Верочка красиво лежала там, где на северном склоне еще зеленела травка… Вероятно, багажник голубого «Шевроле» открылся на ходу, еще при первом ударе. Дубровскую сразу выбросило на свободу, а машина продолжала кувыркаться, перемалывая двух пассажиров – Колю Чижова и Злотникова по кличке Червонец…
Вера была жива, но ее глаза не хотели открываться, а язык не слушался и вместо человеческих слов выдавал робкое мычание.
Слава подхватил девушку, обнял и, осторожно опираясь на куцые кочки, понес наверх… Актриса слегка приоткрыла глаза, и мычание перешло в мяуканье. Она не знала Славу Зуйко, но даже с первого взгляда это был парень симпатичный и крепкий. Не всякий сможет вот так взять на руки и тащить в гору… В любом случае – это приятно!
Стоя на самом верху, Ванда наблюдала за манипуляциями мужа. При этом она завершала разговоры с киевской милицией и местной скорой помощью. Горбовска была в бешенстве. Она злилась и открыто использовала польскую ненормативную лексику. Всего три выражения, из которых «Пся крев» было самым невинным…
И ее можно понять! Мало того, что муж прямо на ее глазах прижимал к груди чужую бабу, так эти служивые хохлы делали вид, что не понимают «москальску мову». А медики – так те вообще! Они выясняли, на какой стороне дороги лежат пострадавшие. Если слева, то это в черте Киева и придется ехать. А если справа – звони куда-то в область…
Совместными усилиями Дубровскую уложили на заднее сиденье и серенький «Рено» рванул в сторону Киева. Задача была простая – доехать до первой нормальной больницы и сдать туда Веру, как пострадавшую в аварии. Но «больная» заставила сменить все планы.
– Не хочу я в больницу! У меня организм в порядке. Все органы на месте. Даже нет ни одной царапины! Ни ушиба, ни шишки, ни синяка… Не верите? Проверяйте!
Слава принял влево и на лесную грунтовку… Через километр он еще раз свернул и остановился на поляне перед строем пирамидальных тополей.
Дубровская вышла первой, сняла легкую куртку, собираясь демонстрировать свое безупречное здоровое тело. И только тут она узнала Ванду. В день бегства Веры в Киев они общались, хотя и мельком.
– Ой – вы Ванда? Так вы за мной приехали?
– Да, хотели от бандитов спасти, но не успели… Но теперь их можно не бояться. Все трое – в овраге!
– Погибли?
– Все трое!.. Теперь вам надо ехать в Боровск. Там все съемки без вас встали.
– Почему?
– Там такое произошло!.. Сначала мне Фурман дал большую роль, и мы с Ольгой начали сниматься. Но ментов взорвали, а ее похитили. Потом она бежала, а мы бросились в погоню за бандитами… Одним словом – все ждут вас в Боровске…
Ванда говорила все правильно, но не по делу. Не по тому делу, зачем они приехали в Киев… И Зуйко попытался разрулить ситуацию. Он открыл багажник, вытащил раскладной столик, три стула и массивную сумку. Разместив на поляне мебель, Зуйко подтянул поближе баул и открыл его.
– Девочки, накрывайте на стол. Здесь всё, что надо… Посидим, отдохнем. Тут такая природа – просто шепчет…
Слава все время держал в голове основную цель их приезда в Киев – только Дубровская могла дать ключ к шифру… Он помнил об этом, но застольную беседу, как опытный психолог, начал издалека.
– Я думаю, что нам надо ехать в больницу! Здоровье, Верочка – важнее всего!.. Вот вы недавно испытали шок. А то, что на вас нет царапин, ни о чем не говорит. Могла произойти встряска всего организма. И что-то где-то сдвинулось. В голове, например…
– Ты что это, Слава! Ты намекаешь, что я стала психом или шизиком?
– Ни в коем случае!.. Но могла возникнуть легкая амнезия. Это часто бывает, когда здесь помню, тут не помню, а здесь опять помню, но кое-что.
– Даже и не думайте! Я, ребята, всё помню!.. Проверяй, Слава! Ты спрашивай, а я отвечаю.
– Договорились, Вера. Но заметь, ты сама это предложила… Как ты пошла в первый класс – помнишь?
– Отлично помню… Сзади ранец, наверху два белых банта, а в руках три фиолетовых гладиолуса.
– Отлично, Вера… А как первый раз поцеловалась – помнишь?
– Во всех деталях!.. Это было в девятом классе. В конце мая мы пошли в поход с ночевкой. После ночного костра все разбрелись по парочкам… При свете луны он меня взял за талию, развернул, прижал и ткнулся губами в шею. Затем чмокнул выше, под ухом. А уж потом я сама вцепилась в его губы… Не помню только, как его звали.
– Верю, Вера! Здесь амнезии нет… А вот первая встреча с твоим мужем? Это помнишь?
– С каким мужем? С Глебом Бархановым? Так он мне и не муж пока.
– Нет, Вера, с другим, с законным. Ну с тем, который погиб.
– Ах, с Аркадием!.. Тут вообще история была. Два года назад я приехала в Москву. Иду себе утром по улице, а у меня шкет хватает сумочку и бежать. Аркадий видел все это, и за ним… Догнал! Отнял сумку, но в драке так порвал брюки, что трусы светились. Я предложила зашить. Он пригласил в свою квартиру и сразу начал приставать. Я стою у книжного шкафа, а он сзади подошел и схватил.
– Обнял?
– От всей души!.. Ну, я, как честная девушка, хватаю толстую книгу, разворачиваюсь и бах! Со всего размаха по башке… В этот день я у него ночевать осталась. Так и познакомились…
– А вот, Верочка, какой книгой вы его ударили. Не помните?.. Амнезия?
– Почему не помню! Это книга из десятитомника Алексея Толстого. Такие желтые тома – канареечного цвета. Они в той квартире на самом видном месте стоят… Вот Ванда там была. Она должна была их видеть.
– Я, может быть, и видела, но не обратила внимание. Я же не знала, на какой том надо смотреть.
– На шестой! Он самый толстый. В нем роман «Хмурое утро» и еще что-то… Мы потом с Аркашей шутили, что у нас от этой книги была яркая ночь, а не хмурое утро…
* * *
К адвокату Вронскому пришли четверо. По их суровым лицам было ясно, что разговор предстоит серьезный.
Возглавлял делегацию Лев Лощилин – старый знакомый Вронского. Он и вел эти короткие переговоры, строго держась в официальных рамках.
– Господин Вронский, вы поговорили с клиентом? Он в курсе дела?
– Да, Беркович знает, что бандиты погибли, а вещи пока не найдены.
– Это пока! Мы найдем их через несколько дней… И что тогда?
– Мой клиент готов все вещи выкупить, но, естественно, по разумной цене.
– Все вещи? Включая украденные из музеев?.. Не получится! И Мальтийский кубок, и другие криминальные раритеты возвращаем народу!
– Как? Это невозможно.
Лощилин ехидно взглянул на собеседника и выдержал паузу. Он вытащил портсигар, достал темную сигарету с золотым обрезом и неторопливо закурил.
– А вы наивный, как ребенок… Вернуть украденное можно всегда. Это дело техники. Мы можем подбросить вещи в Пушкинский музей. Или оставим их в камере хранения и позвоним в Эрмитаж… Теперь второе, Вронский! Все остальные вещи Беркович немедленно дарит музею.
