Черта с два! Письмо не отправлялось, а на экране возникла
надпись «соединение прервано. Установить соединение?»
Последующий час был убит на бесплодные попытки прорваться в
сеть – безрезультатно: впервые за несколько лет мой Интернет капитально
закозлил и перестал подавать признаки жизни. Напрасно я связывалась с
телефонной компанией, напрасно орала в трубку на операторов: с линией все было
в порядке.
А Интернет все равно не запускался.
Пошлю письмо с работы, решила я, утомленная борьбой с
техникой. И выключила компьютер.
Домино уже давно перестал проявлять интерес и к компьютеру,
и к моим коленям. Он переместился на хлипкую этажерку и теперь сидел на ней,
повернувшись ко мне морщинистой задницей.
– Эй, – позвала я кота. – Ты что, обиделся?
Кот не отзывался.
– Ладно. Можешь делать что хочешь, а я отправляюсь
спать.
…Время, предшествующее сну, было лучшим временем суток. Так
всегда казалось мне, далекой от мысли взять и поменять свою устоявшуюся дневную
жизнь на безалаберную ночную. Клубы, которые я время от времени посещала со
своими парнями, казались мне чересчур шумными; на то, чтобы колбаситься в них
всю ночь, у меня просто не хватало ни сил, ни темперамента. К тому же я явно
проигрывала клубящимся девицам, и дело было далеко не во внешности, далеко не в
прикиде. В этих девицах было нечто такое, что напрочь отсутствовало у меня -
кураж, магнетизм, изюминка.
Во всем виновата мусик. Намба ван в нашем лягушатнике. На
нашей опушке. Это ее могучая, эксцентричная и не в меру эгоистическая крона
способствовала тому, что я, подобно жалкому кустарнику, подобно мху и
папоротникам, всегда прозябала в тени: мусик скрывала от меня солнце, да-да! И
семейная норма по куражу, магнетизму и изюминкам досталась именно ей.
А на моих игральных костях всегда выпадало лишь «врожд.
грамотность», что само по себе было проигрышной комбинацией. Врожденную
грамотность в огнях эр-эн-бишной или кислотной вечеринки не разглядишь. И со
дна бокала для коктейля не выловишь. Единственный приличный человек из всех
моих любовников (владелец небольшого агентства автоперевозок «ГАЗЕЛЬкин» И.И.
Комашко, тридцати пяти лет) как-то раз пришел в ночной клуб со мной, а ушел –
совсем с другой девушкой.
После этого он сменил номера всех своих сотовых – очевидно,
боялся, что я буду преследовать автопредприятие «ГАЗЕЛЬкин» своей любовью,
бедняжка.
Фортель с номерами был совершенно напрасным – я и не собиралась
домогаться его, я и так знала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет,
всяк сверчок знай свой шесток.
На шестке с надписью «Элина-Августа-Магдалена-Флоранс»
компактно располагались десяток модных и пара-тройка просто хороших книг.
Глянцевые журналы с абсолютно неприменимыми к жизни советами «Как заставить
мужчину отправиться с вами под венец». Несколько фотоальбомов, их приятно
рассматривать в тишине. Диски с умиротворяющим джазом. Диски с умиротворяющим
блюзом. Диски с операми «Князь Игорь» и «Чио-Чио-Сан». За «Чио-Чио-Сан» еще
оставались пустоты, в которых мог уместиться телевизор, но телевизор я не
смотрю из принципа.
Вот и теперь я просочилась в неохваченную юмористами,
спецкорами, сериалами и позапрошлогодними блок-бастерами спальню, сменила
домашний халат на ночную рубашку из хлопка (не самую модную, но теплую, как раз
для января), включила ночник и юркнула под одеяло. На повестке дня стоял Анри
Картье-Брессон, великий фотограф и мастер репортажной съемки. Альбом избранных
фотографий «Мир Анри Картье-Брессона» я заказала по Интернету месяц назад, он
был доставлен мне вчера, так что сегодняшний вечер по праву принадлежал
знакомству с мэтром.
Валенсия. Мадрид. Футуристические пейзажи Барселоны. Места,
до которых мне не добраться по определению, но вряд ли в жизни они выглядят так
же прекрасно, как на черно-белых фотографиях Анри. Так что и жалеть тут особо
не о чем.
Рассматривание альбома так увлекло меня, что я не заметила
появления Домино. Кот совершил дерзкий маневр по освоению пространства кровати
и, только исходив ее вдоль и поперек, устроился у меня под мышкой.
– Нравится? – спросила я у кота, имея в виду
фотографии monsieur Анри.
Он на секунду зажмурил глаза и тут же снова открыл их:
фотографии ему нравились, особенно одна – мадридская. Кот даже положил на нее
переднюю лапу, не давая мне перелистнуть страницу. На мой непросвещенный
взгляд, ничего сверхвыдающегося в фотографии не было: так, часть улицы и забор
вдоль нее, куски рекламных щитов по краям и остов здания на заднем плане. По улице
шел мужчина, взятый объективом слишком далеко, чтобы разглядеть подробности. На
мужчине была актуальная для 1933 (а именно этим годом датировался снимок) шляпа
– светлая, с темным кантом, темный же костюм и трость. Что еще было актуально в
1933 году? Приталенные жакеты, сужающиеся книзу юбки, сумочка-конверт,
модельные шляпки, Гитлер.
О Гитлере думать не хотелось, и я переключилась на
созерцание рекламного стенда в левой части снимка.
«Concepcion Jeronima.13» – вот и вся надпись на рекламе.
Concepcion – значение слова слишком расплывчато, но
испаноязычный мир вообще грешит подобной смысловой расплывчатостью; переводить
приглашения из испанского консульства на то или иное культурное мероприятие
(эти приглашения преследуют меня, в каком бы издании я ни работала) –
удовольствие из категории сомнительных. Jeronima.13 вселяет чуть больше
оптимизма. Jeronima.13 больше похоже на адрес – гостиницы или пансиона. В
пользу этой версии говорит рисованная группа товарищей, стоящих на таком же
рисованном крыльце, как раз над надписью. Я явственно вижу семь или восемь
силуэтов, три ближних ко мне снова принадлежат мужчинам. Затем следуют две
женщины, остальных поглотило несовершенство объектива; побыстрее избавиться от
бессмысленного сканирования фотографии – вот чего мне хочется.
Но Домино все еще придерживает лапой страницу.
А когда я пытаюсь применить силу – он выпускает когти,
больно впивающиеся мне в руку. Вывод, который напрашивается сам собой: мне
досталась тварь с ярко выраженными художественными предпочтениями.
– Предлагаю соломоново решение. – Я повела себя
как заправский дипломат. – Чтобы никому не было обидно. Ты хочешь остаться
на этой странице, так?
Кот утвердительно мяукнул.
– А мне она порядком надоела. Я бы хотела двинуться
дальше. Но поскольку ты с этим не согласен…
Кот мяукнул снова.
– …то просмотр на сегодня считаю законченным. Вернемся
к альбому завтра. Или… Или когда ты пожелаешь.
Высказанное мной полностью удовлетворило Домино. Он задышал
мне в подмышку, демонстрируя полное небрежение к фотографии, страницу с которой
я тотчас же захлопнула. Все правильно – самое время прикинуться пай-девочкой и
закрыть глазки в ожидании; что, если горячее тельце Домино навеет новые, яркие
образы моим (обычно не слишком изобретательным) снам?
