Когда занавес опустился, Роберт предложил:
— Пойдем выпьем еще. После такого зрелища тянет на бренди.
— Я не сдвинусь с места, — запротестовала Джейн. — Не хочу разрушать впечатление. Не видела ничего подобного с тех пор, как мне было семь лет. А декорации навевают необоримую ностальгию. Что-то очень выгодно отличает эту пьесу от виденного мной.
— Что же?
— Кристофер Феррис очень и очень хорош.
Это было действительно так. Когда он появился на сцене в роли студента университета, которому предстояло отвоевать главную героиню у ее жениха-брокера, спектакль вдруг блеснул первыми слабыми искорками жизни. Его реплики были ничуть не лучше остальных, но он умудрялся преподносить их так искусно, что звучали они то весело, то грустно — словом, восхитительно. Костюм его героя состоял из вельветовых брюк, мешковатого свитера и очков в роговой оправе. Но даже такое одеяние не смогло скрыть его привлекательности и врожденного изящества, с которым его долговязая фигура передвигалась по сцене.
— Он не только хороший актер, но и очень привлекательный мужчина, — продолжала Джейн. — Теперь понятно, почему его сводная сестра была так рада их случайной встрече в Париже. Я бы сама не прочь случайно повстречаться с ним.
В третьем действии актерский состав не изменился, но теперь действие происходило ночью. Сквозь открытое окно струился голубой свет луны, а по ступенькам на цыпочках сошла маленькая невеста с чемоданом, приготовившаяся убежать или совершить еще что-то необычное, к чему готовилась в течение целого часа. Что именно — Роберт уже забыл. Он ждал, когда Кристофер вновь появится на сцене. Наконец это произошло, и Роберт неотрывно смотрел на Него, всецело захваченный его игрой. К этому времени брат Эммы уже завладел вниманием публики, пусть и немногочисленной. Зрители неотрывно следили за ним, как и Роберт. Стоило Кристоферу почесать затылок, и зрители начинали смеяться. Он снимал очки, чтобы поцеловать девушку, и вновь аудитория разражалась смехом. Он сыграл сцену прощания, и публика начала сморкаться и вытирать слезы.
Когда спектакль закончился и актеры выстроились раскланяться перед зрителями, раздались долгие искренние аплодисменты, и все они предназначались Кристоферу.
— Что будем делать? — спросила Джейн.
— У нас еще есть десять минут до закрытия бара. Пойдем выпьем.
Они опять пошли в бар. Бармен спросил:
— Как вам понравился спектакль, сэр?
— Ну, я не знаю… Я…
Джейн была смелее:
— Мы считаем, что это было ужасно, — сказала она, но добавила, пытаясь сгладить невежливость: — Я влюбилась в Кристофера Ферриса.
Бармен усмехнулся:
— Согласитесь, в нем что-то есть. Жаль, что вы пришли именно сегодня, когда было мало зрителей. Господин Чилдерс надеялся, что, поскольку пьеса написана местным автором и все такое, ей гарантирован успех. Да еще эта жара…
— А обычно у вас много народу? — поинтересовалась Джейн.
— Когда как. На последнем спектакле «Тот, кто смеется» у нас был полный зал.
— Это хорошая пьеса, — признал Роберт.
— А какая роль была у Кристофера? — спросила Джейн.
— Дайте вспомнить. А! Он играл молодого драматурга. Одного из тех, которые раскачиваются на стульях и жуют печенье. В пьесе его зовут Рональд Мол. О! В этой роли Кристофер Феррис ужасно смешной! Он всех уморил, правда… — Вытирая бокалы, он взглянул на часы: — Боюсь, вам надо заканчивать, сэр. Мы закрываемся…
— Да. Конечно. А как нам попасть за кулисы? Мы хотим увидеться с Эммой Литтон.
— Пройдите через зал, сэр, затем в дверь справа от сцены. Но не наткнитесь на господина Коллинза, помощника режиссера. Он не очень-то жалует посторонних.
— Спасибо, — сказал Роберт, — и до свидания.
Они вернулись в зал. Занавес подняли, и они вновь увидели сцену. Но без света прожекторов декорация выглядела еще более плачевно, чем во время спектакля. На сцене какой-то мальчишка возился с диваном, пытаясь сдвинуть его с места. Кто-то оставил открытой дверь, так что театр, наполненный затхлым воздухом, застоявшимся за время представления, продувало насквозь. По залу ходила девушка, опрокидывая сиденья и собирая пустые сигаретные коробки и обертки от конфет в контейнер для мусора.
— Нет более жалкого зрелища, чем пустой театр, — объявила Джейн.
Они начали пробираться к сцене. Когда они подошли поближе, Роберт увидел, что та, кого он принял за мальчишку, была на самом деле девушкой в старом голубом свитере и джинсах; она в одиночку пыталась сдвинуть диван с места.
Когда Роберт подошел совсем близко, то спросил:
— Извините, вы не могли бы…
Девушка повернулась к нему, и Роберт, глазам своим не веря, очутился лицом к лицу с Эммой Литтон.
Глава 8
Минуту все изумленно молчали, затем Эмма прекратила попытки сдвинуть диван и выпрямилась. В полумраке сцены Роберту показалось, что она стала намного выше и тоньше, а кисти рук торчали из ее засученных рукавов, как сухие ветки. Но хуже всего выглядели ее волосы. Она коротко подстриглась, и теперь ее голова казалась совсем маленькой и беззащитной, а ежик волос напоминал мех какого-то зверька.
К тому же она и держалась настороженно, как дикий зверек. Вид у нее был встревоженный, она ждала от Роберта первых слов, приготовившись к обороне.
Роберт засунул руки в карманы, стараясь придать себе как можно более непринужденный вид, и сказал:
— Привет, Эмма.
Девушка слабо улыбнулась и произнесла:
— Этот диван такой тяжелый, словно чугунный.
— И тебе никто не поможет? — Он подошел к краю сцены и посмотрел на нее снизу вверх. — Ведь он и правда очень тяжелый.
— Сейчас кто-нибудь подойдет.
Она не знала, что делать со своими руками: вытерла их об джинсы, сложила на груди, при этом поза получилась очень забавная — под тонкой майкой выпирали острые девичьи лопатки.
— Что ты здесь делаешь?
— Мы приехали посмотреть «Маргаритку на траве». Познакомьтесь: это — Джейн Маршалл, это — Эмма.
Девушки улыбнулись и кивнули друг другу, пробормотав приветствия. Эмма обратилась к Роберту:
— Ты знал, что я здесь?
— Нет. Но я знал, что здесь Кристофер, поэтому предположил, что и ты тоже.
— Я работаю здесь уже недели две. Все-таки какое-то занятие.
Роберт ничего не сказал, и Эмма, растерявшись из-за его молчания, села вдруг на диван, который до этого пыталась передвинуть. Руки ее бессильно опустились. Потом она спросила:
— Тебя прислал Маркус?
— Нет. Мы просто заехали посмотреть. Убедиться, что все в порядке.
