Но пока я не Танцующая, я вынуждена проходить через весьма неприятные, а зачастую болезненные обряды, которые подготавливают мое тело к принятию семени Богини Смерти. Раньше, когда эти обряды еще не проводились, Богиня Смерть отвергала жриц в половине случаев, и тогда тело, неспособное принять божественный дар, старело и иссыхало на глазах. Если я не хочу повторить их судьбу, то придется вверять себя в руки Хранителей Запретов раз в два месяца, засыпать под их заклинаниями — и просыпаться каждый раз обессиленной и без возможности двигаться.
Когда я очнулась в первый раз и осознала, что не могу пошевелиться, я испугалась до обморока, но с каждым новым обрядом паралич длился все меньше и меньше, я понемногу привыкла, ободренная тем, что страдать таким образом мне придется всего два или три года, после чего я смогу поступить в Ar'Quilen и, если повезет, стать Танцующей.
— Алессьер, как ты себя чувствуешь? — Я повернула голову на голос и увидела одного из Хранителей Запретов, облаченного в традиционную для жрецов белоснежную тунику до колен с синим узором-веточкой у левого плеча и белые штаны. В правой руке у сидхе было самопишущее перо, в левой — небольшие листы пергамента на тонкой черной дощечке. Темные глаза смотрели на меня внимательно и серьезно, и именно из-за этого взгляда жрец казался старше своего возраста, хотя на деле он лишь недавно отпраздновал совершеннолетие.
— Уже лучше. — Я почти смогла улыбнуться, чувствуя некоторую неловкость перед симпатичным юношей.
— Можешь пошевелить ногой или рукой?
— Не знаю. — Я попыталась подвигать ступнями, но не вышло, зато ладонь сжалась в кулак без особых усилий. — Только рукой.
— Правой или обеими? — Сидхе что-то отметил на листе бумаги, самопишущее перо замерло, словно ожидая моего ответа.
— Обеими, — отозвалась я, медленно приподнимая левую руку над тонким белым одеялом.
— Очень хорошо. — Хранитель Запретов убрал перо в небольшой кармашек сбоку дощечки и вежливо улыбнулся. — Если восстановление двигательных функций будет проходить с нынешней скоростью, завтра вечером ты сможешь вернуться домой. Ты молодец, девочка. Наш Дом гордится тобой.
— Спасибо…
Жрец уже повернулся, чтобы уйти, но я дернулась, пытаясь удержать его и задать еще один вопрос… И внезапно ожившая рука метнулась с такой скоростью, что мне почудилось, будто бы она пропала, а в следующее мгновение уже крепко ухватила Хранителя за тунику. Он замер, посмотрел на меня и медленно, словно боясь, что я вцеплюсь ему в горло, вытянул белоснежный шелк из сжавшихся пальцев.
— Алессьер, тебе не стоит перенапрягаться. — Он осторожно переместил мою руку обратно так, что она безвольно легла поверх одеяла. — Ты хотела что-то спросить?
— Да. Скажите, долго ли еще мне проходить эти… обряды?
— Мне сложно судить. Но полагаю, что через полгода, если ты будешь соблюдать все предписания старшего Хранителя и исправно делать все что положено, завершится подготовка твоего тела к возможному принятию семени Богини Смерти.
— И я смогу поступить в Ar'Quilen?
— Право выбора твоего образования находится у твоих родителей и главы Дома, но, поскольку ты проявила редкостное упорство в желании служить нашему высочайшему Владыке, полагаю, твое мнение будет учтено. Служить Богине — великая честь, но честь не меньшая — это служение императорскому двору. У тебя есть сестра, которая сможет заменить жрицу, когда придет время, значит, твое желание может быть исполнено. Добрых снов, Алессьер. Я навещу тебя утром.
Он вышел из комнаты, и, как только за его спиной с тихим шипением задвинулась зачарованная дверь, свет белых кристаллов под потолком стал гаснуть, пока не спустились густые сумерки.
Завтра вечером я смогу вернуться домой. Увижу мать и ее второго мужа — первый не вынес принятия женой благословения Богини и предпочел покинуть Дом Хранителей, вернувшись в императорскую гвардию, — и они опять начнут твердить о том, что я не имею права отказываться от чести благословения и перекладывать эту тяжкую ношу на сестру. Особенно будет настаивать отчим — ведь это его родной ребенок, а он всегда дороже, чем приемный.
Но я рискну вызвать его ненависть, если таковой будет цена за освобождение от быстрой старости. Все равно это будет меньшим из зол…
ГЛАВА 5
На любой хитрый план можно найти свой лом.
Против лома нет приема.
Народная мудрость
Джерайн Тень
Любите ли вы запах пожара по утрам? Аромат подгорелого мяса с тонкими оттенками пролитой крови, угарного газа и еще какой-то химии? По мне, так ужасающая вонь. Одна радость — сломанный нос напрочь отбил обоняние. Надсадно болели разбитые губы, каждый вздох давался с трудом — судя по всему, сломана пара-тройка ребер. О мелочах вроде раскалывающейся от боли головы я и не говорю.
К счастью, все те новые дырки, которые появились в моем теле, почти не нанесли серьезных повреждений, и во мне не осталось на память инородных предметов. К несчастью, кровопотеря была велика, даже если считаться с тем, что я успел отожрать, плюс сколько-то ушло на регенерацию, плюс — кажется, что-то из жизненно важного мне немножко задели. Кроме того, огненный амулет был полностью разряжен, половина захватов требовала ремонта, как и амулет личины, да и одежду проще было выкинуть, чем отстирать и зашить…
В сухом остатке остается желание свернуться в клубок и проспать сутки-двое, а затем, выспавшись, выбраться и сожрать сырым первого встречного. И лучше всего, если он окажется покрупнее и помясистее. При хорошем голоде размер и сила противника не играют роли, они влияют только на его привлекательность в качестве пищи.
К сожалению, о сне приходилось только мечтать. Во-первых, я пока не знал, когда и куда вернется Лесс, а значит, имел все шансы опоздать к месту встречи. Никогда, вы слышите меня, никогда не пробуйте опаздывать на свидания к девушкам, прекрасно знающим и то, между какими ребрами находится кратчайший путь к сердцу мужчины, и то, как доставить по этому самому пути смертельное количество стали, яда или чего-либо более неприятного. К тому же мне вновь приходилось нести ее квэли, потерю которого мне наверняка не простили бы.
Вторая же причина моей бессонницы весело прыгала рядом, со странным возбуждением рассматривая местную флору и фауну. Время от времени возгласы восхищения сменялись криками боли или хрипами агонии. В таких случаях мне приходилось отбивать останки своего спутника от местной живности до того момента, когда он, восстановившись, получал возможность сделать это самостоятельно. Судя по тому, на что я успел налюбоваться немногим ранее, а также по гигантскому столбу дыма, поднимавшемуся за нашими спинами, если бы я дал ему возможность справляться с опасностью самостоятельно, меня вполне могло бы накрыть чем-нибудь из его арсенала. То, что произошло с последним оплотом Братства Перечеркнутых часов, было прекрасным тому примером…
