Сибел ободряюще улыбнулся:
— Я уже сказал, что сумею обратить это в твою пользу. Домис не любит, когда его распоряжения не выполняют. Короче, это не твоя забота. Давай лучше поспешим, и так пол-утра потеряно.
Они поднялись по ступеням, и Сибел неожиданно открыл дверь, ведущую в Большой зал. Помещение оказалось вдвое больше столовой и втрое — Главного зала Полукруглого холда. В дальнем конце находился помост, отделенный от зала занавесом. Вдоль стен и под окнами в беспорядке громоздились столы и табуреты. Справа вокруг небольшого столика были расставлены более удобные стулья со спинками. Сибел кивнул ей на один из них и сам сел напротив. — У меня есть к тебе несколько вопросов, но зачем мне нужны эти сведения, я объяснить не могу. Это дела арфистов — для разумного человека этих слов достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. Видишь ли, мне нужна твоя помощь…
— Моя?
— Можешь удивляться, но тем не менее, это так. — В его карих глазах заплясали смешинки. — Мне нужно научиться ходить под парусом, потрошить рыбу и вообще держаться так, чтобы я смог сойти за моряка… Говоря, юноша постукивал по столу кончиками пальцев, и Менолли невольно обратила внимание на его руки.
— Стоит только взглянуть на твои руки, и сразу поймешь, что ты никогда не имел дела с парусом!
— Почему? — спросил он, невозмутимо разглядывая свои ладони.
— У моряков руки смолоду грубеют от тяжелой работы, трескаются от соленой воды и рыбьего жира, темнеют от солнца и ветра.
— А другим людям, не морякам, это тоже известно?
— Мне-то, как видишь, известно!
— Что ж, вполне справедливо. Тогда, может быть, ты научишь меня вести себя так, — он лукаво усмехнулся, — чтобы я мог сойти за моряка хотя бы издали? Трудно, например, научиться править лодкой? Или наживлять крючок? Или рыбу потрошить?
Его вопросы только подогревали любопытство Менолли. Что за таинственные дела у этих арфистов? Зачем, спрашивается, подмастерью арфиста знать о таких вещах?
— Ходить под парусом, рыбачить — все это требует сноровки…
— Но ты смогла бы меня научить?
— В общем-то, смогла бы, будь у меня лодка, море, крючок, наживка и несколько рыбин. — Девочка не выдержала и засмеялась.
— Что тут смешного?
— Да нет, просто я думала, что здесь-то уж мне больше не придется потрошить рыбу.
Сибел добродушно посмотрел на нее, в уголках рта притаилась усмешка.
— Понимаю, Менолли. Я вот вырос среди равнин и думал, что мне больше не придется подолгу бродить по ним. Так что не удивляйся, о чем бы тебя здесь ни попросили. Главный арфист хочет, чтобы мы для пользы своего Цеха разучили много разных мелодий… причем, не только на гитарах и свирелях. Ну ладно, — он вернулся к делу, — положим, я все устрою с лодкой, морем и рыбой. И что тогда? — Юноша тихонько свистнул сквозь небольшую щербинку между передними зубами. — Нам будет нелегко найти свободное время — ведь ты учишься, да еще заботы о яйцах… — Он заглянул ей в глаза и улыбнулся. — Кстати, ты имеешь представление, кто появится из моего яйца?
Менолли улыбнулась в ответ.
— Не думаю, что здесь можно предсказать так же точно, как с драконами, но я на всякий случай оставила для мастера Робинтона два самых крупных яйца. Из одного должна получиться королева, а из другого — по крайней мере бронзовый.
— Бронзовый файр?
Лицо Сибела просияло таким восторгом, что Менолли забеспокоилась: а что, если из обоих яиц вылупятся коричневые? Или зеленые? Почувствовав ее неуверенность, юноша усмехнулся.
— Для меня цвет — не главное. Мастер Робинтон говорит, что файров можно научить доставлять письма. И, как я слышал, еще и петь!
«А этот Сибел, несмотря на невозмутимый вид, тоже порядочный насмешник!», — подумала Менолли, и, тем не менее, с ним она чувствовала себя удивительно по-свойски.
— Еще Главный арфист говорит, что они так же привязаны к своим друзьям, как драконы к своим всадникам.
Девочка молча кивнула.
— Хочешь познакомиться с моими?
— Хотелось бы, только сейчас некогда, — ответил Сибел, с сожалением качая головой. — Я должен поднабраться у тебя сведений о морском деле. Ну-ка, расскажи, как проходит день у вас в Полукруглом?
Не переставая дивиться, что здесь, в Цехе арфистов, приходится объяснять такое, Менолли поведала смуглому подмастерью тот распорядок, который за долгие Обороты стал для нее чем-то привычным и незыблемым. Сибел оказался внимательным слушателем — иногда он просил повторить какую-то важную, на его взгляд, деталь или пояснить что-то непонятное. Она диктовала ему список рыб, населяющих моря и океаны Перна, когда колокол зазвонил снова, и ее голос потонул в гомоне наводнивших двор школяров, которые наперегонки устремились в столовую.
— Давай подождем, пока это стадо очистит двор, — стараясь перекричать шум, предложил Сибел, — а потом ты еще разок перечислишь мне рыб, которые водятся на больших глубинах.
Когда Сибел подвел Менолли к столу, девочки встретили ее ледяным молчанием, которое дополнялось поджатыми губами и уклончивыми взглядами, а потом принялись пересмеиваться между собой. Несколько успокоенная обещанием Сибела, Менолли решила не обращать внимания. Она целиком сосредоточилась на еде, благо сегодня подавали жареную птицу и хрустящие бурые клубни, такие большущие, каких она в жизни не видывала. Внутри, под аппетитной корочкой, скрывалась нежная мякоть, и Менолли от души налегла на них, позабыв о хлебе.
Девочки продолжали воротить носы, и она принялась глазеть по сторонам. Пьемура не было видно — а она как раз собиралась попросить его покормить с ней вечером файров. В ее положении нужно постараться укрепить те немногие дружеские отношения, которые ей пока удалось завязать.
Снова прозвенел гонг, призывая всех к тишине, и дежурный стал читать назначения. Неожиданно Менолли услышала свое имя: ей было предписано явиться к мастеру Олдайву. Девочки немедленно принялись шушукаться, будто за этим вызовом скрывалось нечто неприятное. Менолли не могла понять, в чем дело, и пришла к выводу, что они просто хотят ее запугать. Собрав все силы, она продолжала хранить полное безразличие. Вот, наконец, и сигнал к окончанию обеда…
Но девочки продолжали сидеть, подчеркнуто не глядя в ее сторону, и ей пришлось перешагивать через скамейку.
Тут-то ее и поймал мастер Домис.
— Где, во имя Первой скорлупы, ты болталась все утро? — грозно осведомился он — лицо побледнело от гнева, глаза прищурены. Голоса он не повышал, но в нем звучало такое недовольство, что девочки испуганно поежились.
— Мне сказали, чтобы я шла…
— Это мне Тальмор уже сообщил, — не дослушав, отмахнулся он, — но ведь я передал через Данку, чтобы ты явилась ко м не.
— Но Данка мне ничего не передавала, мастер Домис. — Менолли незаметно взглянула на девочек и по их довольным лицам поняла: они тоже знали.
