А пока любимая мачеха завела разговор об отце: ландлагенар недавно отбыл в столицу, не встретились ли они по дороге?
– Встретились, – вынужден был признаться Йорген. – Даже два раза. В обоих случаях отец был здоров, бодр, весел и относительно трезв. Думаю, у нас нет никаких причин тревожиться о нем. – Он надеялся, что на этом тема будет исчерпана. Но у матушки нашелся новый вопрос, еще более неприятный:
– Вы разговаривали?
Йорген шумно выдохнул, ответил мрачно и упрямо:
– Нет! Я от него сбёг!
Вот она, темная нифлунгская природа! Ведь знал прекрасно, что любимая мачеха не одобряет его привычки вворачивать в речь грубые простонародные словечки, заимствованные от отцовских конюхов и оруженосцев, и будет огорчена. Знал, но все равно сказал, нарочно. И повторил еще:
– Да, сбёг. Чтобы не подвергать очередному испытанию свои теплые сыновние чувства. Ну согласитесь, матушка, когда рядом нет вас или брата Дитмара, наши встречи с отцом оказываются небезопасны!
Согласилась – что ей, бедной, оставалось? Она уже не раз и не два имела несчастье убедиться, что для более мирного общения ее дорогого супруга со средним сыном непременно требуется громоотвод. Как покрытый золотом железный заостренный стержень спасает постройки хитроумных нифлунгов от небесного огня, так и ей приходилось гасить ярость ландлагенара, обращенную против непокорного отпрыска. Увы, не было в их отношениях того мира и гармонии, что так ценят светлые альвы, и не в ее силах было что-то изменить раз и навсегда, она лишь сглаживала наиболее острые углы. Но боги почему-то посылали все новые и новые испытания их семейному счастью. И одно из них, испытаний этих, угрюмое и злое, обреталось теперь под крышей старой башни…
– Сын мой, ответь, только правду. Ты уже был… наверху?
Йорген вздрогнул. Она не сказала «у твоего брата» или «у моего сына», даже имени не пожелала назвать. Разве так можно? Никогда, что бы ни случилось, матери не должны отказываться от сыновей, иначе никакому миру долго не выстоять…
– Да. Был.
– Ты знал, что мы с отцом будем недовольны?
– Да. Знал. Но Фруте – мой брат.
– Он чуть не убил тебя. Не говоря уж о том, что едва не погубил весь наш мир.
– Это он не со зла, а по глупости! Тьма кому угодно голову заморочит! – В голосе Йоргена звучала такая непоколебимая уверенность, что леди Айлели поняла: никогда и никому его не переубедить. Ни словом, ни делом, ни силой.
– Ну хорошо, – смиренно кивнула она. – Он, конечно, не пожелал с тобой разговаривать?
Ответ был неожиданным:
– Отчего же? Пожелал. Мы очень мило беседовали.
– Вот как? О чем же? – Она и вправду была удивлена.
Йорген постарался придать лицу легкомысленное выражение, небрежно махнул рукой.
– А, ерунда! Чисто житейский был разговор: о свиньях там, о гайстах разных… Завтрак мы опрокинули, с пола собирать пришлось…
Вот и пойми его! Светлая альва вздохнула печально. Она знала: толку от второго пасынка ей уже не добиться, он большой мастер по части нелепых отговорок.
– Если так, я рада, что вам удалось поладить… – Видят боги, нелегко дались ей эти слова, сказанные только ради Йоргена. Родного сына она отринула от сердца и была бы рада гораздо больше, если бы старшие мальчики сделали то же самое: отказались от брата, отдавшего душу Тьме. – Скажи, что вы с друзьями намерены делать теперь? Вы ведь задержитесь в замке на неделю-другую?
И снова Йорген был вынужден ее огорчить.
– Увы, матушка, боюсь, на отдых у нас нет времени. Мы намерены отбыть в Нидерталь завтра поутру.
– Так скоро? – Красивое лицо альвы стало печальным, на глаза ее навернулись слезы. Она в самом деле нежно любила неродных своих сыновей, тем более что родного теперь не стало… – Подойди же, мой мальчик, я обниму тебя… Ах! Что это?! ОТКУДА?! – Она привлекла его к себе и вдруг отпрянула, будто испугавшись.
То, что леди Айлели заметила на груди своего пасынка через прорезь рубашки, никак, ну никак не могло там находиться! Это было совершенно невероятно! Если бы Йорген, к примеру, вдруг приволок домой корону с головы короля Видара, светлая альва была бы удивлена меньше во сто крат! Хотя бы потому, что местонахождение упомянутой короны было прекрасно известно каждому в королевстве, а медальон под названием «Алмазный агнец» работы древнего мастера Акалира Лиинноаля, сильнейший из магических артефактов ее народа, уже пять веков считался безвозвратно утраченным для живых.
Йорген, по свойственной юности невнимательности к чужим чувствам, потрясения ее не заметил. Охотно извлек из-за пазухи, принялся увлеченно демонстрировать мачехе свое сокровище, зная, что светлая альва как никто другой умеет ценить красоту.
– Это из моей коллекции. Правда, замечательный медальон? Хорошенькая такая овечка! Это перегородчатая эмаль, гномья работа! Вам нравится, матушка?!
Но «матушке» было не до умиления овечками, она не верила собственным ушам.
– Гномья?! Как – гномья, почему гномья? Не может быть! – От волнения ее голос дрожал.
Настал черед Йоргена удивляться.
– Как же «не может быть», если я сам заказывал его столичному ювелиру, обергольдмастеру Штоффенхальтерфаллю? Точнее, заказывал Дитмар, а я забирал… А! – догадался он. – Вы подумали, будто это альвийский медальон «Золотой овец»… или нет, «Алмазный овен»… Ювелир показывал мне рисунок в книге…
– «Алмазный агнец»! – полуобморочно прошелестела альва. – Ты хочешь сказать, это копия?
– Вот именно! – подтвердил Йорген проникновенно, реакция матушки начинала его беспокоить. – Обычная копия! Обергольдмастер Штоффенхальтерфалль очень хороший ювелир, немудрено, что вы приняли его работу за подлинник. Но увы, настоящий «Алмазный овец», – от нарастающего волнения он упорно продолжал путать название, – это очень древняя и драгоценная вещица. Боюсь, мне такую редкость никогда не раздобыть.
Это он ей, светлой альве, объяснял! Женщина нервно рассмеялась.
Копия. Пожалуй, это могло бы все объяснить – чего уж проще! Мало ли на свете умелых ювелиров, способных в точности повторить чужую работу. Вот только…
Светлая альва медленно, как во сне, протянула к медальону руку, осторожно тронула кончиками пальцев, позвала неслышно, как это умеют лишь светлые альвы и никто другой. Артефакт отозвался мгновенно, чистым, мощным звуком и яркой, радостной вспышкой. Он был доволен, что его узнали.
– Ой, мамочки! – пробормотал ланцтрегер фон Раух с ужасом. Он еще не понимал, с чего это его любимая безделушка вдруг принялась светиться и петь.
– Ах! – Леди Айлели с трудом перевела дух. Да, возможно, новое приобретение пасынка и было копией. Однако магия его переполняла самая что ни на есть подлинная – древняя магия ее народа. Непостижимо! – Мальчик мой, ты упоминал, что один из твоих спутников – ученый-маг? Будь добр, пошли за ним немедленно!
