он изучающе всмотрелся в мое лицо, словно пытаясь что-то на
нем вычитать.
- А ты ведь и правда подала сигнал, да?
- Мы с Эдуардом знаем много одинаковых правил.
- Он говорит, что ты думаешь также, как и он.
- Иногда, - кивнула я.
- Но не всегда, - наполовину вопросительно произнес Питер.
- Не всегда, - подтвердила я.
- Я не стану делать инъекцию, - заявил он, и голос его
звучал уверенно.
- Почему? - спросила я.
- Ты считаешь, что стоит?
- Я этого не говорила, просто хочу узнать ход твоих мыслей.
- Если мне не сделают укол и я стану тигром, что ж… это
случилось, когда я спасал тебя. Если мне не сделают укол, и я не стану тигром -
хорошо. Но если мне сделают укол, а потом окажется, что тигриную ликантропию я
не подцепил, то я превращусь в оборотня из-за того, что побоялся превратиться в
оборотня. А это звучит глупо.
- Но если ты все же ее подцепил, то инъекция предотвратит
превращение.
- Ты считаешь, что я должен согласиться на укол, -
констатировал он.
- Честно? - вздохнула я.
- Честность приветствуется, - подбодрил меня он.
- Мне не понравилось, как ты сказал, что если станешь
тигром, то станешь им потому, что спасал меня. Не хочу, чтобы ты думал обо мне
в этом плане. Я хочу, чтобы ты был эгоистичным сукиным сыном, Питер. Хочу,
чтобы ты думал о себе и только о себе. Чего ты хочешь? Что кажется тебе
правильным?
- Честно? - спросил он.
- Давай честно.
- Я думал, что уже решил, но потом передумал и изменил
решение. Если бы я решил, и вакцину принесли сюда и подготовили, то я бы
позволил им сделать укол. Но ее не принесут, пока я не попрошу. - Питер прикрыл
глаза. - Какая-то часть меня хочет позвонить маме и позволить ей решить за
меня. Часть меня хочет, чтобы было кого обвинить, если все пойдет не так, но
мужчины так не поступают. Они решают за себя сами.
- В данном случае, да. Но не стоит настолько широко
применять менталитет стрелка-одиночки к своей психологии.
- Почему? - спросил он, и я улыбнулась.
- Я по себе знаю, насколько тяжело быть частью пары, когда
ты настолько чертовски независим. Мне пришлось научиться спрашивать мнения
других. Во всем необходимо равновесие, вот это тебе и нужно.
- Я больше не знаю, как обрести равновесие, - сказал он, и
глаза его заблестели.
- Питер, я…
- Уходи, ладно? - произнес он напряженным голосом. - Просто
уйди.
Я потянулась, чтобы дотронуться до его плеча, успокоить его.
Черт, хотелось бы мне вернуться назад во времени и посадить его задницу в
самолет, отправить обратно домой, едва он только прибыл в Сент-Луис. Лучше бы я
унизила его и отправила паковать чемоданы. Разве оскорбленное достоинство хуже
этого?
