— И даже если ты когда-нибудь будешь вынужден выдать эту тайну, — говорит Беатрис, — для нас «Свитки Тингведлира» не самое важное.
— А что же тогда?
— Спасти мумию и оригиналы манускриптов.
Мой разум продолжает протестовать. Почему я должен ей верить? Но тело давно приняло объяснение Беатрис. Мышцы расслабились. Страх отступил. Я не мог устоять против нежного взгляда и ласкового прикосновения.
— Возьми, — говорит она и протягивает Библиотекарю пистолет.
— Все готово?
— Что готово? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает Беатрис, игнорируя мой вопрос. — Никто ни о чем не подозревает. Я вела себя как обычно. Сделала маникюр, съездила в университет, позвонила друзьям — все как всегда. Эстебан ничего не заметил. Все подготовительные работы я провела.
— Подготовительные работы? — спрашиваю я, ничего не понимая.
— Наняла грузовое судно, в котором есть контейнер с особым температурным режимом, и несколько тонн сахара и кофе. Сухогруз отправляется в Италию.
Я вопросительно смотрю на нее.
— Судно называется Desidéria, — отвечает она, глядя мне в глаза. — Desidéria значит «желание».
Я по-прежнему ничего не соображаю.
— Зачем, — спрашиваю я, — нам везти сахар и кофе в Италию?
Беатрис и Библиотекарь молчат. Очевидно, думают, что я шучу.
— Я нашла два одинаковых автофургона и трейлер, — продолжает Беатрис. — Купила четырнадцать мешков батата и два бочонка с ромом домашнего приготовления. Подкупила таможенников, охранников и докеров в порту. Арендовала грузовой самолет, он ждет в аэропорту. Поговорила с профессором Ллилевортом из СИС, который помог мне связаться с группой быстрого реагирования, в прошлом профессиональных коммандос, они уже вылетели из Лондона. Все готово.
— Хорошая работа! — говорит Библиотекарь.
— О чем это вы? — спрашиваю я.
Оба смотрят на меня без всякой надежды.
— Послушай, Бьорн, — говорит Беатрис, — ты помнишь наш разговор?
— Какой разговор?
— Что мы должны отправить мумию назад в Египет. Что собираемся передать ученым папирусные тексты.
— Как это сделать?
— Надо украсть мумию и папирус. Нет, не украсть — вернуть. Мы, строго говоря, завершаем то, что должны были сделать хранители пятьсот лет тому назад.
— Идем? — Библиотекарь с нетерпением ждет у двери.
— Да, времени мало.
Беатрис смахивает с меня воображаемые пылинки. И протягивает костыли.
2
— Эстебан поставил вверху на лестнице охранника, — объясняет Беатрис. — Излишняя предосторожность. Он прекрасно знает, что убежать из тюрьмы невозможно.
Мы поворачиваем в противоположную от лестницы сторону. Подвал — это лабиринт узких темных коридоров. Мы все идем и идем. По полу бежит ящерица. В какой-то момент мне начинает казаться, что мы заблудились в катакомбах подземелья. Но Беатрис сворачивает то направо, то налево, будто знает все ходы и выходы как свои пять пальцев.
Я на своих костылях ковыляю вслед за ней.
В конце подвала мы попадаем на крутую лестницу — вряд ли шире, чем полметра, — она приводит нас на верхний этаж подвала. Мы идем по коридору к следующей лестнице и поднимаемся в холл перед библиотекой.
— Сначала мы берем папирус! С этого момента надо остерегаться камер слежения, — говорит Беатрис. — Охрана наблюдает за дворцом снаружи и изнутри с помощью сорока пяти телевизионных камер, которые передают изображение продолжительностью десять секунд каждое на пятнадцать мониторов.
Я считаю не очень быстро, но элементарная математика говорит, что у каждой камеры есть двадцатисекундная пауза.
— Времени у нас мало, — резюмирует Библиотекарь.
— В библиотеке две камеры, — говорит Беатрис. — Одна находится справа под потолком, другая — в центре зала. У обеих камер есть большая мертвая зона. Так что идите строго за мной. И не двигайтесь, пока я не дам знак.
ХРАНИЛИЩЕ
1
По сигналу Беатрис мы врываемся в библиотеку. Строго говоря, врываются Беатрис и Библиотекарь. А я ковыляю сзади на костылях, спотыкаюсь о край ковра и растягиваюсь в дверях, костыли со стуком падают на пол. Испускаю стон. Беатрис оборачивается и шикает на меня.
— Пока еще никто не знает, что я освободила вас, — тихо и назидательно говорит Беатрис. — Если кто-то об этом узнает, нам всем конец.
— Понял, — бормочу я.
В мертвой зоне камеры справа, между двумя фарфоровыми вазами, мы прижимаемся к стене.
Как только красный огонек на камере гаснет, мы быстро перебегаем вдоль книжных полок к следующей мертвой зоне библиотеки. Беатрис бежит сначала к сканеру, идентифицирующему личность входящего по радужной оболочке, потом к панели кодов, чтобы открыть дверь в Священную библиотеку. Не слышно ни сирены, ни шагов наших преследователей. Но сердце бьется так громко, что эхо должно быть слышно в Ки-Уэсте.
Мы закрываем дверь в Священную библиотеку и прижимаемся к стене прямо под камерой слежения. Когда огонек на камере гаснет, пересекаем всю библиотеку.
Мы в коридоре, который ведет в стальное хранилище. Здесь, к счастью, нет камер.
Беатрис приближается к сканеру, ждет, когда загорится зеленая лампочка, и набирает код из шести цифр. Каждое нажатие кнопки сопровождается звуковым сигналом. Замок щелкает. Когда дверь раскрывается, в хранилище загорается приглушенный свет.
— Если Эстебан знает, чем мы тут занимаемся, то сейчас мы это обнаружим, — говорит она.
Я вхожу в хранилище. Все стерильно и холодно. В углу стоит кондиционер, который поддерживает нужную температуру и влажность. В центре помещения я вижу стальной стол с толстым стеклом.
Беатрис идет к столу, я ковыляю следом. Резиновые наконечники костылей скрипят о пол, выложенный плиткой.
Под сантиметровой толщины стеклом между точными датчиками, измеряющими температуру и влажность, лежат шесть папирусных свитков.
Во многих местах папирус потрескался и главным образом представляет собой отдельные фрагменты.
— Это, — говорит Беатрис, — и есть Книги Моисея.
Я благоговейно наклоняюсь над стеклом и смотрю на папирус с нечеткими значками, я их не понимаю.
Библиотекарь стучит по стеклу пальцами:
— Ватикану очень удобно, что они хранятся здесь, далеко от всяческих ищеек и прохиндеев-служителей, которые могли бы раскрыть тайну папируса. На протяжении пятисот лет Ватикан платил деньги роду Родригесов, чтобы свитки хранились в замке.
2
Пока мы с Библиотекарем услаждали себя в тюрьме беседами о Моисее, Беатрис готовила папирусы к предстоящей перевозке.
