Джонс перенес психическую болезнь, такие болезни часто накладывают отпечаток на внешность. Речь идет не только о потере веса или, например, облысении. Иногда после болезни человек буквально стареет или, наоборот, как Джонс, словно перестает взрослеть. Он всего на несколько лет моложе ее, но ей все время приходится напоминать себе, что они почти ровесники. Джонс не мальчик. Он взрослый мужчина.
Правда, Джулия Джонс не считает сына взрослым. Иначе она не обратилась бы за помощью к семейному адвокату.
Джонс пристально наблюдал за ней, и Джесс стало не по себе: показалось, что он читает ее мысли.
«Я не должна его недооценивать!» — напомнила она себе. Он ведь учился на врача, его учили распознавать симптомы, понимать, что пациент скрывает или о чем не догадывается. Его учили распознавать язык жестов: подергивание лицевых мускулов, состояние кожи, тремор рук — выдать способно все. Подготовка врачей немного похожа на ее подготовку. Наблюдение за свидетелем и наблюдение за пациентом чем-то сродни друг другу. Она наблюдает за Дэвидом Джонсом с тех пор, как они встретились на стоянке. Но ведь он тоже наблюдает за ней, изучает ее! Джесс стало еще больше не по себе.
— Я единственный ребенок, — пояснил Джонс. Он вдруг совершенно расслабился, обмяк.
Джесс невольно удивилась, как будто в комнате внезапно потеплело градусов на десять.
— По-вашему, именно из-за этого ваша мать так беспокоится за вас?
— Ну да, — согласился Джонс. Теперь он словно не о себе говорил, а о каком-то другом человеке. Они будто обсуждали чужую историю болезни, внезапно превратясь в коллег, в напарников, которые вместе обдумывают трудный случай. — По-моему, если у родителей всего один птенчик, они надеются, что он высоко взлетит, когда они его выкормят. Все их надежды и устремления связаны с одним человеком. Их ребенок должен жить хорошо — иначе они, его родители, будут считать себя неудачниками.
— Я ни о чем таком не знала! — сухо ответила Джесс. Кто сейчас сидит напротив нее — перепуганный свидетель или сам доктор Фрейд?
— Так узнайте от меня. — Джонс криво улыбнулся. Потом нагнулся и поднял с пола шлем. — Мне пора возвращаться в паб. Дел много — как и у вас, наверное.
— Тем не менее вы обещали дать показания насчет серебристой машины, — напомнила Джесс. — Я отведу вас к констеблю Стаббсу. Можете повторить ваш рассказ ему? Дело не займет много времени.
— Ладно, — послушно согласился он. От его напряжения не осталось и следа. Сеанс психотерапии оказался успешным.
Джесс покачала головой. Может, она не своим делом занимается?
— Мы не можем исключить этого молодого человека из списка подозреваемых, — сказал Картер, выслушав рассказ Джесс о беседе с Дэвидом Джонсом. — В прошлом он перенес нервный срыв, и, что бы он ни говорил, он был влюблен в девушку. Он утверждает, что прятался за живой изгородью, желая подсмотреть, кто за ней заезжает, потому что волновался за нее. Типичная отговорка упорного преследователя! «Я не хотел ни ей, ни кому-то другому ничего дурного, я поступал так ради нее же самой». Вам, как и мне, наверняка часто приходилось слышать подобные отговорки.
— Д-да, — нехотя согласилась Джесс. — И все же мне как-то не верится, что он мог причинить вред Еве.
— Возможно, он не собирался причинять ей вред. В общем, будем держать его в поле зрения. Как ваши успехи в Лондоне?
Джесс вкратце описала свои приключения.
— Не знаю, только ли в недвижимость вкладывался Бертон. В конце концов, сейчас на рынке недвижимости все не так радужно, как раньше, верно? Во всяком случае, если верить газетам, которые я читаю.
— Если он вкладывал средства в правильное время, а он и его компаньоны, скорее всего, знали, когда и во что их вкладывать, значит, им особенно не о чем волноваться, — заметил Картер. — Но у него, несомненно, имелись и другие интересы. Он вкладывал капитал в различные отрасли. Очевидно, он был очень богатым человеком. Мы отследим другие его сделки, хотя на это может понадобиться значительное время. Возможно, он перешел кому-то дорогу.
— Армстронг считает, что Бертон — выходец из низов, которому удалось добиться успеха. Возможно, его прикончил какой-то персонаж из прошлого, — заметила Джесс. — В общем, как ни крути, придется разыскивать его ближайших родственников. Возможно, они больше расскажут нам о нем. Откуда он родом, как сколотил состояние и прочее. Пока ни один родственник не объявился, но ведь должны у него быть родные.
— У некоторых их нет. — Картер вдруг ссутулился. — Ближайшие родственники умерли, а с дальними они никогда тесно не общались. Есть такие люди — одиночки. Однако у Бертона имеется местный адвокат. Вчера, пока вы были в Лондоне, он мне позвонил. Он пытался связаться со своим клиентом и наконец приехал к нему домой. Никого не застав и там, он разыскал домработницу. Та сказала, что Бертон умер и что полиция начала следствие. Адвокату не терпится поговорить с нами, то есть с вами. Кстати, по его словам, вы с ним уже знакомы.
— Вот как? — удивилась Джесс.
— Кажется, вы приезжали к его жене. Его фамилия Фоскотт. Реджиналд Фоскотт. Вот здесь у меня его визитная карточка — он просит заехать к нему на работу, если, конечно, вы не предпочитаете визит домой. — Картер протянул Джесс крошечный белый прямоугольник — визитную карточку.
— Ну кто бы мог подумать? — вслух изумилась Джесс, беря карточку. — Реджи Фоскотт!
— Так и думал, что вы удивитесь, — произнес Картер, и на лице у него снова появилось непонятное выражение.
— А, инспектор Кемпбелл! Помнится, мы с вами уже встречались, — сказал Фоскотт, вставая из-за стола и протягивая ей длинную тонкую руку.
Джесс пожала ее. Ей показалось, что у Фоскотта нет костей, — впрочем, такое же впечатление производил и сам Фоскотт при ближайшем рассмотрении. В прошлый раз они виделись лишь мельком, и у нее сложилось впечатление о высокой, тощей, бледной фигуре. Теперь же, глядя на Реджиналда, Джесс отчего-то вспомнила картину Мунка «Крик».
Фоскотт вежливо предложил ей:
— Садитесь, пожалуйста.
Джесс села в кресло, которое совершенно напрасно называют «анатомическим» — изгиб сзади приходился как раз на поясницу и больно давил на нее. Она осторожно отодвинулась на самый краешек. Викторианская учительница хороших манер одобрила бы ее позу. И почему, подумала она, эти Фоскотты ни дома, ни на работе не могут обеспечить гостей нормальным, удобным местом для сидения?
— Спасибо, что согласились приехать ко мне, — певучим голосом продолжал Фоскотт. — Очень жаль, что в ваш прошлый визит, когда вы приезжали к моей супруге, мы еще не осознавали, что ваши вопросы имеют отношение к моему клиенту — сейчас уже, к сожалению, покойному — Лукасу Бертону. Хотя… — На его костлявом лице появилось странное выражение. Джесс едва не передернуло, когда она поняла, что адвокат улыбается. — Клиент адвоката остается его клиентом и после смерти, верно? Бывших клиентов не бывает!
