Быть не может!
Блондинка лучезарно улыбалась и о чем-то шепталась с соседкой. Очевидно, придворных дам тоже не слишком интересовали политические речи.
— …негодяи будут уничтожены до последнего разбойника. Преступный сговор с богопротивными дарками будет наказан без снисхождения. Мы утопим пиратов в море, из коего их выплюнул прожорливый и смрадный северный кракен…
Не может этого быть! От слез в глазах Даши все начало плыть. Блондинка в черно-зеленом, нагло открытом платье повернулась. Это движение, эта насмешливая улыбка рассеяли последние сомнения — Машка.
— Ну что ты дергаешься? — шептал Лохматый. — Тебя к ней не пустят.
— Я не хочу. К ней не хочу, — выдавила из себя Даша. — Уйти хочу.
— Сейчас не пробьемся. Потерпи. И не плачь, пожалуйста.
Плакать Даша не хотела. Только не сейчас. Никаких слез.
Даша молчала, но слезы по щекам все равно катились. Костяк сочувственно обнимал, прижимал к себе. Даша опиралась о его грудь, молчала. Площадь превратилась в пестрое расплывчатое пятно. Гукающее, взрывающееся криками, одобряющее войну с насильниками-пиратами, славящее короля и союзный Калатер. Народ единогласно поддерживал справедливую войну и требовал поголовного изничтожения диких дарков. Даша слушала, но не слышала речь лорда-констебля. Ничего не запомнила и из короткого слова короля и еще более лаконичного призыва принца Берна. Равнодушно смотрела, как выволокли на помост троих преступников. Толстолапый хобий вырывался, глухо и жутко выл, пытаясь открыть замотанную цепью пасть. Двое мужчин, объявленных шпионами Флота, покорно опустились на колени и подставили шеи мечу палача. Бешеного хобия пришлось держать шестерым стражникам. Даша испытала лишь смутное облегчение, когда глухой стук меча по плахе оборвал глухой вой людоеда.
На трибуну с благородными господами Даша взглянула еще лишь раз. Мелькнула глупая мысль, что там сидит совсем не Машка. Ведь бывают же двойники? Дурацкая идея. Мария Георгиевна, совершено определенно. С первого взгляда Даша ее не узнала только потому, что совершенно не ожидала увидеть сестру среди расфуфыренных дам. Мари, без сомнений она, как всегда веселая, сияющая, милая и привлекательная, как эксклюзивная дорогостоящая кукла на витрине. Вот только волосы ее стали еще лучше — светлые, восхитительно густые пряди, с эффектной простотой падающие на обнаженные плечи. Круглая маленькая шапочка казалась еще одним украшением, венчающим красивую головку.
Расходился народ неохотно. Толпа все еще разражалась воплями, призывающими немедленно уничтожить паршивых пиратов и гнусных людоедов-дарков. Даша и Лохматый ждали на своих бревнах. Костяк подругу не торопил. Слезы на щеках Даши высохли, только кожу щипало.
— Пойдем, — хрипло сказала девушка. — Эле вернется, волноваться будет. Я ей не сказала, что уйду.
Костяк кивнул и снял подружку с бревен.
Шли молча, за что Даша была очень благодарна. Только у площади Двух Колодцев Лохматый неуверенно предложил:
— Можно встречу устроить. Она в замке живет. В новой части. В Цитадель не попадешь, а туда можно сунуться. Ее леди Мари зовут. Говорят, она с лордом-констеблем. Или с самим принцем…
— Или с обоими, — Даша скривилась. — Наплевать. Сука и предательница. Еще встречаться с тварью… Не нужна она мне. И не смей про нее больше говорить!
— Ты не горячись, — Костяк взял ее за руку. — Все-таки сестра…
— Какая она сестра?! Бросила меня, как тряпку ненужную, — Даша покосилась на Лохматого. — С чего ты взял, что сестра? Я не говорила.
— Похожи вы. Движениями. И глазами.
— Глупости. Где ты ее глаза видел?
— На пароме.
— Помнишь до сих пор? Что ж ты тогда к ней не прицепился? Сейчас бы в замке благоденствовал, кошельки и вилки тырил. Не волнуйся, Машка бы и тебе внимание уделяла, между констеблем и принцем. Я ее знаю, она насчет полезных парней очень даже добросердечная.
— Не шуми. Я тебя ни на кого менять не хочу. А вот ты теперь можешь и в замок перебраться. На белье хорошее и постели мягкие…
Даша заехала кулаком в живот кавалера. Костяк охнул и согнулся.
— Блин, еще раз про нее упомянешь, — Даша громко на всю улицу выстроила несколько многообещающих и довольно замысловатых вариантов физиологических преображений десятника «деловых».
Костяк с трудом разогнулся и спросил:
— Что значит «порвать на британский флаг»?
— Это значит — порвать очень больно, — с некоторым смущением сказала Даша. — У меня в памяти много чего лишнего болтается. Что ты лыбишься? Еще стукнуть?
— Не нужно. Ты, Даша-Аша, в последнее время здорово окрепла.
— Ладно, — Даша обняла Лохматого. — Ты извини. Я ее, суку, ненавижу. Слышать и видеть больше не хочу. Понятно?
— Понятно. Только ты это… пожалеешь. Жизнь могла бы измениться.
— Она у меня и так слишком часто меняется. Хватит. Меня эта устраивает.
Костяк осторожно взял в ладони ее лицо:
— А я устраиваю? Я, Дашечка, без тебя не могу. Без глаз твоих прозрачных.
— Поэт. — Даша поцеловала его сама. — Вот окончательно поумнеешь, тогда поговорим.
— Я потерплю, — заверил парень.
— Ага, с Ресничкой чего ж не потерпеть. Не соскучишься, — мрачно согласилась Даша. — Пошли, преданный Ромео…
У дома Даша попросила:
— Ты Эле ничего не говори. Она расстроится и ругаться будет.
Лохматый покачал головой:
— Не получится, Даша. Я наврать могу, только на тебе и так, как на бумаге, все написано. Хозяйка у тебя умная. Если вилять будем, она и мне по загривку настучит, и тебе достанется. Давай я ей все объясню. Тогда меньше крику будет.
— Поговори, — Даша отвернулась. — Только без меня. А то у меня опять сопли потекут.
— Если бы меня родственники кинули, я бы громче, чем тот хобий, выл. — Костяк нежно чмокнул подружку в висок.
— Ты меня пожалей еще, пожалей, — забурчала Даша. У нее снова щипало глаза.
* * *
Эле не приставала. Неизвестно, что ей наговорил Костяк, но за ужином хозяйка только посматривала сочувственно. Но разговора избежать не удалось. Даша уже легла. Старалась думать исключительно о делах на завтрашний день. Эле все ворочалась на своей скрипучей кровати. Даша не очень удивилась, услышав шаги босых ног.
— Аша, может, встретишься с ней? — Хозяйка осторожно присела на узкий топчанчик в ногах девушки. — Ты девка умная, в замке бы прижилась. Что тут с кабаном маяться?
Даша молчала. В темноте были видны только пряди густых волос хозяйки и очертание высокой груди. Красивая все-таки бывшая Перчатка. Ничуть не хуже сучки светловолосой. Разве что постарше.
— Эле, ты со мной в замок пойдешь?
