Поняв это, Бука ощутил растерянность. Чуть позже ее сменил острый приступ забытого было страха. Потому что слово «нелюдь» из набора букв и звуков оформилось вдруг в нечто вполне осязаемое и жуткое, как предчувствие смерти.
— Что с тобой? — беспокойно спросила Ника, глядя на мертво застывшее лицо парня.
— Все в порядке, — ровным голосом сказал Бука. Даже попытался улыбнуться. — Все в норме. Правда.
Он словно пытался сам себя убедить в этом. По лицу Монаха понял, что не слишком успешно. Хотелось бросить этих людей — и бежать. Подальше от них, пока не случилось чего-то страшного. Это было странно — после кристальной радости по поводу своего нового места в этом мире ощутить тяжкий груз противоречий, стремящихся разорвать изнутри душу. Уйти было можно. Только избавиться от этого груза не выйдет — и теперь Бука понял это со всей ясностью.
— Куда ты исчез? — не замечая, что с ним творится, спросила Ника. В глазах ее, обычно ясных и жестких, сверкнули слезы. — Мы всю ночь за тобой шли, думали, разминулись… Как твоя рана? Надо перевязку сделать…
— Вам уходить надо, — осторожно отстраняя от себя девушку, сказал Бука. — Скоро здесь будет небезопасно.
— Странный ты какой-то. — Ника сделала шаг назад, насупилась, сжалась. — Можешь вообще объяснить, что с тобой творится?
— Хотел бы я, чтобы мне самому это объяснили, — спокойно сказал Бука. — Я знаю одно: сюда приближаются военные. Довольно большая группа. Вам нужно уходить.
— Что значит «вам»? — поинтересовался Монах, проследив взгляд Буки. Неторопливо «сломал» дробовик, вынул, осмотрел и вставил на место патроны. Щелчком вернул затвор в боевое положение. — Ты что же, сдаться решил, брат мой?
— Я не хотел бы, чтобы вы это видели… — Бука замялся, ощущая бессилие от нехватки слов: он просто не знал, как объяснить этим «друзьям» то, что он собирается сделать с «врагами». Все это были человеческие понятия, которыми трудно оперировать монстру. Смысл всех этих слов для него размылся, потерял былую четкость. Единственное, что он все еще помнил, — нельзя причинять зла «своим».
— Я никуда не уйду, — решительно сказала Ника. — Если ты решил остаться — я тоже останусь. Пусть вон Монах уходит.
— Устал я бегать-то, — внимательно разглядывая Буку, заявил Монах. Принялся аккуратно выкладывать перед собой патроны двенадцатого калибра — аккуратно, в ряд, для удобства перезарядки. Видать, он всерьез решил встретить вооруженного до зубов врага со своей двустволкой. — Пусть молодые бегают. Я тоже останусь: Бог даст — пронесет.
Бука ничего не ответил. У него просто кончились слова. Он и раньше не блистал красноречием, предпочитая смотреть и слушать. А той силе, которая стала теперь основой его существа, вообще не было дела до человеческих слов. Он просто стоял и ждал, глядя в никуда.
Военные показались через каких-нибудь десять минут. Солдат было не меньше роты — увешанных вооружением настолько, что пригибались под тяжестью груза. Действовали они четко и грамотно, появившись сразу с трех сторон и быстро забирая в противника в «клещи». Они явно знали, где находятся беглецы. Ловко огибая аномалии, занимали удобные позиции, окапывались и исчезали из прямой видимости. В то же время они и не думали приближаться — просто отрезали любые возможные пути к отступлению.
— Что они задумали? — беспокойно спросила Ника, выглядывая из-за бугра рядом с Монахом. Тот со знанием дела осматривал местность, озабоченно покачивал головой.
— Не понимаю. Блокаду устроить решили, что ли? — недоуменно проговорил Монах. — В атаку, по крайней мере, идти не собираются.
— Смотрите туда! — Ника указала куда-то в сторону. Там, позади цепочки затаившихся бойцов люди в оранжевых комбезах возились со знакомой уже «игольчатой» установкой. Им помогали солдаты, собирая странный аппарат из отдельно принесенных блоков.
— Не знаю, что это такое, но они явно решили применить это против нас, — сказал Монах. — Жаль, Мауса нет с его «оптикой»: из моей берданки не достать, да и из «Калашникова» — тоже…
— И что теперь? — с упреком глядя на Буку, проговорила Ника. — Что теперь?!
Тот молчал, наблюдая за военными. Он видел гораздо больше этих людей. Трудно объяснить словами, еще труднее — понять самому, как это происходит, но невидимые силовые линии, пронизывающие почву Зоны, помогали ощущать происходящее за границами поля зрения. Это было не зрение, не слух, даже не осязание — нечто иное. Но этого вполне хватало, чтобы понять намерения военных: они пришли по его душу. И на этот раз никто не собирался его ловить, резать, рассматривать, как он устроен изнутри. Они пришли, чтобы просто убить его.
Незнакомый ранее гнев охватил его. Это было чуждое, постороннее, пришедшее откуда-то извне чувство. Ему хотят причинить вред — и значит, должны поплатиться за это. Он сжал кулаки, ощущая напряжение и дрожь во всем теле. Это напряжение передалось тому «нечто», что питало его новой энергией. Сжатые кулаки заискрились разрядами, в землю ударили незримые злые молнии. Что-то крикнула Ника — но он уже не видел «своих». Все его внимание сконцентрировалось на врагах. Они сильно ошиблись, задумав дразнить монстра на его территории. За эту самонадеянность, замешанную на невежестве и лживых приказах, люди расплачиваются ежедневно — только это ничему их не учит.
Это было на уровне инстинкта: Бука понятия не имел, что следует делать в такой ситуации. Сила услужливо подсказала ему: там, справа, за холмом, прячется стая слепых собак, возглавляемых доминирующей особью — чернобыльским псом. Стая давно уже крадется за вояками, терпеливо ожидая, когда какой-нибудь солдатик отстанет от основной группы, чтобы поживиться свежей человечинкой. Чуть поодаль в кустах нервно дремлет кабан-мутант, на некотором расстоянии — еще один. А неподалеку, в окрестностях Свалки, неприкаянно бродят три изголодавшихся кровососа. И самое главное: чуть впереди раскинулась территория, подконтрольная довольно сильному и агрессивному контролеру. Если хорошенько поискать, в окрестностях можно найти и других мутантов. И это знание пришло отнюдь не для удовлетворения праздного любопытства…
— Стой, куда ты?! — крикнула Ника.
Остановившись на краю неглубокой ложбинки, в которой заняли отчаянную оборону окруженные, Бука обернулся и сказал небрежно, глядя куда-то в сторону:
— Монах, присмотри за ней. Я сейчас…
И направился прямо на затаившихся за камнями военных. Похоже, в первые секунды этот неожиданный демарш вызвал у бойцов некоторое замешательство. Но тут же над головой просвистели пули короткой автоматной очереди.
— Стоять! — крикнули из укрытия. — Руки за голову! На колени!
Бука продолжал идти. На лице его появилась недобрая улыбка. Очевидно, полагая, что у этого парня что-то не так со слухом, с земли поднялись двое бойцов в усиленных бронежилетах, в низко надвинутых касках, из-под которых торчали вытянутые морды противогазных масок, недвусмысленно вскинули автоматы:
— А ну стой! Открываем огонь на поражение!
