— Запеканка превосходная, Дорис! — Барни, наконец, уловил намек. — Но сейчас мне не до еды. Не надо обижаться.
— Я не обижаюсь, Барни, но голодание никому не идет на пользу! Мозги тоже нужно подпитывать! — Миссис Прайд вздохнула. — А подумать только, что сейчас творится в «Парковом»! Даже не представляю, какой это для них ужас. Я слышала, бедная миссис Конвей и так слаба здоровьем, а сейчас, после того как ей сказали, она вообще не в себе. Доктор Барнс сидит у нее безвылазно! Говорят, — она понизила голос, — что ей придется ненадолго уехать в лечебницу, ну, понимаете, в специальную клинику. Кстати, она не первая Дево, у которой голова не в порядке!
Ее загадочное замечание вызвало живой интерес гостей.
— Значит, они чокнутые? — спросил Барни. — Мне тоже так показалось, когда я много лет назад занимался изысканиями. Хотел написать о них пьесу, — пояснил он, поворачиваясь к Мередит.
— Никакие они не чокнутые! — возмутилась миссис Прайд. — Просто все очень нервные. Конечно, сейчас никого из них не осталось в живых, кроме бедной мисс Аделины… Нет, вы только послушайте, что я несу! Называю ее «мисс Аделиной», хотя она уже много лет как миссис Конвей! Я прекрасно помню ее родителей, сэра Реджинальда и его жену. С детства помню даже сэра Руперта, дедушку мисс Аделины! Вот он был точно со сдвигом. Развел в парке множество всякого зверья, и не только свиней. Выписал из Южной Америки длинношерстных тварей… кажется, они называются ламы. А еще у него были очень уродливые дикие пони с большой головой, похожие на осликов. Их название я помнила, но выговорить никогда не могла!
— Лошади Пржевальского? — с интересом спросила Мередит.
— Не помню, дорогая! Пони и ламы прожили в «Парковом» довольно долго. А свиньи и до сих пор там, вот почему у Уинстона Чепчикса есть работа. Не знаю, чем бы он занялся, если бы у него не было его поросят! Уинстон не умственно отсталый, но ограниченный, понимаете? До известных пределов.
Миссис Прайд придвинула к гостям блюдо с песочным печеньем, но, видя, что те не проявляют к печенью интереса, вздохнула и начала довольно шумно пить чай.
— Все Дево женились на кузинах и выходили за кузенов! — неожиданно выпалил Барни. — Поколение за поколением близкородственных браков! Вот почему они все со странностями. Хотели, видимо, сохранить землю и деньги в семье. Удивительно, как они не понимали, к чему это ведет, а еще занимались животноводством!
— Да ничего подобного! — возразила ошеломленная миссис Прайд. — Согласна, мисс Аделина с детства была очень нервной. Она не могла ходить в школу, как все дети, и потому ее обучала дома гувернантка. И отец ее, сэр Реджинальд, то и дело ездил в Швейцарию для поправки здоровья; наверное, она в него пошла.
Барни и Мередит переглянулись. Барни поднял было руку, собираясь постучать себе по лбу, но, боясь выговора, передумал.
— И старый сэр Руперт своеобразный был человек, — задумчиво продолжала миссис Прайд. — Вспыльчивый, как порох! То и дело выходил из себя из-за пустяков! Наверняка угодил бы в неприятности, если бы не был мировым судьей!
— Дорис, что же получается? — вмешался Барни. — Значит, есть один закон для богатых, а другой — для бедных! Бедных можно обзывать чокнутыми, а богатых положено деликатно именовать нервными. Интересно, понимал ли Конвей, с кем связывается, когда женился на Аделине? Сомневаюсь. О таких вещах обычно помалкивают. Дурная кровь, да?
— Нервы, — величественно возразила миссис Прайд, — бывают во всякой семье! Кстати, наша семья — исключение. И хватит. Не желаю больше слушать про них ничего плохого!
Таким образом, сомнительная тема оказалась исчерпана. Зато она помогла Краучу преодолеть задумчивость. Неожиданно он с такой силой хватил кулаком по кофейному столику, что задребезжала крышка на заварочном чайнике в виде домика Анны Хатауэй.
— И я тоже, черт меня побери! Хватит болтать! Я предпочитаю действовать! Я ведь своими глазами видел, как та, первая девочка, Линн — не помню, как фамилия, — выходила из паба с мужчиной! Если бы я снова увидел подлеца, я бы его сразу узнал! В «Серебряных колокольчиках» он теперь вряд ли покажется, но готов поставить последний грош, что он ошивается еще в каком-нибудь пабе поблизости!
— Да ведь пабов здесь множество! — неодобрительно заметила миссис Прайд. — Даже вы, Барни, не сможете обойти их все!
— Еще как смогу! — с достоинством возразил мистер Крауч. — Положу себе один паб на вечер. Посижу в уголке, выпью кружечку-другую и понаблюдаю. И рано или поздно я его снова увижу! — Он с большим трудом встал с дивана. — Прямо сегодня и начну. Кстати, и в горле пересохло…
— Вот вам и предлог, чтобы ходить по пабам! — воскликнула миссис Прайд. — Барни Крауч, вы можете обходить все питейные заведения месяцами, а его так и не увидите! Зато окончательно сопьетесь, помяните мое слово!
— Я не алкоголик, Дорис Прайд! Что плохого в том, что иногда мне хочется пропустить кружечку пивка? Как говорится, стаканчик на ночь…
— Представляю себе! Если вас не останавливать, одним стаканчиком или парой кружечек дело не ограничится! Только не воображайте, что я соглашусь ходить по пабам с вами вместе! — с возмущением закончила она.
— Зато я соглашусь, — сказала Мередит. — Конечно, не каждый вечер. Но я не возражаю против того, чтобы иногда зайти с вами в паб, Барни. Наверное, будет лучше, если мы пойдем вдвоем. Если вы его увидите, вы пойдете за ним, а я позвоню в полицию. Только сегодня я не могу. Сегодня уже поздновато.
— В жизни не слыхала ничего подобного! — воскликнула миссис Прайд, хлопая пузатый чайник по боку. — Мередит, а что же скажет ваш старший инспектор?
— А Алану пока ничего не нужно знать! — беспечно ответила Мередит. — Он так занят своим следствием, что ему сейчас не до меня!
Впрочем, у самой Мередит тоже хватало забот. Она окрасила стены на кухне и покрыла полы лаком. Кухня почти готова; остается достать неуловимый валлийский буфет. Позавтракав в субботу, Мередит вынесла стремянку, банки с краской и кисти в узкую прихожую и окинула ее мрачным взглядом. Вот бы что-нибудь помешало ей сегодня взяться за покраску прихожей!
Апатию усугубляли и грустные воспоминания. Совсем недавно у нее была Кэти Конвей; девочка с готовностью вызвалась помочь и не очень умело, зато весело обляпывала стены краской. Запах краски, стремянка и тряпки напоминали ей о бедной Кэти так живо, что Мередит как будто видела ее воочию: маленькая фигурка в мешковатом свитере, с желтыми пятнами краски на носу и на лбу…
Раздался звонок. За застекленной панелью маячила чья-то высокая фигура.
— Здравствуйте, Мередит! — сказал отец Холланд, когда она открыла дверь. — Я не вовремя?
— Нет-нет, входите! — Неожиданно для себя Мередит почувствовала облегчение. По крайней мере, будет кому излить душу!
— Да, бедная Кэти… — вздохнул священник. — Кстати, Мередит, дело, по которому я к вам пришел, отчасти связано с ней. Я хочу попросить вас о помощи.
