— Благодарен за сочувствие и помощь, — кивнул Кайрен. На окраине Лиснаски они остановились, потрясенные открывшимся их взорам зрелищем. Сожженные и полуразрушенные дома, уничтоженная до основания церковь. В воздухе разлит запах смерти, хотя люди уже трудятся на развалинах. Оставшиеся в живых католики были заперты в хлеву. Узнав об этом, Джеймс Лесли возмутился и потребовал освободить людей.
— Что вы намереваетесь с ними делать? — допрашивал он.
— Сэр Уильям говорит, что их нужно убить, — объяснил Роберт Морган, сельский кузнец.
Герцог подошел к хлеву, где содержались в основном старики, женщины и дети.
— Откройте эти чертовы ворота, позвольте им собрать вещи, уцелевшие от пожара, и с миром отпустите. Неужели вы такие глупцы, что свято верите, будто Господь одобряет убийство и насилие?
— Но, милорд, они паписты. Господу Богу нет до них дела, — возразил кузнец.
Кто тебе это сказал? — презрительно бросил Джеймс. — Пойми же, мы молимся одному Богу, хотя и разными способами.
— Их Бог — идол и не наш истинный Господь, милорд. Вам наверняка это известно.
Джеймс Лесли на секунду прикрыл глаза. Какой смысл спорить с дуболомами? И неужели эта мерзость никогда не кончится?
Он холодно взглянул на Моргана.
— Сейчас же освободите этих бедняг! — прогремел он. — Я наделен куда большей властью, чем ваш проклятый сэр Уилли, и подожгу деревню, если вы немедленно не исполните приказ.
Члены клана Лесли, стоявшие за спиной вождя, сурово уставились на маленькую группу мужчин, окруживших кузнеца. Тот хотел было воспротивиться, но шотландец снова заговорил, и от его слов кровь стыла в жилах:
— Хотите, чтобы ваших дочерей постигла та же страшная судьба, что и малышку Эйн?
— Откройте хлев, — едва выговорил Морган. — Пусть возьмут все свое и убираются из Лиснаски.
— И чтобы пальцем никого не тронули, — остерег Джеймс Лесли. — Вы много лет жили с этими людьми в мире, пока злобные ханжи не сбили вас с толку. Вспомните, сколько раз вы делили с ними радости и горести! Рожали детей, танцевали на свадьбах. Неужели даже это не остановило вас вчера ночью?
Повернувшись к своим людям, он велел шестерым остаться и присмотреть за тем, чтобы не возникли беспорядки, а сам вместе с Кайреном и остальными отправился в дом Молли Фицджеральд. Дверь оказалась широко распахнутой. Войдя, они с удивлением узрели отца Каллена Батлера. Тот объяснил, что католический священник Лиснаски был убит прошлой ночью вместе с протестантским пастором. Именно гибель отца Брендана разъярила католиков и побудила их расправиться с преподобным Дандасом. До этого момента они только защищались и дали волю ярости, когда узнали, как кончил дни свои их пастырь.
— Кто-то должен был помолиться за бедных женщин, — тихо пробормотал отец Батлер. — Но здесь их хоронить нельзя. Кладбище уничтожено. Надгробия разбиты. А если увезти их в Магуайр-Форд, могилы навеки останутся страшным напоминанием о ненависти между протестантами и католиками. Их нужно зарыть в тихом месте. Пусть могилы останутся неотмеченными. Я сам освящу землю и прочту заупокойную службу. Пусть ваши люди помогут мне, Джеймс Лесли, ибо жителям Магуайр-Форда ни к чему знать, где лягут на вечный отдых Молли Фицджеральд и ее дочери. Когда Кайрен уедет, скорбеть по ним будет некому.
Кайрен подошел ближе. Священник уже успел разъединить сплетенные в смертельных объятиях тела и уложить на пол. Голубой корсаж Молли был залит потемневшей кровью. Мэв была убита выстрелом в голову, и поэтому Кайрен не видел ее раны.
— Где Эйн? — прошептал он священнику.
— Там, где оставил ее Уильям Девере. Билли прикрыла ее перед уходом.
Кайрен молча поднялся наверх и вошел в спальню Молли. Вскоре до оставшихся донеслись сдавленные рыдания. Все знали, что после Колин он больше всего любил Эйн.
Спустя некоторое время Кайрен появился на пороге с телом девушки, по-прежнему завернутым в покрывало.
— Уилли должен заплатить за содеянное! — грозно воскликнул он.
— Господь, и только Господь, накажет его, — заверил Каллен Батлер. — У тебя теперь жена, парень, вас ждет счастливое будущее. Не позволяй прошлому поймать тебя в капкан, Кайрен Девере. Не подвергай опасности свою бессмертную душу ради минуты торжества.
— И ты можешь просить меня об этом, глядя на тело этой невинной девочки? — почти всхлипнул Кайрен. — Он изнасиловал ее. Собственную единокровную сестру. А потом хладнокровно прирезал. Как я могу простить такое?
— Должен, ради собственной души, — посоветовал священник. — Эйн, Мэв и Молли сейчас в безопасности, в царстве Господнем, ибо мученическая смерть освободила их от пребывания в чистилище. Твой брат погубил себя и ответит за это, даю тебе слово, Кайрен Девере. Не оспаривай власти Божьей над нами. «Мне отмщение, и аз воздам», — сказал Спаситель.
— Давайте похороним их, — попросил Кайрен, все еще не выпуская Эйн.
— Прикажи привести подводу, — обратился герцог к одному из своих воинов, и когда повеление было исполнено, тела перенесли во двор.
— Я сейчас приду, — бросил Кайрен, входя в дом. Дождавшись его появления, они отправились в дорогу, пройдя через Лиснаски: герцог хотел убедиться, что уцелевшие католики ушли с миром. Так оно и оказалось. Оставшиеся жители-протестанты с застывшими мрачными лицами выстроились вдоль единственной улицы. Правда, были и такие, что, не скрываясь, плакали. Какой-то круглолицый подросток подбежал к подводе и, заглянув в нее, произнес всего одно слово:
— Эйн.
Охнул и тут же убежал.
Джеймс Лесли остановил процессию и, обведя строгим взглядом местных жителей, показал на безжизненные тела:
— Вот что наделали ваши ненависть и нетерпимость! Как вам теперь жить с таким грузом на совести?
Он тут же дал знак своим людям, и те подстегнули лошадей. Позади трещало и вздымалось грозное пламя: это Кайрен поджег дом Молли, не желая, чтобы ее убийцы воспользовались имуществом своей жертвы.
Они ехали до тех пор, пока не оказались на полпути к Магуайр-Форду. В роще, где росли ясени и дубы, выкопали одну большую могилу, положили туда мать и дочерей, потом тщательно забросали яму землей и выложили мхом и осенними листьями. Перед похоронами священник освятил землю, а потом стал тихо читать заупокойную молитву. Кайрен тоже молился, и Джеймс Лесли не на шутку опасался, что зять примет слова отца Батлера как призыв к мести. Придется последить за ним. Нельзя, чтобы дочь оказалась вдовой во цвете лет. Нет, Ольстер — ужасное место. Одно убийство ведет к другому, третьему… И никакого компромисса и примирения достичь невозможно.
Они вернулись в Эрн-Рок уже за полночь. Бидди дремала у огня, а Жасмин и Фортейн сидели рядом. Заслышав шаги, Фортейн вскочила:
— Сэр Шейн! Он здоров? Кровь Христова, Кайрен, как ты бледен!
Она поспешила обнять мужа.
