— Что, наш лорд Дул костей не видел, что ли? Я ему потом расскажу. Тут если что и было, пришивать-то поздно. Да и не занимался наш лекарь курами полудохлыми. Ты лучше скажи коротконогому, чтобы не вертелся под боком. Схлопочет.
Мин действительно шуршал за кустами, делал вид, что хворост собирает. Пребывал полукровка в великих сомнениях: вообще-то ему нравились женщины с формами, яркие и красивые. Вроде Эле. Или Машки, которую полудикий видел, пусть и издали, но проникся. А здесь мелкая, грязная, и непонятно в чем душа держится. Может, конечно, она еще поправится и подкормится. Но, значит, и в высоту вымахает? Почему они все растут? С другой стороны, как спаситель и честный воин, он просто обязан…
— Иди ты, ради бога, отсюда, — сказала Даша кустам. — Тут всем в себя прийти нужно. А подсматривать вообще некрасиво.
— Кто подсматривает? Я за берегом присматриваю. Выползет кто… — ответили кусты.
— Иди, пока тебя самого с москитом не перепутали, — посоветовала суровая Эле.
Страж обиженно завздыхал и, размышляя о явной недооценке боевых качеств метателей камней, поплелся к мужским кострам.
Даша задумалась о том, почему она мысли некоторых дарков даже на расстоянии абсолютно ясно понимает, а соображения других исключительно рваными проблесками мелькают. Но думать было некогда. Девочке-даркше отпилили колтуны, тут как раз и вода согрелась. Начали отмывать. Худышка безмолвно вздрагивала. Даша на всякий случай разбавила воду.
— Да она просто отвыкла, — проворчала Эле. — Зови все-таки моего. Тут болячка на болячке.
Даша сходила за доком. Обработали спиртным раны и нарывы на запястьях и щиколотках, смазали бальзамом. Куда больше времени заняли воспаленные и гноящиеся глаза. Дуллитл бурчал нехорошие слова. О шрамах на спине ему, естественно, забыли сказать, доктор увидел сам и даже руками всплеснул:
— Боже милостивый! Неужели истинная фейри?!
— Она на классическую фею похожа. Отдаленно, — предположила Даша.
— Не болтай! — возмутилась Эле. — О фейрях я сроду не слышала. Но в бардаках бывать приходилось. По долгу службы. Феи на эту кроху вообще не похожи.
Док хмыкнул:
— Дария имеет в виду именно классических фей. Не гулящих. О них сказки рассказывают.
— Да какие тут сказки? Вон еще чиряк. Обрабатывайте…
Фея бескрылая так и не произнесла ни звука. Сидела с закрытыми глазами, с забинтованными руками и ногами и местами блестела от жирного бальзама.
— Ее, наверное, кормить нужно крайне осторожно, — с беспокойством заметила Даша. — Дети после длительного голодания…
Знаменитые лекари-целители зафыркали.
— С пищей, несомненно, нужно соблюдать осторожность, — согласился док. — Насчет возраста…
— Девка. Вполне на выданье, — снисходительно буркнула Эле. — Вон как сложена.
— Да какое там сложение?! — изумилась Даша.
— Ты, Аша, шибко жалостливая. Глядишь на нее, как на поросенка полудохлого, которого молоком выкармливать нужно. Оно частично и так. Может помереть. Но ты глаза все-таки разуй и глянь с умом.
Не на что там было глядеть. Фанерка забинтованная, узница лагеря смерти. Руки и ноги, правда, соразмерные, но…
— Да сколько же ей лет, по-вашему?
— Одни боги знают. Только наши герои Севера когда разглядят, полезут. Не сразу, понятно. Сначала откормят.
— Ну что ты за гадости говоришь?! Нашим флотским и Бочечка худовата.
— Спокойно, Дарья. У наших друзей полно иных забот. А если говорить в целом, то интересно было бы глянуть, как бы улов нашего артиллериста выглядел, пребывая в добром здравии и, гм, полной комплектности…
Лекари ушли к кострам, где громогласно обсуждались подробности славного штурма и планы разгадывания ловушек болотников на Стезе. Даша посмотрела в сторону вздыхающего болота, придвинула ближе дротик. Налила в кружку отвара, выловила из миски разбухшую дольку кураги. Протянула на ложке:
— Эй, давай-ка осторожненько. Только жуй хорошенько. И запивай. Понятно?
Девочка приоткрыла глаза: на миг показалось, что зрачки у нее огромные, невыносимой кобальтовой голубизны. Показалось, естественно. От костра какой свет? Фея недосушенная взяла двумя пальчиками курагу, надкусила. Фу, как с таким крошечным ртом вообще существовать можно? Девочка еще раз глянула, поблагодарила наклоном головы. Снова смежились клейкие от гноя ресницы.
— Ты пей, — поворчала Даша. — Тебе жидкость полезна.
Смотреть, как хрупкая рука подносит к губам глиняную кружку, было мучительно. Того и гляди посуда те пальцы хрупкие надломит. И не кружка, а вазон какой-то цветочный. А ведь казалась кружка вполне изящной. Ну и лапы у вас, Дарья Георгиевна.
Ни единой мысли девочки Даша так и не уловила. Или не дарк эта фея в чирьях, или окончательно сгинул тот дар колдовской непрошеный.
К костру подошел Костя, сел рядом. Сразу стало спокойно. За мужем притащился Мин, скромно присел рядом. Мысли у полумирного были исключительно приличные, видимо, старательно себя контролировал. Даша вздохнула — нет, дар магический весьма прилипчивая штука. Ну, ладно, Минимума понимать даже как-то спокойнее. Хоть знаешь, что не выкинет ерунду какую-нибудь.
— Кость, вот сколько ей лет?
— Не знаю, — с некоторым удивлением сказал муж. — Подросток, наверное. Ты ее в Скара продать хочешь, что ли?
— Вот обязательно надо подкалывать? Очень смешно, да?
— Какой смех? — мрачно прогундосил полумирный. — Кто ж ее в болячках купит?
* * *
Ночлег тот и проклятый форт остались далеко позади. Повозились с ловушками, пострадал Маяк, которому придавило камнем палец и трофейный шлем — его использовали вместо якоря-трала, забрасывая в подозрительные кусты. Впрочем, палец сломан не был, а Мин утешился тем, что уцелевший шлем дарку-метателю подходит больше.
Отряд двигался по Стезе, а каменная тропа в свою очередь неумолимо сворачивала к югу. Пора было расставаться со странной дорогой.
— Вот славное дерево, — сказал Герт-Голыш, с удовольствием озирая пальму.
Ничего особенно славного в пальме не было. Довольно кривое растение, по загадочной воле богов прижившееся на самом краю болота. Одно достоинство — веревку на него закинуть легче легкого.
В последние два дня рощ попадалось предостаточно. Совершенно непонятно, отчего флотские выбрали для суда именно это место. Вообще Великое болото заканчивалось. Ночевал отряд на весьма сухом холмике, с кострами и удобствами. Вот аванка вчера добыть не удалось, но тут уж или сухость, или мясо.
Даше было не по себе. Ведь повесят мураша. Он, конечно, не человек и не дарк мирный, но существо одушевленное. Груз тащил исправно, несмотря на хитроумно стянутые веревкой руки-ноги. Вот почему от вполне исправного носильщика вдруг приспичило избавляться?
