— Вы просто подонки, — прохрипел Антонов.
— Фи, коллега, — сказал доктор Бах, рассматривая ногти. — Мы такие же подонки, как и вы, и методы наши мало в чем отличаются. Единственное наше отличие в том, что мы не сдерживаем прогресс ханжескими рамками морали. Которой, признайтесь, и без того практически не придерживаются в нашем с вами любимом Институте.
— Вы не посмеете…
— Посмеем, коллега, посмеем. Слишком уж велики ставки. Посудите сами: организм вашего подопечного обладает не просто уникальными свойствами — за ним стоит сила. Огромная сила. И если ее природу не выясним мы — ее выяснит кто-то другой. А этого мы допустить никак не можем.
— Что же касается вас, коллега, то вы сами виноваты, — вставил доктор Бах, и лицо его исказила неприятная гримаса, — не нужно было ставить эксперименты на нас только по той причине, что мы казались вам беззащитными, напуганными, как лабораторные крысы. Вы даже представить себе не можете, как это было страшно. Вы просто вынудили нас ответить вам той же монетой. Тем более что, разбираясь с вами, мы, возможно, получим ответы на то, что же происходит с нами самими. Так что наберитесь мужества, доктор, — вы еще послужите науке.
Он резко поднялся, и следом поднялся его «коллега».
— Глаз с них не спускать! — резко бросил доктор Бах, и фигуры в экзоскелетах пришли в движение, подходя ближе и направляя оружие на пленных. — Подготовиться к эвакуации — вертолет будет с минуты на минуту!
«Оранжевые комбинезоны» покинули помещение в направлении открытой площадки, где уже маячили знакомые вооруженные люди. Разговор произвел на Буку тягостное впечатление. Он и без того не жаловал ученых, которых воспринимал до этого лишь как случайных покупателей артефактов. Но сочетание ученого и бандита было выше его понимания. Он так и не понял цели этого разговора: создавалось впечатление, что всей этой болтовней о науке новоявленные «гении» прикрывали обыкновенный бандитский гонор.
— Чтоб вы провалились, профессор! — в сердцах сказала Ника. Она снова сидела на ящике, скрючившись от боли, держась за голову. Сквозь пальцы протекла и побежала по ладони тонкая струйка крови с разбитой щеки. — Выходит, вы сами сотворили этих монстров?! Они же хуже кровососов!
— Значит, придется расплачиваться… — опустив голову, тихо сказал Антонов. — Жаль, что так вышло…
Он хотел еще что-то сказать, но вдруг один из носителей экзоскелета дернулся, вскидывая оружие. Выстрела не последовало: он, а следом и два других экзоскелета замерли — и безвольно повалились на пол.
— Дергаться не советую, — донесся из глубины помещения жесткий, но при этом знакомый голос. — С такого расстояния пуля из «винтореза» прошьет любую броню. Стреляю я метко, а выстрела никто не услышит.
Это был голос Мауса. Он появился из тени, накрывавшей большую часть помещения, и приближался мягко и быстро, припав к прицелу своего винтаря. Первой на изменение ситуации среагировала Ника: он бросилась к дергающимся на цементном полу фигурам, подхватила один из пулеметов, два других с тяжелым выдохом отшвырнула в сторону.
— Брось! — резко сказал сталкер. — Уходим!
Трое неожиданно обретших свободу пленников быстро последовали за Маусом. Он повел их в полнейшей темноте, начинавшейся сразу за рядом бетонных колонн, поддерживавших крышу.
— Что это было, Маус? — на бегу спросил Бука.
— Электромагнитный импульс. Слыхал про такое? — ответил Маус, замирая и вглядываясь во тьму. — Бац — и электронике экзоскелетов кирдык! По крайней мере, на время. А в них без приводов двигаться — одно мучение.
— Электромагнитный импульс? — недоуменно проговорил Антонов. — Откуда он здесь?
— Темный народ эти ученые, — усмехнулся Маус, поглаживая винтовку. — А что будет, если в «комариную плешь» «батарейку» бросить? Неужто не проводили таких опытов?
— Нет, — пробормотал Антонов, глядя туда, где притаился замеченный Букой гравиконцентрат. Сейчас там мерцало бледное зеленоватое сияние. — Дикость какая-то.
— Вот именно, — сказал Маус. — Дико эффективно. Но они сейчас очухаются — и тогда держись!
— Есть идеи? — быстро спросила Ника, становясь на колено и опуская на цемент пулемет с расставленными сошками.
— Конечно, куколка, — пронзительно посмотрев на девушку, сказал сталкер. — У меня всегда есть идеи.
Буке очень не понравилось, как старый приятель смотрит на Нику. Он не знал, как называется это новое чувство, но было оно крайне неприятным.
— Значит, так, — сказал Маус. — У нас единственный путь отсюда — сквозь старые цеха, то есть сквозь самое пекло. Тогда есть шанс, что наши друзья завязнут, и мы выскользнем. Конечно, если сами умудримся не подставиться по дороге. Бука, мы на тебя рассчитываем.
Бука кивнул, продолжая наблюдать за сальным взглядом сталкера. Похоже, тому было плевать на опасность. Он играл, и теперь играл на публику. Ника, казалось, не замечала этих многозначительных взглядов: она разбиралась с пулеметом. Отстегнула диск, прикинула на руке его вес, пристегнула на место. Выглядела она не очень довольной: пулемет был для нее тяжеловат.
— Давай понесу, — предложил Бука.
Ника бросила на него дикий взгляд, презрительно фыркнула:
— Может, ты еще и меня на руки возьмешь?
Маус довольно хохотнул. Бука помрачнел еще больше. Но взял себя в руки и двинулся вперед. У него не было оружия, но все еще оставалась способность улавливать присутствие аномалий.
Они двинулись через мертвые руины завода, между грудами осыпавшегося бетона, под которыми угадывались очертания огромных станков. Похоже, что здесь не обошлось без взрыва: когда-то военные всерьез считали, что все проблемы наступающей Зоны можно решить при помощи оружия.
Через несколько шагов Бука остановился.
— Что такое? — нетерпеливо спросил Маус.
— Мы здесь не пройдем, — сказал Бука, указывая в узкий проход под нависающей балкой козлового крана. — Видишь — «синяя слизь»? А сверху «ржавые волосы» свисают…
— А мы аккуратно, между ними! — сказал сталкер, бегло посмотрев в свой детектор аномалий и с прищуром глянув в проход.
— Это ловушка, — убежденно сказал Бука. — С той стороны кто-то есть. Нужно искать обход.
В этот момент со спины раздались звуки осыпающейся штукатурки, и тут же в бетонную балку ударила пуля, срикошетив и с визгом пронесшись над головой. Послышались приглушенные голоса, топот.
— Вперед! — заорал Маус. — Живы будем — не помрем!
И, вскинув «винторез», первым бросился в опасный проход.
Лишь по счастливой случайности никто из них не вляпался ни в «слизь», ни в «ржавые волосы». Но радоваться было рано: по другую сторону прохода их уже ждали. К этому просто невозможно привыкнуть — когда из темноты на тебя бросается подобное чудовище, каждый раз ты теряешь год жизни. Сердце пропускает удар — и включается с утроенным темпом, будто кто-то переключает в груди передачу на повышенные обороты. И ты начинаешь жить в совершенно диком темпе, и в минуту втискиваются бесконечно длинные часы.
