— Думаю, что да, — сказала она и, посмотрев на его протянутую руку, вложила в нее свою ладонь.
В кармане Люка зазвонил телефон. Меган, обрадовавшись передышке, смотрела, как он достал аппарат из кармана.
— Не выключай его. Может быть, важный звонок.
Пока Люк слушал, Меган постукивала носком туфли по полу. Потом он ответил на очень беглом французском.
Лишь услышав имя отчима, Меган начала прислушиваться. Она перехватила взгляд Люка и жестом попросила трубку. Люк отрицательно покачал головой и даже повернулся к ней спиной.
Он закончил говорить и сунул трубку в карман. На его лице появилось озабоченное выражение.
— Почему ты не дал мне поговорить с Жан-Полем?
Люк молча взял ее за руки и притянул к себе. У нее заныло в желудке от нехорошего предчувствия.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Ты только не волнуйся.
Эта подготовительная, как он считал, фраза, наоборот, взволновала Меган до чрезвычайности.
— Что-нибудь с мамой? — От испуга она непроизвольно схватилась за собственный живот.
Люк кивнул. Увидев сострадание в его глазах, она испугалась еще больше. С таким выражением лица хороших новостей не сообщают.
— Ребенок?
— Твоя мать в больнице. Ей делают кесарево сечение.
Меган побледнела.
— Как она? Это я во всем виновата... Мне надо было отговорить ее, убедить, что ей поздно иметь ребенка! А я, наоборот, радовалась за нее.
— Никто и ни в чем не виноват. Тем более — ты.
Меган глубоко вздохнула и покачала головой.
— А... что произошло? Жан-Поль рассказал?
— Что-то с плацентой. Жан-Поль очень сбивчиво объяснял. — Действительно, француз говорил так, словно сам находился в коме. — Кажется, у нее началось кровотечение.
Люк уже пожалел, что вообще рассказал об этом Меган. Она сильно испугалась.
— Успокойся, тебе нельзя волноваться.
— Как это — не беспокойся? Моя мать может умереть от потери крови!
У нее явно начиналась истерика.
Она тяжело и прерывисто дышала, глаза бессмысленно блуждали по комнате. Люку показалось, что она похожа на загнанное испуганное животное.
И тут Меган внезапно успокоилась. Она поняла, что ей нужно делать.
— Я должна сейчас же поехать в Париж.
— Меган, у тебя тридцать семь недель беременности, тебе нельзя путешествовать, — терпеливо, но решительно начал уговаривать ее Люк.
— Я не прошу у тебя совета, я ставлю тебя перед фактом.
— Тебя не пустят в самолет.
Меган с недоумением уставилась на него. Ну почему он все усложняет?
— Я заставлю их! Скажу, что у меня всего двадцать недель... Сколько недель беременности можно назвать, чтобы допустили в самолет? Ну, совру им что-нибудь.
— Если они разрешат, я не пущу тебя, дорогая.
Меган с неприязнью разглядывала его. Где-то в глубине души она сознавала, что ведет себя неразумно, но остановиться уже не могла.
— Как я тебя ненавижу!
Люк отшатнулся, словно от пощечины, однако на его лице не дрогнул ни один мускул.
— О твоих чувствах ко мне мы поговорим позднее.
— Я вообще не хочу с тобой разговаривать. Я хочу видеть маму.
— Послушай, я знаю, что ты напугана, что хочешь увидеть маму, но рядом с ней сейчас Жан-Поль. А твоя первая обязанность состоит в том, чтобы беречь свое здоровье и здоровье нашего ребенка.
А ведь он прав, дошло наконец до нее. Меган закусила дрожащую губу. Всхлипнув, она изо всех сил прильнула к нему, ее тело содрогалось от рыданий.
Никогда в жизни Люк не чувствовал себя таким беспомощным!
Неожиданно зазвонил телефон. Меган вздрогнула, у нее испуганно округлились глаза.
Люк погладил ее по голове и включил телефон. Прикрывая ладонью трубку, сообщил ей:
— Операция прошла успешно. Она чувствует себя хорошо.
Ослабев, Меган выдохнула:
— Слава богу!
— С тобой все в порядке? — спросил Люк, одновременно слушая взволнованного мужа Лоры.
Кивнув, Меган закрыла глаза, чувствуя, как ее сотрясает сильная дрожь.
Люк, сунув телефон в карман, усадил ее в кресло, встал перед ней на колени и заключил в ладони ее лицо.
— Прости, я накричала на тебя.
— Забудь.
— Но я очень рада, что ты здесь. — Их взгляды встретились. — Не знаю, что было бы со мной, если бы тебя не было рядом.
Его взгляд загорелся.
— Я всегда буду рядом с тобой, Меган.
Да, конечно, но только для того, чтобы видеть ребенка, печально подумала Меган.
— Я знаю, — просто ответила она. И вдруг, вздрогнув, посмотрела на него. — А что ребенок?
— Ребенок? — машинально повторил Люк, потом понял, о чем она спрашивает его. — Ах, ребенок! Прекрасный младенец, немного мал по весу, они держат его в инкубаторе.
— Но кто это — мальчик или девочка? — Меган вспомнила, что мать из-за предубеждения не хотела знать пол ребенка.
— Я не знаю точно.
— Серьезно?
— Ну, я не уверен... Возможно, Жан-Поль сказал мне, но я прослушал и повесил трубку.
Она возмущенно уставилась на него.
— Ты повесил трубку, прервав Жан-Поля? Как ты мог? Я должна знать, кто родился, мальчик или девочка — брат или сестра!
— Зачем спешить? Утром пол ребенка не изменится.
— Только мужчина может быть таким глупым, — заявила она. — Я позвоню. Дай мне телефон.
— Не стоит тебе звонить Жан-Полю. У него наверняка отключен мобильник. Он же теперь в больнице...
— Да, очевидно, ты прав, — согласилась Меган. Она почувствовала, как слабая боль, беспокоившая ее все утро, усилилась. Она рассеянно улыбнулась.
Все, чему учили на курсах молодых матерей, забылось. В голове не было ни одной мысли...
— Прости, ты что-то сказал? — спросила она, поняв, что Люк трясет ее за плечо.
Он глубоко вздохнул и, глядя прямо ей в глаза, произнес:
— Ты — самый важный человек в моей жизни.
Он говорит так из-за ребенка, убеждала себя Меган. Не надо обольщаться. Но, тем не менее, она решила высказать до конца все, что у нее накопилось в душе.
— Если ты захотел выразить мне свои чувства, то выбрал для этого самый неподходящий момент. Точнее говоря, хуже момента ты вообще выбрать не мог.
