Сара грустно кивнула:
— Скажи мне вот что, Байкер: нам всегда будет так больно? Эти могилы просто рвут мне душу.
— Они хотели, чтобы мы продолжали жить, — сказал Байкер.
Ему самому эти слова показались такими же неубедительными, какими, наверное, сочла их Сара. Он не был уверен, что понимает, ради чего надо жить дальше.
А среди деревьев в саду, наблюдая за Сарой и Байкером, стояли двое. Хозяин Леса, спасший Киерана в бою с Красным Копьем, и седой старик с глубокими серьезными глазами. Казалось, что плащ, накинутый на плечи старика, связан из дубовых листьев.
— Видишь, сколько горя ты принес, Гидеон? — мрачно спросил Хозяин Леса. — Для тебя это была всего лишь игра, но она порвала пряжу их жизней. Сколько пострадавших! Сколько погибших! А ведь ты мог не допустить этого. Стоило тебе только вмешаться.
— А почему не вмешался ты?
Хозяин Леса обратил лицо к старцу:
— Не пытайся втягивать меня в свои странные затеи. Знал бы я, какой ценой достанется им смерть Мал-ек-и, я убил бы его сам! Меня не радует чужое горе, будь это мои дети или чьи-то чужие.
— А меня, ты полагаешь, радует их скорбь? Ты полагаешь, все это была игра? Да я сам дважды умертвлял Мал-ек-у, и дважды он воскресал — страшней и сильней прежнего. Очистить мир от этого чудовища мог только его единокровный потомок. Я это знал и все-таки дважды пытался помочь им. Каждый раз, когда он оживал, он приносил в мир еще больше горя, чем прежде. Мог ли я дать ему воскреснуть в третий раз?
— Ты мог предупредить их.
— Не мог! Ты сам видел, что сделалось с Сарой, когда она узнала правду. Она согласна была скорей умереть, чем признать это родство. И сейчас она еще балансирует между жизнью и дарящей забвение смертью. Неужели ты считаешь, она выдержала бы встречу с Мал-ек-ой, знай она, что они одной крови?
— А может быть, это знание влило бы в нее силы, — предположил Хозяин Леса.
— Нет! Она бы их растеряла!
— А твой внук знал о родстве?
— Если б знал, то никогда не отпустил бы ее одну, — сказал Гидеон.
Хозяин Леса вздохнул:
— Не нравишься ты мне, Гидеон! Все простое ты превращаешь в запутанную паутину. Правду прикрываешь загадками. Думаю, пора тебе оставить мои владения. И никогда сюда не возвращаться.
— Ты все еще не понимаешь меня.
— Понимаю, — сказал Хозяин Леса. — Слишком хорошо понимаю. Запомни, что я тебе скажу: знание придает силы. Силы приходят с пониманием правды. Если ты лишаешь своих детей правды и знаний, ты лишаешь их права взрослеть, становиться зрелыми. Я восхищаюсь этой твоей Сарой — не зная правды, которой ты ее лишил, она все-таки боролась, все-таки не сдавалась. И я преклоняюсь перед ее дядей, который пожертвовал своей жизнью, чтобы погубить Мал-ек-у. Но ты — ты, Гидеон, не вызываешь у меня одобрения. Я понимаю, чего ты опасался. Понимаю, почему ты поступил именно так. Но, по-моему, ты не сумел правильно оценить эту девушку, ты недооценил их всех! Если б они знали, с чем придется бороться, они бы лучше подготовились к этой борьбе! И тогда не погибло бы столько людей! Ведь и моих детей много умерло, Гидеон!
— И все же я стою на своем, — проговорил старец. — Знай они правду, эта правда сразила бы их еще до начала битвы.
— Ты глуп! Только узнав правду, они смогли победить! Еще раз прошу тебя: покинь мои владения.
— Твои? По-твоему, кто-то еще помнит о тебе в Дальнем Мире? Да в лесах, некогда принадлежавших тебе, моих людей обитает не меньше, чем твоих. Не меньше, а то и больше!
— Ты забываешься, Гидеон, — нахмурился Хозяин Леса. — Ты мне не ровня. Я из тех, кто правит такими, как ты, я не из твоего рода. В третий и последний раз говорю тебе: уходи!
— Уйду. Моя работа здесь окончена.
— Да, — вздохнул Хозяин Леса, — а моя только начинается.
Он остался один под деревьями, сокрушаясь, что некогда разрешил Талиесину ступить на свою землю. Бард, конечно, ни в чем не виноват. Он был достойным человеком. Но с родиной его связывали прочные нити. Эти нити привели сюда Мал-ек-у и Гидеона, то бишь воплощение зла и неправильно понятые идеалы. Лучше бы он — Хозяин Леса — не послушался своего морского брата и не позволил Талиесину остаться на берегу.
Он еще раз взглянул на Байкера и Сару. Крупная фигура Байкера почти заслоняла маленькую Сару от его взгляда, но оба они казались придавленными горем.
— Сестра моя, приди на помощь, — воззвал Хозяин Леса голосом, подобным голосу ветра. — Один из них — воин, другая — дитя твоего сердца, но в твоей целительной силе нуждаются оба.
Листья деревьев в саду долго оставались неподвижными. И вдруг, словно дальний рокот грома, тихо забили барабаны, и в их бое Хозяин Леса различил голос сестры:
— Я иду, брат!
Первым их увидел Байкер — к ним приближалась высокая женщина, державшая за руку ребенка. Движения женщины были исполнены мягкой грации, волосы у нее были белые, как лунный свет, гладкая молодая кожа отливала медью; под белым платьем из шкуры оленихи угадывалась стройная фигура. У ребенка было широкое лицо, на лбу — рожки, темно-каштановые волосы заплетены в растаманские косички. Он приплясывал на ходу, глаза у него блестели, а лицо расплывалось в улыбке.
Только что в саду никого не было, и вдруг возникли они. Байкер сидел лицом как раз в их сторону и мог поклясться, что они взялись неизвестно откуда.
— Подними глаза, — шепнул он Саре. — К нам гости.
Сара посмотрела на пришедших. Сначала она увидела женщину и сразу почувствовала, как у нее в душе зазвенела мелодия Лунного сердца. Тут же она услышала тихий бой барабанов и поняла, что он звучит уже некоторое время, только она его не замечала. А потом Сара перевела глаза на спутника женщины.
— Пэк… Пэквуджи! — тихо ахнула она.
Ей страстно хотелось, чтобы малыш и вправду оказался Пэквуджи, однако она прекрасно понимала, что этого не может быть. Но человечек улыбался все шире, он высвободил руку из руки женщины, покатился колесом и упал в объятия Сары.
— Хей! — шепнул он ей на ухо, когда она крепко прижала его к себе.
— Ох, Пэквуджи!
Они уселись рядом на скамейке, и Байкер увидел, что Сара то смеется, то начинает плакать. Он перевел взгляд на женщину, которая остановилась неподалеку и улыбалась ему.
— Это тебя, верно, Ур-вен-та называет Байкер Оседлавший Гром? — спросила она.
— Да, меня и вправду зовут Байкер.
— А ты — Сара-Куничка, подружившаяся с бардом Рыжеволосым?
Сара робко улыбнулась и кивнула:
— А вы кто?
— Некоторые зовут меня Кетк Сквай. А для большинства я — Бабушка Жаба.
